Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП) Страница 35

Что действительно должно шокировать меня – это рука Миллера, лихорадочно оттирающая тряпкой поверхность холодильника, но у меня перехватывает дыхание от мышц его спины, невероятно сильных, моя рука цепляется о дверной косяк в попытке удержать равновесие. Он не может быть настоящим. Он галлюцинация, сон или мираж. Я бы была в этом уверена, если бы не была так… оттрахана.

- Гребаный бардак! – шипит он, опуская руку в ведро с мыльной водой и вытаскивая тряпку. – О чем я думал? Блин! – Он ударяет тряпкой о дверцу холодильника, продолжая ругаться и лихорадочно тереть.

- Все хорошо? – спрашиваю тихо, улыбаясь про себя, как сумасшедшая. Миллер любит все такое идеальное же, как он.

Он оборачивается, удивленный, но хмурый:

- Почему ты не в постели? – тряпка со злостью брошена в ведро. – Ты должна отдыхать.

Прижимаю к себе простынь плотнее, как будто использую ее в качестве защитной завесы. Он в ярости, но в ярости на меня или на измазанное зеркало холодильника? Я начинаю пятиться, немного испугавшись.

- Блин! – он на месте сгорает от стыда, качая головой и взъерошивая свои темные волосы раздраженным взмахом руки. – Прости меня. – Он поднимает глаза, в которых видно настоящее сожаление. – Я не должен был так с тобой говорить. Моя ошибка.

- Да, твоя, - соглашаюсь я. – Я здесь не для того, чтобы ты на меня срывался.

- Это просто… - он смотрит на холодильник и зажмуривает глаза, как будто ему больно при виде беспорядка. Потом вздыхает и идет ко мне, протягивая руки вперед, молчаливо прося разрешения до меня дотронуться. Глупо это или нет, я киваю, и он заметно расслабляется. Не теряя времени, хватает меня и тянет к себе, зарываясь носом в мои влажные волосы. Тот уют, что он мне дарит, нельзя не заметить. Когда он сказал, что не сможет уснуть, он действительно имел в виду это. Он не взглянул на бардак, когда я упомянула, но ясно, что это крутилось в его голове, изводило его.

- Прости, - повторяет он, целуя мои волосы.

- Тебе не нравится грязь, – я не спрашиваю, потому что это и так ясно. Не даю ему шанса обидеть меня своим обманом.

- Я домовитый, - признается он, разворачивая меня и подталкивая обратно к спальне.

Все вокруг напоминает мне о роскошной обстановке.

- У тебя нет уборщицы? – спрашиваю, полагая, что бизнесмен, живущий в подобном месте, одевающийся так, как Миллер, и водящий дорогой автомобиль, по крайней мере, должен иметь домработницу.

- Нет, - я разворачиваю простынь и забираюсь в постель, пока он говорит. – Мне нравится делать все самому.

- Тебе нравится убираться? – восклицаю в шоке. Он вообще реальный человек?

Уголки его губ приподнимаются в улыбке, заставляя меня чувствовать себя намного лучше после событий, слов и чувств, которые пришли после нашей близости.

- Я бы не сказал, что нравится, – он ложится рядом, притягивая меня к себе и переплетая наши ноги. – Думаю, ты могла бы звать меня богом домашнего порядка.

Теперь я тоже улыбаюсь, в то время, как моя рука имеет свободный доступ к его голому торсу.

- Никогда бы не подумала, - произношу мечтательно.

- Ты должна постараться перестать так много думать. Люди переоценивают вещи, придавая им значение большее, чем есть на самом деле, – он говорит мягко, почти безразлично, но, я знаю, в этих словах гораздо больше значения.

- Например, что?

- Ничего конкретного, – он целует меня в макушку. – Сказал в общем смысле.

Он говорил совсем не в общем, но я больше ничего не спрашиваю. Эти его новые мысли успокоили возникшее ранее беспокойство, так что я позволяю его рукам, обнимать меня. Спустя короткое время мои глаза закрываются, и последнее, что я слышу, голос Миллера, который шепчет мне что-то гипнотизирующее и ласковое.

В панике открываю глаза и резко сажусь на кровати. Кромешная темнота. Откинув с лица непослушные волосы, пару секунд прихожу в себя, и все возвращается…или мне это приснилось?

Провожу рукой по кровати, чувствуя только мягкую постель и пустые подушки. Эта кровать огромна, но я бы не пропустила на ней целого мужчину.

- Миллер? – робко шепчу, а потом чувствую, что на теле нет одежды. Я всегда сплю в трусиках. Это не сон, и я не знаю, радоваться мне или волноваться. Я сползаю с кровати и иду, опираясь о стену. – Дерьмо! – ругаюсь, голенью ударившись обо что-то твердое. Игнорирую боль и крадусь дальше, натыкаясь на что-то головой. Столкновение разрывает тишину, а я неуклюже отмахиваюсь. – Дважды дерьмо! – у меня не получается удержать то, что меня ударило, и я позволяю этому упасть, вздрогнув, когда оно разбивается, после чего потираю лоб. – Чтоб тебя!

Я жду, что появится Миллер, где бы он ни скрывался, чтобы проверить, откуда такой шум, но, простояв в тишине целую вечность, надеясь, что сейчас он щелкнет выключателем и благословит меня светом, я по-прежнему ничего не вижу. Продолжаю ощупывать в темноте стену, пока не нахожу выключатель. Я включаю его, моргая от резко бьющего в глаза света. Конечно, я одна, а еще я не одета. Вижу комод, о который ударилась ногой и напольную лампу, в которую врезалась головой. Теперь та привалилась к комоду, разбившись на миллион осколков. Я спешу обратно к постели и хватаю одеяло, кутаясь в него по дороге к двери. Может, он опять чистит холодильник, но придя в кухню, не вижу Миллера. Фактически, я вообще не вижу Миллера. Нигде. Я дважды обхожу его квартиру, открывая и закрывая двери, или все, что открываются. Только одна закрыта. Я поворачиваю дверную ручку, но она не поддается, так что я осторожно стучусь и жду. Ничего. Возвращаюсь в его спальню, сильно хмурясь. Куда он исчез?

Сидя на его половине постели, я задаюсь вопросом, что делать, и впервые за все это время вся сила собственной глупости обрушивается на меня. Я в чужой квартире, обнаженная посреди ночи, после сумасшедшего, безэмоционального, разрушающего секса с незнакомцем. Разумная, здравомыслящая Ливи только что приняла четкое, заслуживающее похвалы, решение. Я в себе разочарована.

Я осматриваюсь в поисках одежды, но нигде ее не вижу.

- Твою мать! – ругаюсь на себя. Какого черта он с ней сделал? Логика приходит слишком быстро, и я оказываюсь перед комодом, отодвигаю лампу и открываю ящик, где нахожу стопки чистой мужской одежды. Меня это не останавливает. Открываю следующий, потом следующий и следующий, пока не оказываюсь на коленях у нижнего ящика и не смотрю на свою одежду, аккуратно сложенную, с конверсами, ловко оставленными рядом. Смеюсь над собой, вытаскивая свою одежду и быстро одеваясь.

Когда поворачиваюсь к двери, замечаю листок бумаги на кровати. Не хочу верить в то, что он оставил мне записку на подушке, и, возможно, мне стоит уйти, не прочитав ее, но я чертовски любопытна. Миллер делает меня любопытной, и это плохо, потому что всем известно: любопытным Варварам отрывают нос. Ненавижу себя, но спешу обратно и хватаю ее, разозлившись, даже успев прочитать.