Наследник по крови (СИ) - Николаева Елена Страница 27

Ваня… Ванечка… Иванна…

Похоже, пришло время тебя отпустить.

Мне нужно остыть, подумать о своих приоритетах и о том, чего я хочу от этой гребаной жизни, иначе я свихнусь.

— Дорогой?.. — слышу за своей спиной тихий голос Кристины и сразу же оборачиваюсь.

— Я думал, ты уснула. Иди сюда.

Ставлю бутылку на столешницу и, взяв Брагину за талию, притягиваю к себе.

В черной атласной ночнушке моя будущая жена выглядит чертовски привлекательной. Её шелковистые длинные волосы немного взъерошены. Сонная, она такая домашняя и сексуальная. Почему я перестал это замечать?

Прохожусь взглядом по её точеной фигуре. У Кристины все ещё плоский живот. Прикасаюсь к нему ладонью, он тут же вздрагивает. К шестнадцатой неделе он должен стать более заметным, а пока…

Пока что я наслаждаюсь красотой стройного тела, которое мне принадлежит.

— Твой звонок меня разбудил, — выдыхает Кристина, выказывая дрожью своё волнение.

Пышная грудь под тонкой тканью сорочки часто вздымается. Сквозь кружево видны затвердевшие розовые соски.

Скольжу ладонями по бокам вверх, а затем затрагиваю твердые горошины большими пальцами. Брагина всхлипывает.

Грудь её стала намного чувствительнее, налилась и прибавила в размере. Красивая, сочная, пышная, словно после хирургической пластики. И это, черт возьми, заводит.

— Прости, это был спонтанный порыв, — говорю я, подцепляя пальцами лямки ночнушки и стягивая их с плеч.

— Ты голоден? — шепчет Кристина, на секунду закатывая глаза.

— Нет, — смотрю, как атлас соскальзывает с упругой груди и падает на пол к ногам моей невесты. — Я не голоден, малыш, но я дико хочу трахаться.

Щеки Брагиной тут же вспыхивают ярким румянцем.

Не могу понять, что в ней изменилось. Тело — однозначно да. Характер — спорно, хоть сейчас от Кристины исходит совершенно другая энергия. Я это чувствую. Она привлекает и возбуждает меня. Член довольно быстро становится колом. Мягкая, покладистая, тихая, заботливая женщина — что может быть лучше для мужчины, когда ему нужно расслабиться после тяжелого дня?

Разворачиваю Кристину к себе спиной и подталкиваю к столу.

— Макс… — выдыхает она, звонко шлёпая ладонями о стеклянную поверхность.

Оба дышим шумно и часто. Крис от возбуждения, я от азарта и гребаного дежавю.

Стол…

Этот чертов триггер…

Память подкидывает знакомые горячие картинки.

Я пытаюсь не реагировать на информацию, выбрасываю её из головы, но черти уже вовсю пляшут свой адский танец, подливают масла в огонь, и я не на шутку завожусь.

Тёмное, первобытное желание вырывается из меня наружу потерей контроля и грубой лаской.

Надавив Кристине на поясницу, отдаю четкий приказ:

— Нагнись. Хочу тебя раком.

Ошарашенная Брагина падает грудью на столешницу и глухо шипит:

— Ты с цепи сорвался?

Да, сука, да! Я сорвался с цепи! Какая к черту разница?

Неделю назад мы трахались как сумасшедшие. Что изменилось?

— Тебе нельзя? — спрашиваю, расталкивая коленом её ноги пошире. В груди жжёт и надрывно вибрирует. Пах горячо пульсирует. В голове всё ещё кипит адский котёл. Этому всему нужно срочно дать выход и обнулиться.

— Можно, но… — охает Кристина, когда я прогибаю её ниже и рву на ней тонкие кружевные трусы.

— Отлично, — прохрипев, срываю с себя рубашку, расстёгиваю ремень, а затем и ширинку. Приспускаю брюки с бельем. Освободив налитый кровью член, приставляю его к влажному входу. Крис всхлипывает под воздействием резкого толчка.

Погрузившись в неё до упора, на секунду замираю. Даю нам время перевести дыхание. А затем, прижав её щекой к столу, начинаю двигаться, с жадностью вбиваясь бедрами в упругую задницу, беру свою невесту не церемонясь, не целуя и не лаская.

Распластав Кристину на столе, трахаю её резко, страстно, без прелюдии, так, как требуют того животные инстинкты.

Трахаю, пока наши тела не покрываются испариной, и по вискам не стекает пот.

Оба хрипнем. Крис от громких несдержанных стонов, я от того, что мне кайфово. От того, что воздуха в груди становится меньше и напряжение растёт.

— Ма-а-акс! — кончая подо мной, Брагина содрогается в конвульсиях, сжимая член своими прокачанными интимными мышцами.

С-с-сука…

Как она это делает?

У меня от этих искусных манипуляций в глазах звезды мерещатся.

Фиксирую её бедра и вбиваюсь ещё сильнее, ещё размашистей и глубже. Учащаю темп. Пальцами впиваюсь в мышцы. Крис царапает ногтями стекло.

Несколько глубоких выпадов, и я догоняю Кристину, завершая этот сумасшедший забег с ярким продолжительным оргазмом. Напряжение с каждым выстрелом спермы сходит на нет, вместе с ним и с последними движениями бедер уходят все силы. Ощущаю себя измотанным и опустошенным. Но в голове, наконец-то, воцаряется штиль.

— Поцелуй меня… — сквозь вату в ушах доносится хриплый женский шепот и надрывное, сбивчивое дыхание.

Целую Кристину между лопаток, а затем выхожу из неё, избавляюсь от одежды и направляюсь в ванную под душ…

Глава 32

Ива

Несколько недель спустя…

— Цилиарная мышца составляет основную массу цилиарного тела. Она состоит из пучков гладких миоцитов, ориентированных в трёх направлениях. Каких? — спрашиваю себя, вспоминая пройденный материал. — М-м… сагиттальной в наружном слое, циркулярной и…

— Ваня, обед остынет! — перебивает меня тётин голос.

— Щас, тёть Лар! Иду! — откликнувшись, я пытаюсь ещё раз повторить для закрепления темы, но материя даётся мне с трудом. То, что я вчера изучала, сегодня превратилось в мысленную кашу в голове, стоило мне прикрыть веки и вспомнить лицо Максима Пожарского.

— Боже, — злюсь на саму себя. — Когда я перестану думать о нём? Когда я его забуду? Сколько времени мне понадобится, чтобы вычеркнуть его из памяти?

Отчего моя ненависть к этому мужчине имеет обратный эффект?

Это неправильно! Я должна его ненавидеть! Но чем больше я это делаю, тем сильнее люблю.

— Почему? Почему это происходит со мной? После всего, что он сделал… — размышляя над этим, я растираю пальцами уставшие глаза, в которых всё ещё скачут буквы.

Мне нужен отдых, а я не могу оторваться от книг. Если остановлюсь, снова с головой нырну в прошлое и захлебнусь горечью.

Не хочу вспоминать его крики и то, как он уговаривал меня избавиться от ребенка.

Не хочу вспоминать отель и то, как мы стояли вместе под душем.

Не хочу вспоминать нашу единственную ночь…

Как мне его забыть?

Ка-а-ак?

Захлопнув книгу по гистологии, я опускаю лоб на лежащую на столе тетрадь. Глубоко дышу, касаясь ладонью живота. Всё ещё не могу привыкнуть к своему физиологическому состоянию.

Я беременна…

Боже мой, я беременна!

Что я буду делать с ребенком?

Как я буду учиться? Рожать? Как я буду одна его воспитывать?

Справлюсь сама или придется просить помощи у родных? Найду ли на это силы?

Мои родители до сих пор не знают о моём интересном положении. Я не осмеливаюсь им рассказать. После неудачного замужества старшей сестры для папы с мамой эта новость станет ударом. Поэтому я попросила тётю потерпеть какое-то время и не разглашать нашу общую тайну. Нужно подготовить близких к шокирующей новости, набраться храбрости, и уж потом доложить. И будь что будет.

Вздохнув, встаю из-за письменного стола и плетусь с прихваченным телефоном на кухню.

Сегодня тётя приготовила грибной суп, отварила картофель в мундире и нарезала для меня селедку. Пахнет безумно вкусно. Первым делом уплетаю несколько ломтиков солёной рыбы. Затем достаю из банки квашеную капусту и набиваю ею рот.

— Сядь за стол. Ну что ты, как ребёнок, стоя ешь! — тётя усмехается, вытирая о фартук руки.

— Так вкуснее, — говорю я, едва проглотив своё любимое лакомство.

До беременности я никогда не употребляла столько кислого и соленого. А сейчас я просто жить не могу без маринованных томатов и огурцов.