Освобождение (ЛП) - Лейк Кери Страница 47

— На колени.

Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять, что он произносит эту фразу сквозь стиснутые зубы.

Отпустив лодыжки, я опускаюсь на колени и, наконец, выпрямившись, снова беру его в рот. От посасывающих движений у меня приятно ноет челюсть, по моим нетерпеливым губам скользят его выпирающие вены и нежная кожа.

— На кровать, Айви. Я больше не могу. Мне нужно быть внутри тебя.

Едва услышав его приказ, я, пошатываясь на высоких каблуках, бросаюсь к кровати, и как только мои колени касаются матраса, Дэймон хватает меня за бедра и рывком притягивает к себе. Прижавшись к моему входу, он проскальзывает внутрь, заполняя меня до предела. Я сжимаю в руках простыни, чувствуя, как он вцепился мне в кожу и вколачивается так глубоко, будто, честное слово, проткнет меня насквозь. Уткнувшись головой в матрас, я выдыхаю последние остатки воздуха и пьянею от эйфории и наслаждения. И пока Дэймон что есть силы долбится в меня, стискивая мне грудь, внизу моего живота вспыхивают первые искры оргазма.

Грубые пальцы впиваются в нежную плоть, его темп усиливается от прилива крови, что наполняет пульсирующий во мне член.

— А, черт!

Я достигаю кульминации, и обжигающее покалывание сменяется прохладной волной. Дэймон направляет теплые струи своей спермы мне на задницу, и они стекают по моим бедрам. Это, наверное, самый быстрый секс, что у нас был.

— А ты и впрямь по мне скучал, да? — тяжело дыша, спрашиваю я и чувствую, как бешено колотится о ребра моё сердце.

Матрас резко проминается, и Дэймон падает рядом со мной на кровать, его кожа блестит от пота.

— Больше, чем хотелось бы признать.

— В каком смысле?

Он проводит рукой по лицу с видом человека, измученного своими желаниями.

— А в том, что гостиничное одеяло, под которым я спал, скорее всего, знавало лучшие времена.

У меня из груди вырывается смешок, и я ползу по влажным, смятым простыням, чтобы лечь рядом с ним.

— Тебя навещала старая подружка или типа того?

Он опускает руку, и подняв с подушки голову, устремляет на меня хмурый взгляд.

— Прости, я не знала, что священники в свободное время мастурбируют, — я провожу пальцем по его соску и поднимаю глаза на Дэймона. — Так вот чем занимаются священники, когда они одни в постели?

— Я понятия не имею, что делают другие священники, когда они одни в постели.

Я снова ухмыляюсь, но тут у меня в голове проносится лицо Кэлвина, и смех тут же стихает. Этот придурок никогда не оставит меня в покое.

— Дэймон, мне необходимо кое-что тебе сказать.

Мне не хочется ему говорить, но молчание очень похоже на ложь, хотя, может, все потому, что он священник, но это не даёт мне покоя.

— Что такое?

— Я ходила в дом Кэлвина…

— Айви..., — перебивает он, прикрыв ладонью глаза. — Тебе не следует вот так повсюду шнырять. Кто-нибудь может тебя увидеть.

— Хм. Кое-кто уже увидел.

Дэймон резко поднимается и буравит меня взглядом.

— Один из друзей Кэлвина. Парень, с которым он играл в карты. Я сказала ему, что приехала забрать свои вещи. Что мы расстались.

Дэймон с недовольным стоном откидывается на подушку, и от этого мне становится еще хуже.

— С моей стороны было большой глупостью туда возвращаться, но у него осталась та медкарта из больницы. А если бы кто-нибудь ее нашел? Она привела бы его в моё отделение. Прямиком ко мне.

Дэймон вздыхает, подложив руку под голову.

— Тебе удалось забрать эту медкарту?

— Да. И его компьютер.

Он снова устремляет на меня взгляд.

— Компьютер?

— У него были мои обнаженные фотки. Опять же, мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь нашел это дерьмо. Это могут посчитать мотивом. Ты что, не смотришь криминальные сериалы?

— Да вся моя жизнь была практически сплошным криминальным сериалом. И хотя я понимаю и ценю твое желание уничтожить все зацепки, суть в том, что то, что ты сделала, было очень опасно. Ты хоть знаешь этого парня? Чем он занимается? Потому что я предполагаю, что любой друг Кэлвина так или иначе связан с его бизнесом.

— Я даже имени его не знаю.

— Он тебе угрожал? Сделал что-нибудь подозрительное?

— Только хотел отвести меня на заднее сиденье своей машины, чтобы помочь забыть о Кэлвине.

Выражение его лица меняется с обеспокоенного на убийственное, и если бы причиной этому была я, то меня бы сейчас уже отпевали.

— Я говорю это тебе только потому, что, как мне показалось, он купился на мою легенду. Я его послала, не совсем вежливо, но все же он меня отпустил.

В комнате, наверное, на целую минуту повисает гробовая тишина.

— Он отпустил меня, Дэймон. И я тебе обещаю, что больше туда не вернусь.

— Хорошо. Потому что этот парень, который тебя отпустил… Думаю, вы с ним еще встретитесь.

— Почему ты так в этом уверен? По словам Кэлвина, он трахает одних супермоделей, ну или типа того. Он не будет тратить на меня свое время.

— Если он думает, что ты знаешь, где Кэлвин, то еще как будет. И если Кэлвин ему важен, то он не станет дожидаться, пока ты явишься к нему сама.

24.

Дэймон

В три часа ночи я просыпаюсь от непродолжительного двухчасового сна. После того как Айви задремала, я еще долгое время размышлял о своей жизни.

В горле пересохло и хочется пить, поэтому я встаю с кровати, но тут вдруг замечаю на окне что-то странное. Протирая глаза, я пытаюсь прогнать остатки сна.

Окно распахнуто настежь. На шнурке от штор висит какой-то предмет.

Я соскальзываю с кровати и, наклонив голову, тихонько ступаю по полу, чтобы не разбудить Айви. И вот тогда мне становится ясно, что это за предмет.

У окна без движения висит подвешенный за шею Филипп. Пустой, остекленевший взгляд его глаз говорит мне о том, что он мертв.

Я чувствую, как где-то у меня внутри зарождается ярость и горячей волной извергается мне в мышцы. Стиснув зубы, я бросаюсь к окну и вижу, как по пожарной лестнице спускается тот, кто несомненно является его убийцей, незваным гостем, который вторгся к нам, пока мы спали. Упершись пяткой в нижнюю часть оконной рамы, я пролезаю в окно и мчусь босиком вниз по лестнице вслед за этим мудаком. Под дребезжание металлической конструкции я пробегаю узкие пролёты, и тут ублюдок оглядывается на меня.

Я не узнаю его лица, но теперь уже никогда не забуду. Его гладко зачесанные назад темные волосы и красивые юношеские черты лица подсказывают мне, что прихорашивается он, скорее всего, чаще, чем убивает. Вот почему этот парень расправился с беспомощным котом, а не со мной или с Айви.

Даже не вспотев, я добираюсь до нижней ступеньки и, перемахнув через перила, спрыгиваю на тротуар. Ударяясь голыми подошвами ног о холодный асфальт, я его догоняю.

Бегун из него тоже хреновый.

В следующем квартале я пригибаюсь и вталкиваю его плечом в переулок между многоквартирным домом и небольшим торговым центром. Мы оба падаем на бетон, и при ударе я обдираю себе кожу. Когда он тянется к своей штанине, очевидно за оружием, я вскакиваю на него и бью кулаком в лицо.

Один раз. Второй. Третий.

Во мне бушует адреналин, я хватаю мерзавца за воротник и притягиваю к себе его окровавленное лицо.

— Ты кто, нахрен, такой?

Он плюет в меня кровью, тогда я бросаю его и бью наотмашь по щеке костяшками пальцев.

У него изо рта с брызгами свежей крови вырывается сдавленный смешок.

— Убьешь меня — и ты покойник.

Судя по его гнусавому голосу, у него сломан нос.

— Ты, сука, убил моего кота. Я тебя не пожалею, — я отвожу кулак, чтобы нанести еще один удар.

— Эль Кабро Бланко тебя тоже не пожалеет, — говорит он, прежде чем я успеваю ему врезать.

— Что ты сказал?

— Твоя девчонка помечена. Она была помечена еще с тех пор, как связалась с этим тупым ублюдком, Кэлвином. Он ее защищал. Но больше он ее не защитит.