(Не)Мой (Не)Моя (СИ) - Лейк Оливия Страница 27

— Слюни подбери, — сразу протрезвел. — О моей жене говоришь.

Эрик — любитель пофлиртовать или зажать красивую женщину. Не то чтобы ходок, но падок на роскошных брюнеток. Сам говорил, а Яна, помимо прочего, обладала ореолом недоступности. Такую не завалить на спину стандартным способом: подарки, красивые слова, пустые обещания — все мимо. Поэтому я верил, что она не подпустит к себе мужика, просто чтобы был. Но если появится, значит, это точно будет не просто так.

— Это комплимент тебе и твоему вкусу, — Эрик примирительно соприкоснулся бокалом с моим. — Не забудь, в конце месяца гуляем.

Полночи не спал, надеялся, что Яна выйдет на связь и как-то отреагирует на записку. Но писала мне только дочь: она извинялась и боялась, что я ушел и не вернусь. Я игнорировал. Конечно, это неправда. Просто сейчас мне нужно было время остыть, а Николь должна поразмыслить над своим поведением и сделать выводы. Ее я точно не брошу, как бы ни было тяжело. У Нагорных так не принято.

Утром забрал сына. Увы, Яну снова не видел: няня уже была у нее. Чуйкой понимал, что дома, даже запах сирени нос щекотал, но меня избегала. Я не настаивал, понимал, что в своем праве. Она точно никому ничего не должна, особенно нам с Ники. Мы сами ее отпустили, а потом потеряли окончательно. Но Ромка мой, и меня сын любил. Я постараюсь сделать все, чтобы с возрастом он еще и уважал меня, а пока…

— Ну что, мужичок, — мы с сыном вечером устроили себе баньку, чтобы потом сразу лечь спать, распаренными и отдохнувшими, — веничком пройтись? — слегка пришпорил его по худеньким ножкам.

— Не-ет! — запищал Ромка. Такой забавный: в тонкой простыне на бедрах и в широкой банной шапке, как и я.

Мы здорово провели день: играли, катались, гуляли по лесу до красных носов. Без сложных вопросов и грустных мыслей. Было очень легко. Наверное, теперь только с Ромой мне по-настоящему легко.

— А по мне пройдешься? — предложил сыну отходить меня березовым прутиком. — Ох, бл…

Блядь! Как говорила моя мама: херачит с пролетарской ненавистью! Тяжелая рука у моего сына…

В понедельник из отеля в Новосибирске я созвал онлайн-совещание с попечительским советом и администрацией школы. Эту гадкую ситуацию нужно решить максимально быстро. Директору принести публичные извинения, а Николь забрать из школы. Думаю, это закроет рты злопыхателям всех возрастов. Ну или они тоже перестанут учиться в нашей школе.

Я очень надеялся увидеть Яну, и что узнаю? Она уволилась! Просто взяла и ушла! Я же просил! Я обещал все исправить… Какая же ты гордая, Мудрёна. Она ведь так любила свою работу…

— Виталий Борисович, вы подписали заявление Яны Николаевны? — набрал председателя управления образования Петербурга. Мы слишком хорошо знали друг друга, чтобы я уточнял, кто эта женщина. Какого хрена?! Почему меня не поставили в известность!

— Мирослав Константинович, что я могу? — отнекивался. — Это ее решение. Мы же не можем заставить человека работать?! Заявление мне только сегодня передали.

— Порвите его, — упрямо настаивал. — Я не хочу ничего слышать об этом скандале и о смене директора. На кону финансирование, и ваше в том числе, — намекнул, что пошлю всех этих бюрократов нахер. Лапу сосать будут!

— Я не дам ему ход, Мирослав Константинович, но вашу супругу заставить не в моих силах…

— Это уже не ваша забота.

Я собирался провести в Новосибирске две недели, но мне срочно нужно вернуться в Северную столицу. Яна должна работать, это ее место. Николь она больше не увидит. Ей будет полезно поучиться в обычной государственной школе, чтобы даже мысли не было, что она какая-то блатная!

Глава 16

Яна

Как же приятно быть безработной! Я уже много лет не спала до девяти утра, даже на выходных: то дети будили, то завтрак приготовить, то с мужем на пробежку. Мирослав почти всегда в шесть утра вставал, исключение — воскресенье. Это стало какой-то традицией даже. Я вообще как-то много жила желаниями и установками других людей. Они были мне семьей, и я принимала их привычки, как свои, но моими они не были! Отделять себя от близких и уважать свои собственные границы — это первое, что я решила запомнить и применить в новой свободной жизни.

Несколько дней я ленилась и отдыхала, но натура у меня деятельная, да и жить на что-то нужно. От денег Нагорных, даже назначенного мне лично содержания, не отказывалась, но, зная себя, понимала, что быстро заскучаю без дела. Тем более, подруга просила помочь. Ну а школа… Назначат и.о. директора, тогда приду сдавать дела.

— Здравствуй, дорогая, — мы с Яриной встретились в уютном ресторане недалеко от музыкальной школы, которую она курировала и в которой преподавала.

— Очень хорошо выглядишь, — осмотрела меня.

— Это лучший комплимент для недавно разведенной женщины.

Сама Ярина была редчайшей красавицей и не нуждалась в дополнительных заверениях. Но я согласна, что, освободившись от груза ответственности, от постоянного прессинга золотых родителей и их не менее бриллиантовых деточек, от необходимости следить за репутацией, даже дышать легче стало. Сколько раз от меня требовали уволить педагога, потому что была замечена фотография из отпуска в купальнике! Нас, учителей, никто не жалел. Мы же для них не люди, а нравственный ориентир! И все мирское нам чуждо. Именно поэтому я давно отказалась от социальных сетей. Я была эдаким роботом. Сейчас могла быть просто человеком, живым и настоящим.

— Тебе действительно развод к лицу, — пошутила Ярина, затем вздохнула и ждала, когда расскажу, что стряслось. Она многое знала о причинах, но мой уход из школы был неожиданностью. Я там работала дольше, чем была замужем…

— Какая подлость! — подруга была раздражена до крайности. — Вот какие нынче детки!

— Николь повторяет то, что слышит от взрослых, — мягко парировала. Я работала с детьми слишком давно, знаю. Везет тем, у кого семья здоровая ментально. Потому что все шло из дома. Общество, друзья, улица — это важно, но родители — это все для детской психики. — А солгала, потому что боялась отца.

— По-моему, как раз он ее и разбаловал!

— А Свят Улю не балует? — с грустью улыбнулась.

Ярина тряхнула волосами и по-доброму рассмеялась. Да, папка любил свою принцессу.

— Николь очень боится потерять безусловную любовь отца. Всегда боялась. Поэтому так поступила.

— Ты еще оправдываешь поганку?! — возмутилась Ярина.

— О нет! — воскликнула я. Любовь не оправдывала ложь! Это никому не пойдет на пользу, в первую очередь самой Николь. Изворотливость помогала добиться высот, но они, что говорится, на крови. Не в прямом смысле, но внутри вместо морали будет выжженная земля, а это всегда заканчивалось плохо. — Я ж не святая!

— Мирослав виноват, что в принципе до этого довел. Что ни говори, а он должен был тебя защитить. Не ты должна была уходить!

— Ох, Яри, я так устала от них, что заявление написала с облегчением. Сама бы не решилась, а так… Хороший пинок получила.

— Это ему пинок нужно… Под самую задницу!

Мы рассмеялись. А жизнь в Сибири пошла ей на пользу! Может, и мне поехать?

— Мне вчера звонили из управления образования и требовали выйти на работу, представляешь? Заявление порвали. И какой петух их в задницу клюнул?!

— Ой, не говори! — махнула рукой Ярина. — Как же сложно с муниципалитетом… Ян, пойдешь ко мне в школу?

— Только не директором, — серьезно предупредила. — Но работу с министерством и управлением образования могу взять на себя.

— Ты меня спасешь, Ян. Я хочу быть уверенной, что без меня школа будет работать.

— Без тебя? — не поняла, что она имела в виду.

— Я уезжаю с Улей и не уверена, что хочу возвращаться в Петербург.

— А Святослав? — ахнула я.

— Не знаю, — Ярина погрустнела, — но надеюсь, что он приедет к нам.

Я сжала ее руку: уверена, что Свят приедет! В его любви, порой жесткой и яростной, сомневаться не приходилось. Он одержим своей женой. Когда-то мне хотелось быть такой же для своего мужа. Для Мирослава. Но я не стала… Возможно, просто не способна вызывать у мужчины такие эмоции. Или… Или это просто не мой человек. Ведь я могу еще встретить своего. Ведь могу же?..