Начало нас (ЛП) - Джеймс Лайла Страница 45

Я качаю головой. 

— Нет, все нормально.

— Почему нет?

— Что?

— Почему ты не хочешь сообщить о том, кто это сделал? — Он указывает на мою машину.

Я поднимаю рюкзак повыше и высвобождаю задержку дыхания. 

— Потому что я не хочу проблем, да и вообще, это бессмысленно.

Грейсон секунду молчит, внимательно изучая меня, прежде чем кивнуть. 

— Хорошо, тогда я отвезу тебя домой.

— О нет, ты не…

— Я хочу, — говорит он, его тон не допускает споров. Как я уже говорила, властный. Но он не делает это подавляющим или запугивающим образом. Его властность всегда сопровождается мягкостью и пониманием в глазах.

Кажется, Грейсон Хейл — идеальный джентльмен.

— Я не хочу быть обузой.

Голос Грейсона падает, когда он говорит снова. 

— Ты никогда не беспокоишь меня, Райли.

Ох…

Его слова пронзили мои вены электричеством. Я ему никогда не мешала? Грейсон был так мил со мной, что в какой-то момент его действия кажутся почти невероятными.

Таких мальчиков, как он, не существует. Не совсем. Они появляются только в книгах.

В реальной жизни? Такие мальчики, как он, не предназначены для таких девочек, как я. Нам не хватает хороших парней. Нам достаются богатые и жестокие придурки. Высокомерные и жестокие.

Мальчики вроде Грейсона Хейла предпочитают хороших девочек. Те, у кого нет скандала, связанного с их именем. Те, у кого красивые волосы, красивые глаза и красивая улыбка. Разумные, практичные, правильные девушки.

Не такие несчастные девушки, как я.

Моя жизнь в руинах, и я в беспорядке, разрушена.

Грейсон прижимает кончики пальцев к моей пояснице, осторожно направляя меня к своему белому «Бентли». Он открывает мне дверь, и я сажусь. Убедившись, что я пристегнута ремнем безопасности, он закрывает мою дверь и обходит вокруг, чтобы подойти к себе.

— Разве ты не должен сегодня пойти домой с Оклинн? — Я спрашиваю, когда он заводит двигатель.

— Нет, — просто заявляет он, выезжая задним ходом со стоянки.

Нет? Вот и все? Я узнаю о нем новое. Грейсон — немногословный человек.

— Но она сказала…

— То, что она сказала, нас не касается, — мягко перебивает Грейсон. — Я никогда раньше не подвозил ее, и если она действительно хочет приехать на ужин, она может поехать туда одна или с родителями.

Его слова возбуждают мое любопытство. 

— Ты когда-нибудь подвозил какую-нибудь девушку? — Не знаю, почему я задала этот вопрос вслух, но в тот момент, когда слова слетают с моих уст, мне хочется взять их обратно. Я мысленно ругаю себя за то, что я такая странная, но не могу не заинтересоваться Грейсоном.

Я так много о нем не знаю. Он мало говорит; он довольно тихий и отстраненный. У него нет друзей, кроме Оклинн. За обедом, если он не с ней, он сидит один в углу столовой с книгой в руке.

Я знаю, что он любит читать. Я всегда нахожу его с новой книгой в руках. Кажется, он не очень заботится о спорте. Я много раз видела, как капитан баскетбольной команды пытался завербовать его, но он всегда вежливо отказывался. Даже футбольная команда хочет, чтобы Грейсон присоединился к ней. С его телосложением и ростом его было бы невозможно остановить на поле.

Но Грейсон Хейл — одиночка. Властный, красивый одиночка.

Я знаю, даже у таких мальчиков, как он, есть секреты. Интересно, его секреты такие же темные, как мои?

— Я никогда раньше не подвозил ни одну девушку, — наконец, отвечает он после долгой минуты молчания. Я замечаю, как его взгляд быстро скользит по мне, улавливая мою реакцию, прежде чем он снова смотрит на дорогу.

Я ничего не могу поделать с тем, как мое сердце колотится. 

— Я первая?

— Ты первая, — признается он, понижая голос.

Не знаю почему... но мне это нравится. Я не должна чувствовать такое: тепло в груди или трепетание в животе. Но Грейсон, кажется, имеет на меня неоспоримое влияние, и моя реакция на него неожиданна.

Грейсон не опрометчивый водитель. За рулем он спокоен, внимателен и терпелив. Ответственный. Оставшуюся часть поездки мы не разговариваем, поэтому я уделяю время его изучению. Его щетина на подбородке, длинные ресницы, карие глаза и пухлые губы. В углу его правой брови есть крошечный шрам. Это заставляет меня задуматься, как он его получил. Он был сильно ранен? Давно ли было это?

Когда Грейсон сворачивает на мою подъездную дорожку, он, наконец, нарушает тишину.

— Ты смотришь.

— Ты тоже это делаешь, — без всякого жара обвиняю я.

— Я делаю это менее очевидным образом.

Я качаю головой, ухмыляясь. 

— Ты только так думаешь. Для меня это совершенно очевидно.

— Мне нравится изучать людей. — Грейсон останавливается перед главными воротами и глушит двигатель. Он поворачивается ко мне, опираясь предплечьем на руль. — Ты можешь многое узнать о человеке, когда он не думает, что ты смотришь. Каковы твои оправдания?

Вот черт, попалась. Какое у меня оправдание? Ну...

— Мне просто любопытно.

— Тебе любопытен я? Почему? — Он приподнимает бровь, ожидая моего ответа.

Потому что ты другой… и загадочный.

Потому что ты добрый. Ты заставляешь меня чувствовать себя… тепло. И безопасно.

Потому что я думаю…

— Ты слишком тихий, — говорю я ему вместо этого.

Грейсон смотрит на меня напряженным и задумчивым взглядом. Секунды идут, а он все еще не говорит. Через минуту я сглатываю и нервно прочищаю горло. 

— Спасибо за поездку. Увидимся завтра.

Я открываю дверь, но его грубый голос останавливает меня, прежде чем я выхожу из машины. 

— Я воспользуюсь твоим любопытством, а не осуждением, Райли. Я предпочитаю это.

— Многие тебя осуждают? — тихо спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

— Разве у тебя не то же самое?

Его вопрос заставил меня резко вдыхать. 

— Да.

Кажется, мы с Грейсоном похожи.

Вот почему он меня видит.

И я думаю… именно поэтому меня к нему тянет.

Я выхожу из машины и закрываю за собой дверь. 

— Похоже, будет дождь, так что спасибо, что подвез.

Грейсон просто кивает. 

— Нет проблем.

Я смотрю, как он уезжает, и мое сердце сжимается в груди. Я не понимаю, что это за чувство, что оно означает, но почему-то… оно не кажется неправильным.

***

Я издала стон от досады, хлопнула ладонью по кровати, а затем перевернулась на бок. Раньше я не могла сосредоточиться на своем эссе. Поэтому я подумала, что, возможно, чтение очистит мой разум. Но я совершила ошибку, взяв в руки самую грязную книгу, которую когда-либо читала. Лила была права насчет этого орка и ведер спермы.

Итак, теперь боль между моими ногами вернулась, и мое тело сексуально неудовлетворительно. Ух, я ненавижу это! Сколько бы раз я ни пыталась мастурбировать, ничего не получается. Я не могу найти своего освобождения, и после этого чувствую себя опустошенной и неудовлетворенной.

Мой клитор пульсирует и кажется опухшим, когда я протягиваю руку и хватаю подушку. Я зажимаю его между ног, закрываю глаза и покачиваю бедрами вперед и назад. Отчаянно пытаясь облегчить пульсирующую боль.

Зажав руку между бедрами, я откидываю трусики в сторону, и мои пальцы задевают мои складки. Я обнаруживаю, что мой опухший комок прижимается и трется о пучок нервов. Я прижимаюсь к подушке, пытаясь найти подходящий мне ритм.

От трения я почти теряю рассудок, но этого все равно недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно. Всегда чего-то не хватает, как будто я гонюсь за тем, чего нет.

Мое тело напрягается, когда я приближаюсь к освобождению, и я прикусываю губу, чувствуя это прямо здесь: напряжение и экстаз.

Вот только я не достигаю пика.

Я никогда этого не делаю.

Секс у меня был всего один раз в жизни. С Джаспером я осталась крайне неудовлетворена, что впоследствии оказалось моим величайшим кошмаром и моим падением. Я сожалею, что потеряла девственность из-за этого засранца. Но теперь, когда я знаю, что такое секс – тот факт, что я попробовала его, и это меня разочаровало, я полна желаний, которые все еще ждут своего удовлетворения.