Тайна хорошей девочки (СИ) - Браун Амали Страница 30

— Не твоё дело, Амалия, — рычит, глядя мне в глаза. — Я сказал тебе убирать, а что делаешь ты? Лезешь куда тебе не стоит! Опять! Рубашку мне испортила.

— Один-один, — кидаю, опустив взгляд на повязку.

— Что?

— Ты мне порвал одежду, а тебе, — проговариваю, пытаясь понять, что мне делать в этой ситуации. Специальными медицинскими навыками не облагаю и, к своему огорчению, даже не помню, чем можно остановить кровотечение. Если судить по мере увеличения пятна крови, на повязке Райнера именно оно сейчас и беспокоит мужчину.

— Уходи вон! — кричит Райнер и пытается меня оттолкнуть, но не на ту напал.

— Ага, — бросаю, а сама иду к шкафу, где, кажется, в свой первый визит краем глаза видела аптечку, и, к своему счастью, именно там её и нахожу. Открываю небольшой чемоданчик, беру оттуда бинт, какие-то медицинские салфетки, ножницы, отличающиеся от канцелярских и спирт, вспомнив, рассказ отца о том, как в армии они раны спиртом промывали и всё было хорошо. Не очень хорошее сейчас решение, но другого нет.

По дороге обратно к Райнеру откупориваю спирт и смачиваю салфетку, протирая ей руки для дезинфекции.

— Я сказал: Вон! — вновь начинает кричать Райнер, отчего пятно расцветает ещё сильнее.

— Успокойся и не напрягайся, — прошу его, опустившись перед ним на колени. — У тебя, кажется, кровотечение. Тебе помощь нужна.

— Не от тебя, — протестует мужчина.

— Своего альфа-самца позже включишь, а сейчас сиди смирно, — произношу и, взяв ножницы, разрезаю повязку с противоположной от раны стороны. Поняв, что Райнер, вероятнее всего, меня послушал, отклеиваю большой, квадратный пластырь, расположенный на ране. Убрав окровавленный пластырь в сторону, аккуратно прохожусь спиртовой салфеткой по ране, увидев точно такую же рану, как у папы, когда однажды при задержании его ранили. — Пуля? Кто стрелял?

— Неважно, — бросает Райнер, но сидит спокойно, позволяя мне играть роль медсестры.

— Ладно, — соглашаюсь, понимая, что так даже лучше. Меньше знаешь — крепче спишь. — Врач был?

— Был. Ничего жизненно важного не задето, но отчего кровит, — отвечает мужчина, впервые разговорившись со мной, выключив урода, оставив вместо него обычного человека.

— Ясно, — недовольно кидаю. — Есть один врач, я как-то ему с компроматом на жену помогала. Позвони ему, пусть посмотрит. Мне, кажется, твой доктор ошибся. Не может так кровить обычное пулевое ранение. Томас Левински. Найдёшь его телефон в сети и скажешь, что от меня.

— С чего такая любезность? — спрашивает Райнер, но я игнорирую его вопрос.

— Потерпи сейчас немного, — прошу его и прохожусь салфеткой по ране сильнее, заметив в ней что-то чёрное. Принимаюсь дуть на рану, когда мужчина, сжав от боли челюсти, прикрывает глаза. — Есть ещё пластырь такой? — спрашиваю, но не дождавшись ответа, сама отвечаю на свой вопрос. — Кажется, я такой видела в аптечке. Держи, — протягиваю ему салфетку, пропитанную кровью.

Вернувшись с упаковкой пластыря, заклеиваю рану, убедившись, что кровь идёт не так быстро, как прежде. Туго забинтовываю пресс мужчины, практически также аккуратно, как это сделал доктор, но всё же видна рука непрофессионала.

— Готово, — выдыхаю, стирая со лба импровизированный пот. Встаю на ноги и глазами ищу, что можно накинуть на себя. На глаза попадается стол со скатертью. Опустив пустые бутылки со стола на пол, собираю скатерть и обматываюсь, сделав из него импровизированное платье.

— Ты куда? — спрашивает Райнер, когда я в своём новом одеянии направляюсь к выходу.

— Вон, — отвечаю ему и выхожу из дома в туфлях, вибротрусиках и скатерти со стола, начав хохотать, стоит мне сесть в машину мучителя, которую несколько минут назад оказывала помощь.

Кажется, я медленно схожу с ума…

Могла позволить ему умереть от потери крови или заражения, но…

Но с мёртвым врагом сражаться неинтересно.

Глава 21

— Можно было бы повежливее, — ворчу на Райнера, войдя в его кабинет в сопровождении водителя и незнакомого мне мужчины, которые испарятся, стоило нам оказаться перед хозяином дома. — Да, ты мне даже не дал мне собраться! Твои люди сразу же затащили меня в машину, не дав предупредить дедушку с бабушкой не дали.

— Какая жалость, — выдыхает мужчина, затянув сигару, продолжив сидеть за своим столом. — Скажи, ты принимаешь таблетки, которые я тебе дал? — спрашивает, лениво выдохнув дым в воздух, заполняя и без того тёмное помещение «туманом». — Мой водитель должен был тебе достать их несколько дней назад. Ты забыла их, — выделает последнюю реплику, намекая на то, как я ушла от него в прошлый раз.

— Принимаю, — нагло вру, пройдя к нему, уверенно сев на противоположное хозяину дома кресло. — Но к твоему сожалению, таблетки не дают стопроцентную гарантию.

Ещё в тот момент, когда водитель доставил пузырёк с таблетками, я уже уверенно решила, что не буду их принимать. Понимая, что временно я полностью в руках Райнера, пыталась придумать, как хоть как-то напакостить мужчине, ещё даже не понимая к чему могут привести моё решения и затеи.

— Мои дают гарантию, — заявляет, отложив сигару в сторону, теперь внимательно следя за мной, словно чего-то ожидает от меня. — У меня всё всегда идёт по плану, кошка и сомневаться в исходе задуманного мной не стоит. Можешь ошибиться и обжечься…

— Звучит чересчур самоуверенно.

— Меньше болтай, Амалия, — усмехнувшись, кидает. — Ты здесь не для этого. И никогда не будешь ради здесь с этой целью.

Встав из-за стола, обходит его и в следующее мгновение ленивой, уверенной и до возбуждения властной походкой направляется ко мне. Смотреть на него, когда он вот так идёт — рай для глаз и женского самолюбия, зная, что он надвигается на тебя лишь с одной целью. Подчинить, подмять под себя и оказаться в тебе.

Подойдя ко мне, склоняется, т, нависнув, устрашающее смотрит в мои глаза, пытаясь таким образом запугать меня ещё больше, но возбуждение и предвкушение возможной близости в данный момент овладевают мной сейчас намного сильнее.

Опускаю глаза вниз к месту, где уже виднеется еле заметный бугорок, свидетельствующим о том, что не меня одну сейчас охватило вожделение.

Райнер тянет руку к моему лицу, с фальшивой лаской оглаживая его, пальцами изучая губы и щёки, как нечто невероятно интересное. И если поначалу мужчина делал это искусственно, скорее пугая, чем наслаждаясь ощущением моей кожи под своими пальцами, то очень скоро всё изменилось, и он стал именно ловил кайф от своих непохожих на него действий.

— Я всё ещё не могу забыть твои фокусы, Амалия, — заговаривает, не отрываясь от своего прежнего занятия. — Ты решила командовать мной? В твоей глупой черепушке возникла мысль, что ты можешь это сделать, а затем уйти без моего разрешения? — спокойно закидывает вопросами, но этот тон холодит кровь намного сильнее, чем если бы он рычал, кричал или шипел.

— Просто я помогла тебе, — отвечаю, посмотрев на мужчину как добыча на питона.

— Тебя никто не просил об этом, — проговаривает и хватает за щёки, грубо сжав их таким образом, что мои губы сложились в бантик. — Я тебя просил? Разрешал ли я тебе помогать мне? — начинает рычать, ненавистно глядя на меня. От прежнего спокойного Райнера не осталось и следа.

— Но…

— Ты ничего не решаешь, Амалия. Понимаешь, ты лишь… моя временная зверушка, которая открывает и закрывает рот, лишь когда я ей разрешаю. Если захочу ты и дышать будешь по моему разрешению, — шипит и, в следующее мгновение схватив за горло, вжимает меня в кресло, перекрывая доступ к кислороду, продолжая пожирать необъяснимой ненавистью.

Бью руками по креслу, по тем участкам тела мужчины, до которых могу дотянуться, хриплю. Пытаюсь кричать. Предпринимаю хоть какие-то попытки вырваться из его звериных лап, но попытки тщетные.

Мысленно уже прощаюсь с жизнью, но, кажется, жизнь ещё не готова проститься со мной.

— Ты усвоила наш сегодняшний урок, Амалия? — спокойно задаёт вопрос, вернув мне способность дышать и жить.