Раскрывая романтику (ЛП) - Линн Сэнди Страница 27

— Полагаю, что она выходит за рамки своей работы, — сказал он.

— Давайте не обсуждать это сейчас, — вздохнул я.

— Я слышала, что вы собираетесь пожениться в ночь на Новый год в Испании, — сказала Сиерра. — Наверное, там будет красиво.

— Так и есть, — улыбнулась Габриэла. — Но произошли изменения в планах.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Мы отменили свадьбу в Испании и решили пожениться здесь, в Нью-Йорке, — сказал мой отец.

Я чуть не подавился едой.

— Что? Почему?

— Потому что я хочу, чтобы мой сын был моим шафером, и я точно знаю, что ты не поедешь на Новый год и не приедешь в Испанию.

Тошнота в животе усилилась, когда я положил вилку и поднял бокал.

— О? — сказала Сиерра. — Как вы собираетесь пожениться здесь за такое короткое время? Наверное, в это время года все залы уже заняты.

— Я дружу с владельцем «The Pierre», и он с радостью согласился принять нас в зале Котильон. На свадьбе будет двести человек.

— А как ты уже успел это организовать из Испании? — спросил я.

— Когда ты влюблён, случается чудо, — он улыбнулся, наклонился и поцеловал Габриэлу в щёку.

Мне стало дурно.

— А как насчёт ткани для скатертей, которую ты говорил, что летишь заказывать в Испанию?

— Я просто использовал это как оправдание, потому что мы хотели сообщить тебе лично.

— Габриэла, не думаю, что ты счастлива с этим, — сказал я. — А как насчёт твоей семьи и друзей в Испании?

— Я арендовал частный самолёт и привезу всех сюда на свадьбу. Я также забронировал все их номера в «The Pierre», — сказал мой отец. — Мы сегодня встречались с флористом и женщиной, которая будет делать наш торт.

— А свадебное платье? — спросила Сиерра.

— Оно уже есть, и я привезла его с собой, — улыбнулась Габриэла.

— Так где вы будете жить до свадьбы? — спросил я.

— Мы будем жить в «The Pierre», — сказал мой отец.

— Месяц? — спросил я.

— Ну, пока да. Есть ещё кое-что, что я хотел сказать тебе.

Тошнота в животе усилилась. Я знал, что он сейчас скажет.

— Габриэла и я решили вернуться в Нью-Йорк.

— Простите? — я наклонил голову, и Сиерра взглянула на меня.

— Несмотря на то, что мы любим Испанию, мы готовы вернуться в Нью-Йорк. Завтра у нас встречи с агентами по недвижимости, чтобы посмотреть пентхаусы на продажу.

Я не мог отреагировать при дочери, поэтому молчал.

— Извините, я схожу за ещё одним напитком.

— Налей мне тоже, сын, — подал мне стакан мой отец.

Я вышел в гостиную и достал телефон.

— Гретхен, мне нужно, чтобы ты приехала прямо сейчас.

— Уже еду, мистер Атлас.

После того как я долил всем, я сел за стол.

— Гретхен уже в пути, — сказал я Сиерре.

— Кто такая Гретхен? — спросил мой отец.

— Девушка из нескольких домов отсюда. Она заберёт Элли наверх, чтобы мы могли поговорить приватно, — ответил я.

— Хорошая идея, сын. У меня есть несколько вещей, которые я должен тебе сказать и вопросы, на которые я хочу получить ответы.

Тишину прервал стук в дверь. Я встал, открыл дверь и впустил Гретхен.

— Еды много, если хочешь, — сказал я ей.

— Вау, выглядит потрясающе. Я сделаю себе тарелку и отнесу её наверх с Элли, — сказала она.

ГЛАВА 28Джек

— Я уберу, пока вы трое пойдете в гостиную и поговорите, — сказала Сиерра, вставая и забирая свою тарелку.

— Оставь, уберем потом, — я положил руку ей на плечо.

— Хорошо.

Мы все встали и пошли в гостиную. Я чувствовал себя как бомба, готовая взорваться.

— Я хочу знать, почему, черт возьми, ты не сказал мне про Элли? — выпалил мой отец. — Четыре года, Джек! Четыре чертовых года, и ты не сказал мне, что у тебя есть дочь. Что с тобой не так? Кто так поступает? И кто, черт возьми, её мать, и где она?

— Её мать — женщина, с которой я недолго встречался. Она забеременела и уехала. Несколько недель назад она оставила Элли у меня и уехала путешествовать с каким-то парнем из Сиэтла.

— Она её бросила? — нахмурился он.

— Да.

— На Рождество? — спросила Габриэла. — Какая ужасная женщина. Какой родитель так поступает?

— Моя мать, — подняла руку Сиерра.

— Может, тебе стоит задать этот вопрос твоему будущему мужу, Габриэла, — сказал я.

— Извини, сынок?

Вот и всё. Я почувствовал, как давление в груди нарастает, а сердце начинает бешено колотиться.

— Ты настолько слеп, что не понимаешь, что ты со мной сделал, когда я был ребёнком? Ты сделал замечание, что у меня нет рождественских украшений, когда зашёл в мой дом. Хочешь знать почему, папа? Потому что я чертовски ненавижу Рождество! — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Я никогда не украшал, а ты всегда был слишком занят, чтобы заметить это.

— Джек, откуда это всё? Как ты можешь ненавидеть Рождество?

— Я с ним. Я тоже его ненавижу, — снова подняла руку Сиерра.

— Что с вами обоими не так? — спросила Габриэла. — Рождество — это красивое и волшебное время года. Оно приносит радость в жизни людей.

— Радость? Оно принесло мне только страдания с тех пор, как умерла моя мать! — закричал я.

— Джек, Элли наверху, — сказала Сиерра.

— О чём ты говоришь? — спросил мой отец.

— Ты оставил меня в пансионате, как только мама была похоронена, и не оглядывался. Ты оставлял меня там каждое Рождество и каждый День благодарения, пока ты путешествовал, празднуя Рождество, как будто у тебя не было сына! Мне было семь лет!

— Кристофер, это правда? — спросила Габриэла, глядя на него.

Он молчал.

— Вот почему я, черт возьми, ненавижу эти праздники. И вот почему я застрял в этом бесконечном круге праздничного ада. Этот праздник приносит мне только плохие воспоминания о том как меня бросили и дерьме! Что посеешь, то и пожнёшь, папа.

— Достаточно! — мой отец ткнул пальцем в меня. — Я дал тебе всё! Хорошую жизнь, без финансовых проблем и хорошее образование. Я передал тебе свою компанию. А ты смеешь обвинять меня в своей ненависти к Рождеству? Из-за этого ты не сказал мне, что у тебя есть дочь?

— Моя дочь не твоя чертова забота, папа! И знаешь что? За последние четыре года я почти её не видел. Когда она приехала сюда, она едва знала, кто я. И хочешь знать почему? Потому что я боялся, что испорчу её жизнь, как ты испортил мою!

— Хватит! — он встал. — Я не собираюсь больше это слушать. Обратись к терапевту, Джек. Бог знает, что тебе это нужно. А тебе, — он указал на Сиерру, — тоже нужно к терапевту. Возьми деньги, которые мой сын тебе платит, и получи помощь.

— Простите? — Сиерра наклонила голову. — Когда мне было пять, мама взяла меня на полуночную службу в церковь на Рождество, посадила меня на скамью и сказала, что вернётся через минуту. Прошло двадцать два года, и я всё ещё её жду! Так что извините, если я считаю Рождество полным дерьма и несчастья.

— Боже, помоги этому ребёнку наверху, — покачал головой мой отец, схватил своё пальто и вышел через дверь с Габриэлой.

Я уже начал было идти за ним, но Сиерра схватила меня за руку.

— Не надо, Джек. Пусть этот нарциссический придурок уходит. Он того не стоит.

Я опустился на диван, положив руки на лицо, пытаясь успокоить сердцебиение.

— Я больше никогда не буду с ним разговаривать, — я повернулся к ней.

— Не виню тебя, — она нежно провела рукой по моей спине. — Ты не обсуждал это с ним, когда стал старше?

— Нет. Я его ненавидел и говорил с ним как можно меньше.

— Наверное, было трудно работать с ним, — сказала она.

— Я держался подальше и говорил с ним только по делу. Ты не представляешь, как я был счастлив, когда он сказал, что уезжает в Испанию с Габриэлой. Теперь он вернулся в Нью-Йорк и снова превратит мою жизнь в ад.

— Он может это сделать, только если ты позволишь ему. Джек, послушай меня. Я знаю, что он был ужасным отцом, и то, что он сделал с тобой, это непростительно, но он хотя бы здесь. Он мог бросить тебя на праздники, но в остальное время года он всегда был рядом.