В твоих глазах (ЛП) - Джусти Амабиле Страница 54

«Обладай Франческа способностью читать мои мысли, она бы сочла меня сумасшедшим.

А может, я и есть сумасшедший.

Я безумно влюблён и не вижу ничего, кроме своей жизни, полной её».

Но в данный момент лучше действовать осторожно. Поэтому, стараясь не задавать ей миллион вопросов и не вытягивать из неё миллион обещаний, Байрон просто спросил:

— Не слишком ли далеко зайду, если приглашу тебя провести со мной День благодарения?

Напряжение в мышцах Франциски ослабло.

— Нет, еженедельные планы допустимы.

— Отлично, тогда как насчёт того, чтобы вместе поехать на Кейп-Код? У меня там дом, он принадлежал моей матери, и я не ездил туда уже… очень давно. Мы могли бы уехать в среду и вернуться в воскресенье. Четыре дня только для нас. Занятий не будет, а в клубе справятся и без меня.

— Я… никогда там не была. Говорят, место чудесное… — Её голос был таким взволнованным, почти по-детски счастливым, что Байрон почувствовал острую нежность.

«Ты, как никто другой, возбуждаешь меня и делаешь нежным. Какое прекрасное сочетание чувств. Ты — моё личное заклинание».

— Весь полуостров очень живописен. Дом расположен в Провинстауне, на пляже. Тебе понравится.

— А нет риска, что нас кто-нибудь… кто-нибудь увидит?

— Там гуляют в основном туристы. Большинство моих знакомых предпочитают Мартас-Винъярд, курорт для богатых придурков, но мы будем держаться подальше от острова.

— Конечно, скажут, что я беспринципная шлюшка. Ты вежлив, как джентльмен девятнадцатого века, красив как бог викингов, трахаешься как бог викингов, у тебя самый сексуальный голос в мире, ты готовишь как шеф-повар, любишь поэзию, и у тебя даже нет недостатка в деньгах. Если бы сказала, что при первой встрече с тобой ты выглядел как неудачник, обкуренный и даже как студент-грязнуля, но несмотря на это… ты сразу же произвёл на меня впечатление, никто бы не поверил.

— Ты серьёзно?

— Что из перечисленного вызывает у тебя сомнения? То, что ты красавчик, ты знаешь, не стоит лицемерить: эхма, а этот красавчик в зеркале — это я? Эти глаза, этот нос, эта попка — они принадлежат моему величеству? — Франческа сидела обнажённой на кровати и сделав свой голос серьёзным, стала смешно подражать. — Если это может тебя убедить, то большинство студенток так думают.

Байрон не удержался и расхохотался.

— Почти все? Значит, кто-то не согласен?

— Лично я слышала, как одна цыпочка сказала, что ты немытый блондин с бородой пещерного человека. Но по-моему, она была ревнивой шлюхой. Ты не немытый, твои волосы цвета бронзы и меди, твоя борода не такая уж длинная, хотя вынуждена признать, не смотря, что тебя воспитывали лучшие учителя, ты немного пещерный человек.

— И разве это плохо?

— Я бы так не сказала. В постели ты похож на пещерного человека больше ожидаемого. Видя тебя в этих докторских очках, невозможно представить, на что ты способен и, что ещё важнее, как долго ты способен это делать. Нет, не улыбайся как идиот, я не делаю тебе комплимент, это просто правда.

— Даже когда ты говоришь, что я сразу тебя поразил? В хорошем смысле или в плохом? На самом деле в то утро мне было очень хреново. Я проснулся поздно, даже не успел переодеться и…

— И я не могла отвести от тебя взгляд. Ты показался мне довольно противным. Да, думаю, я возненавидела тебя с первого мгновения. С этой твоей ухмылкой на губах. Но… теперь я тебя больше не ненавижу. — Она сделала паузу и опустила взгляд на простыню, спутанную вокруг её ног. Франческа покусывала губы с совершенной невинностью, словно продолжая размышлять о чём-то беспокойном. Наконец она повторила: — Всё равно все сказали бы, что я беспринципная шлюшка.

— Любой, кто скажет такое в моём присутствии, в итоге останется без одного яичка и с новым набором зубов.

Франческа посмотрела на него медленным, мягким, почти измученным взглядом.

— Ты ведь так не думаешь, правда? Что я оппортунистка, имею в виду. Если считаешь меня шлюхой, мне всё равно.

Байрон потянулся к ней и толкнул обратно на кровать. Он пригвоздил её руками и взглядом.

— Не продолжай, я не хочу, чтобы тебе первой понадобились новые зубные протезы. — Она замолчала, откинув голову на противоположную сторону подушки. Байрон дотянулся своими губами до её губ. Нежно поцеловал. — Ты фея, которая пришла на землю, чтобы спасти мою душу.

— Почему твоя душа нуждается в спасении?

— Ни одна душа не застрахована от этой необходимости, за исключением самых маленьких детей. Никто несовершенен, даже те, кто кажутся таковыми. Даже у тебя, например, есть ужасный недостаток.

— Всего один? И какой же?

— Тебе нравится Синди Лопер. Как бы то ни было, думаю, отныне она будет нравиться и мне. Я больше не смогу отделить Time After Time и True Colors от образа твоего великолепного тела посреди крема тирамису.

Смех Франчески порадовал его.

— Синди мне нравилась, когда я была маленькой, слушала её песни, когда мне было двенадцать. Потом… потом я перестала. А на днях, не знаю почему, мне захотелось послушать её снова. Словно мне снова двенадцать. Прежде чем… — Она сделала паузу, посмотрела на него, снова прикусила губу, а потом продолжила: — То есть до того, как умерли родители. Но хватит грустить, расскажи мне о Кейп-Коде.

Они лежали рядом, обнявшись, и, пока говорил, Байрон ни на секунду не переставал гладить её по волосам. Он рассказал ей всё о Кейп-Коде, и, в частности, о Провинстауне. О песчаных пляжах, маяках, домах в колониальном стиле, о китах, пересекающих океан, о парусниках, рассекающих воду, словно белые ножи. Он рассказал ей всё — или почти всё. Но главного он ей не открыл. Он боялся, что, если расскажет, Франческа откажется и не поедет.

«Я расскажу ей об этом позже, когда буду уверен, что она сможет понять и принять глубокий смысл».

Внезапно будильник издал свою обычную назойливую трель.

Франческа потянулась в его объятиях.

— Мне пора на работу, профессор.

— Гм…

— Что это за гримаса?

— Я видел тех засранцев, как они крутятся вокруг тебя.

— Один мне особенно запомнился. Он вошёл, почти с отвращением посмотрел на меня, заказал кофе, а когда вышел, тут же выбросил его в мусорное ведро. Кто знает, для чего он приходил на самом деле? А теперь подвинься, мне нужно идти собираться, а то меня уволят и с этой работы, а я не могу себе этого позволить.

— Ты же знаешь…

— Что у меня есть богатый поклонник, который мог бы содержать меня, и нет смысла ходить на работу в кафе, где все пялятся на мои сиськи? Ты это имел в виду?

— Я имел в виду, что ты можешь найти что-то получше.

— Я никогда не найду ничего лучше. В мире нет такого заведения, где мне нравилось бы работать официанткой. Но сейчас я не могу позволить себе ничего другого. И нет, не делай такое лицо, я знаю, что ты собираешься сказать. София тоже предлагала, но я не пойду к тебе работать, даже под угрозой смерти.

— Ты не поняла, я не хочу, чтобы ты работала со мной! У меня и так появилась язва после пяти минут, проведённых в том кафе. Только представь, что мне придётся мириться с десятками парней, которые каждую ночь раздевают тебя глазами!

— Я могу о себе позаботиться, не забывай об этом.

— Знаю, но дело не в этом. И вообще… Надеюсь, тебе не придётся никого зарезать. Ты всегда носишь эту безделушку с собой?

— Не всегда. Зависит от того, что подсказывает мне шестое чувство. Сейчас она зарыта на дне моего рюкзака. Кстати, о рюкзаке, мне нужно тебе кое-что отдать.

Обнажённая как статуя, Франческа встала с кровати и опустилась на колени на пол. Байрон уставился на её спину, округлые ягодицы, подошвы ног, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не взять её именно в этой позе, без прелюдий и слов.

— Вот, — сказала Франческа, поворачиваясь. В одной руке у неё было несколько банкнот. — Это мой вклад в содержание дома. Я буду платить тебе каждую среду. Я прикинула и думаю, что смогу давать тебе двести пятьдесят долларов в неделю. Тебя это устроит? — Она положила деньги на прикроватную тумбочку, а затем направилась к лестнице.