Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С. Страница 2

Пытался быть сексуальным, во всяком случае.

Но рядом с костюмом Касс… и что более важно, с телом Касс… я с таким же успехом могла одеться в мусорные мешки, в фермерский комбинезон с соломой в моих тёмно-каштановых волосах. Все парни в пределах видимости останавливались, чтобы поразглядывать Касс (неважно, была у них девушка или нет, натуралы они или геи, одни или в компании), и это точно не из-за муляжа окровавленного мясницкого ножа, который она сжимала в свободной руке.

Но парень по какой-то причине пялился на меня.

Не на Касс.

И Касс наказывала меня за это, выставляя меня идиоткой перед ним.

Не нарочно, конечно.

«Ну, — цинично пробормотал мой разум. — Наверное, не нарочно».

Я решила проигнорировать этот голос.

Если честно, мне больше всего хотелось, чтобы Джон приехал сюда и спас меня от попыток в одиночку справиться с пьяной клоунессой/медсестрой/шлюшкой на случай, если она решит устроить проблемы нам обеим. Я знала, что ситуация с Джеком искренне беспокоила её, и это делало её в лучшем случае непредсказуемой.

Но Джон только что прислал сигнал в мою гарнитуру, давая знать, что доберётся лишь через час.

К счастью, тут было чертовски громко.

Большинство других костюмов в комнате было легче опознать, чем наши с Касс.

Наряжаться видящими в этом году было в моде, точно так же, как это было в моде в прошлом году и позапрошлом. Казалось, что каждый второй человек, которого я видела, носил обалденные контактные линзы, поддельный ошейник сдерживания видящих, кожаную одежду того или иного вида или военное снаряжение, если они стремились к какой-то исторической версии. Я видела нескольких нацистов-видящих и одного парня с большим знаком меча и солнца на груди, который, я почти уверена, должен был символизировать Сайримна, телекинетика-видящего, сражавшегося на стороне немцев в Первую мировую войну.

Поскольку многие видящие работали в центре города секс-работниками — то есть, те, кто не принадлежал корпорациям или богатым придуркам — наряд видящего был одним из тех крутых, альтернативных костюмов, которые давали людям повод нешуточно обнажиться.

Мне это казалось довольно безвкусным.

Как Джон любил постоянно напоминать мне, это было ещё и чертовски расистским поступком.

Однако я знала, что указывать на это большинству из этих людей было все равно что плевать против ветра, поэтому я оглядела все эти контактные линзы дикого цвета и нацистские костюмы и просто притворилась, что я такая же пьяная, как Касс.

Тем не менее, я бы с удовольствием посмотрела, как кто-нибудь из этих придурков наденет что-нибудь подобное в присутствии настоящих представителей расы. В смысле, я бы с удовольствием посмотрела, как они демонстрируют свои костюмы «Сайримна» перед настоящим видящим, например, в одном из самых шикарных клубов на Бродвее.

Как только я подумала об этом, я поймала себя на том, что потираю татуировку Н на своей руке. (Н от англ. Human — человек, — прим)

Наверное, нервный тик.

Теперь, когда всё больше видящих постоянно проживали в Соединённых Штатах, в дополнение к нашим регистрационным штрих-кодам нам всем пришлось носить татуировки расовой категории в рамках Закона о защите прав человека… по крайней мере, как только нам исполнялось восемнадцать. До этого нам приходилось носить имплантаты, что ещё хуже, поскольку с имплантатом правительство практически всегда знало, где вы находитесь.

По словам Джона, имплантаты не просто подтверждали расовую принадлежность; они активно собирали информацию о наших передвижениях и поведении.

Хуже того, наши родители могли получить доступ к этой информации, если хотели.

То же самое могли делать администраторы каждой государственной школы.

Мы все учились взламывать и искажать сигнал ещё в начальной школе, но всё равно, да, меня наказывали бессчётное количество раз, потому что в старших классах мне не удавалось правильно включить свой имплантат обратно.

Моя мама относилась к этому довольно адекватно.

Школьная администрация — нет.

Так что да, двойные татуировки — это не идеально, но лучше, чем находиться под круглосуточным наблюдением, как будто ты под домашним арестом.

Мне снились кошмары, в которых кто-то выжигал мне обе татуировки и бросал в клетку к кучке видящих-ненавистников людей.

Моя мама сказала, что это потому, что у меня тревожная натура.

Я хотела бы, чтобы это было единственной причиной, но сомневалась.

Но я ненавидела всю эту ситуацию с видящими… Я действительно это ненавидела.

Я не имею в виду самих видящих.

Ну то есть, я не знала ни одного настоящего видящего. Очень немногие люди их знали, если только они не работали на военных, на Мировой суд или не были сверхбогатыми.

Я ненавидела систему видящих, в смысле, всю глобальную систему законов, контрольно-пропускных пунктов, анализов крови, слежения и расового контроля, и то, как мы все должны были притворяться, что это нормально.

Мне всё равно, что говорят другие.

Это ненормально.

Неважно, как это преподносили мировые или национальные правительства, или что они говорили в тех рекламных роликах по телевидению, или сколько фальшивых статистических данных о спасённых жизнях они нам подбрасывали… это ненормально, бл*дь. Это извращённо и неправильно, и это было в значительной степени рабством для самих видящих, и нагнетающим страх авторитарным поведением Старшего Брата для остальных из нас.

Кстати, Джон на 100 % согласен со мной в этом.

Он также соглашался со мной в том, что правительство откровенно врало, когда бубнило о том, насколько «безопасно» интегрировать видящих в человеческое общество.

Касс тоже соглашалась со мной и Джоном, но, честно говоря, у меня сложилось впечатление, что ей всё равно. Касс считала видящих сексуальными. Аспект рабства в этом всём, возможно, тоже казался ей сексуальным, хотя я не хотела спрашивать её об этом прямо.

Я знала, что в Сиэтле существовала музыкальная группа из видящих, «Конец времен», принадлежащая тому или иному лейблу звукозаписи, и Касс была одержима ей примерно пять лет.

В частности, Касс запала на их вокалиста Даври, видящего азиатской внешности со светло-фиолетовыми глазами, в которых виднелись яркие золотые крапинки. Она была не одинока в своём увлечении; многие девушки, которых я знала, страстно желали этого парня, хотя я читала на каком-то фан-сайте, что ему около двухсот лет… впрочем, это предположительно равняется тридцати человеческим годам.

Однако на том же сайте у них были снимки его глаз крупным планом.

И да, он был чертовски красив.

У него также было тело, за которое можно умереть, какого бы возраста он ни был.

Поскольку он был видящим, они могли показывать его настоящее лицо и тело на каналах, то есть, не искажая его внешность или голос с помощью аватара. Поскольку видящие не подпадали под действие протоколов о запрете изображений, предусмотренных Законом о защите человека, они показывали много своих настоящих лиц и тел на каналах, если только не было каких-либо причин не делать это по соображениям безопасности.

Касс хотела, чтобы я пошла с ней на следующее выступление «Конца времен» в Филморе через две недели, чтобы она могла увидеть Даври вблизи.

Я знала, что там будет толпа, но мне было достаточно любопытно, чтобы сказать ей, что я пойду. Поскольку в Филморе был довольно маленький зал, мы, вероятно, могли бы разместиться прямо рядом со сценой, смотря какие у них меры безопасности.

И да, Даври определённо был горячим.

Тем не менее, мне показалось довольно странным хотеть какого-то парня, принадлежавшего корпорации.

Ну типа, он даже не был человеком.

Я сделала ещё один глоток пива и оглядела зал, на этот раз пытаясь составить представление о толпе в целом. Тут было много студентов колледжей и недавних выпускников вроде меня, но я также видела довольно много людей в возрасте от двадцати до тридцати с небольшим лет.