Раненое сердце - Полевка Страница 12

а гладилка не пустит посторонних, смело разделся и забрался под горячую воду. От тела пахло рекой и больницей. Одежда спасателей была с начесом, поэтому к телу пристали маленькие ворсинки стриженого пуха. Шампунь был омежьим, а поэтому без синтетических запахов. Такой шампунь смывал посторонние запахи и позволял феромону легко проникать сквозь поры. Том хмыкнул. Его запах… буквально вчера он боялся, что кто-то услышит его запах… а вернее, как он изменился.

Он слышал от врачей при осмотре, что потерял ребенка, и был рад этому… Он и сам был никому не нужен в целом мире, и родить еще одного никому не нужного «сиротку», ну уж нет… лучше сдохнуть, чем позволить, чтобы еще кто-то так жил… вернее, выживал… Том смыл шампунь с волос и выдавил из дозатора мыло. Оно было с кокосовой отдушкой, поэтому Том плюхнул его себе на волосы. Пусть лучше такой запах, чем собственный… а то вдруг он все еще пахнет карамелью? Если не своей, то несбывшегося ребенка…

Когда обманщик Ларри унюхал в его запахе детский дух, то взбесился. У него скоро свадьба с козырным женихом, и ему не нужен замухрышка с ублюдком… А когда на работе хозяин забегаловки, где он мыл посуду, унюхал запах карамели, то сразу заявил, чтобы он искал себе другую работу, а беремчатые работники ему нафиг не сдались… И в общаге, куда его поселили после приюта, над входом было крупными буквами написано, что это общежитие для ОДИНОКИХ омег, а беременные должны жить или с альфами, или в приютах для беременных. И куда ему было деваться? Или в петлю, или с моста…

Том прислушался, похоже, альфа выключил воду и вышел из душа, поэтому он тоже заторопился выйти. Полотенце было выше всяких похвал, оно легко впитало воду и волосы оказались почти сухими. Том расчесался и потряс головой, так они быстрее просохнут до конца, а потом приступил к тяжелому выбору одежды. Если он будет встречаться с мозгоправом, то, может стоит, чтобы тот сразу понял, что он не псих? И тогда браслет с лодыжки снимут… и что тогда? Ран посчитает, что он сделал все, что надо, и выставит его за дверь? Или оставит на полгода? Пожить в таком интересном местечке очень хотелось. Тогда может стоит наоборот, прикинуться неадекватным, чтобы врач точно оставил его здесь? Или он начнет пичкать его таблетками?

Ох, совершенно непонятно, что же делать. Точно так же, как непонятно, что надеть. Пятеро брюк и ворох рубашек – это вам не шутки. Раньше все было понятно – один комплект на нем, второй в стирке… и рубашка на выход… а теперь что выбрать? Надеть светлое, потому что люди в светлом вызывают доверие, или темное, потому что у него вроде как стресс и он поэтому с моста сиганул… или яркое и красивое, чтобы понравиться? Хотя, чему тут нравиться? Красивая одежда не сделает из него симпатяжку-обаяшку… уж себя-то можно не обманывать… Том нацепил темные немаркие брюки и рубашку в цветочек, раз Ран ее купил, значит, она ему понравилась. В голове было пусто, и что делать с психологом, совершенно непонятно…

Том решительно вышел из комнаты. В гостиной на диване сидел Ран и переговаривался с Альберто, который рылся в кладовке.

- Кажется, моих вещей там больше нет, - блондин вышел с коробкой, полной каких-то бумаг, - все. Чемоданы и сумки забрал и отправил с доставкой домой. Они именные и дорогие, и вскоре мне пригодятся. А вот все остальные вещи оставлю здесь. Ну, то есть, отправлю в какое-нибудь благотворительное общество. В новой жизни мне все это не понадобится. Вручение дипломов в пятницу, но я съеду отсюда завтра же. Обходной подпишет отцовский секретарь, а я, наконец, уеду из этой халупы в нормальную квартиру. За пять лет мне здесь уже все обрыдло! Наконец-то все закончилось!

- Если тебе все здесь так не нравится, то чего жил и мучился? - Ран встал с дивана и помог мужчине его передвинуть, чтобы тот мог пропылесосить под ним.

- Отец настаивал, - блондин закатил глаза, - говорил, что воспоминания об этом времени останутся со мной до конца жизни! И он был прав, все эти заигрывания в демократию, когда все равны и полная уравниловка – это полная чушь! Нельзя равнять патриция и плебея, мы совершенно разные! И потребности у нас разные! Я прав? Ну конечно прав, ты, смотрю, молодец, умудрился уговорить администрацию, чтобы тебе разрешили проживание слуги рядом. Я как-то не подумал действовать через благотворительные фонды, как ты. Ну, вроде как опека над убогими и несчастными… классная фишка, кстати…

Ран помог передвинуть диван на прежнее место и, развернувшись, увидел побледневшего Тома у двери.

- Ты готов? Молодец. О, у тебя волосы мокрые, - Ран подошел и потрогал не до конца просохшие волосы омеги, - прости, забыл купить тебе фен. Пойдем ко мне в комнату, я дам пока свой. Не стоит ходить с мокрой головой…

Том прикусил губу, чтобы не вспылить. Так все-таки, это все была показуха? Устраивать скандал не хотелось, особенно перед посторонними, но обида обожгла нутро. Ран подтолкнул Тома к лестнице и пошел следом. Стоило зайти в комнату, как альфа закрыл дверь и привалился плечом, закрывая отход.

- Не слушай Альберта, - Ран пожал плечами, - он сноб и высокомерный идиот. Его отец взял в супруги аристократа, и Альберт так кичится этим, как будто он не боковая ветвь занюханного рода, а самая настоящая аристократия с фамильным древом. Это все такая глупость, не обращай внимания. Фен в ванной. Досуши волосы и пойдем, я, если честно, уже проголодался.

- А ты тоже аристократ? - Том удивленно покосился на расслабленного альфу, - этот Альберт так с тобой разговаривает, как будто и ты…

- Нет, я к аристократии не имею никакого отношения, - Ран усмехнулся, - на моей планете живут родами. Ну, как бы тебе объяснить, семьями. Семьи могут быть большими и маленькими. Слабыми и могущественными. Но глава рода – это как отец для всех, кто живет на его земле. Он заботится и помогает в беде, кормит, когда голодно, и защищает слабых.

- Но если это все не так, то почему ты ему так не сказал? Почему не сказал, что это неправда?

Том недовольно поджал губы и отправился в ванную. Она была большой и белой. С большой душевой кабинкой, унитазом и двойным умывальником. На противоположной стене была