Седая целительница - Зарина Солнцева Страница 9

И лошадь подо мной опустилась вскач, беспокойно зажмурила глаза и вцепилась, словно волк в свою добычу, руками в мощный локоть юноши.

Страх оттого, что упаду, все сильнее сжимал горло.

— Не бойсь. Не отпущу.

Бросил он мне, когда его локти посинели от моих пальцев, но мои уши были глухи.

Дорога обратно к перевалу длилась быстро до неприличия, словно одна мысль. Сбросив меня в руках того самого сотника, что утром толковал о наших долях, всадник унесся в сторону леса, скинув мне и торбу мою.

— Ну, девка, стало быть, Снежинка? — грозно нахмурил густые брови дядька с медными волосами.

— Стало быть, так. — мотнула я головой, отойдя в сторону. Вокруг тлели костры, воины снимали кольчуги и чистили оружие. Мужик смерил меня ещё один раз нечитаемым взглядом, поскреб затылок и махнул рукой.

— Видишь дым? Я повернулась туда, куда он пальцем ткнул, и, увидев белесый столб дыма, что в небе тянулся, кивнула. — Беги туда, дочка. Там раненых тьма, целитель один сказал, что без тебя не управится. Да там только он, пацаненок и ещё два старика. Ну, беги… Как закончишь, я тебя в тыл первой возницей отправлю.

А я, как глупая, не веря своей радости, спотыкаясь, бежала к госпиталю. Запах крови и смерти сразу ударил в нос. Тут и лекарем не надо быть, чтобы понять, что дело дрянь.

Бестолково озираясь по сторонам, я не знала, куда себя деть. Раненые стонали и кричали от боли, приводя меня в ужас. Наконец, узрев золотую макушку Микиты, что склонился над беднягой, я со всех ног бросилась к нему. Бросила торбу на землю и упала на колени перед солдатом.

Мальчишка зажал руками рану от стрелы.

Стрелу кто-то вытащил, оттого незнакомец потерял много крови, и рана загноилась. Накрыв своей ладонью ладошку Микиты, я тут же убрала все бабьи страхи. Маричка любила повторять, что у целителя разум, а не душа властвует над телом. И то правда, сейчас спасать его надобно.

Ведь он чей-то сын, отец и муж…

— Микит, достань микстуру у меня из торбы и раскаленный металл… Будем прижигать…

* * *

Два лета спустя

— Потерпи, родненький, сейчас… сейчас мы тебя подлатаем. Снежинка, беги сюда!!!

Голос моей подруженьки отвлёк меня от промывания раны уже немолодого солдата. Дядька после стопки спирта начал дышать точнее, да в глазах немного боль утихла. Стрелу я из ноги вытащить-то вытащила, и даже рану прижгла, осталось только повязку чистую наложить да мазь противовоспалительную.

— Иди, дочка… — похлопал меня по плечу дядька. — Мне уже лучше…

Ага, знаю я, как лучше. Сейчас какая зараза в рану попадёт, а завтра счастье будет, если успеем ногу отрезать да гангрену остановить.

Покрутив головой по сторонам, я узрела светлую головку девчонки, что только что вошла в шатер со стопкой чисто выстроенной ткани.

— Ядвига! А ну-ка иди сюда, рану перевяжи…

Девчушка двинулась на мой голос, а я развернулась к подружке. Согнула испачканные в крови руки в локтях да подняла перед собой, чтобы ненароком никого не задеть. Они здесь все в шаге от смерти, не хватило, что туда им отправиться.

— Чего у тебя, Наталка?

Девушка отошла плечом в сторону, открывая мне вид на раненого. Совсем ещё молодой парень, нашего с ней возраста.

Светлые волосы, голубые, как море, глаза, тонкие уста. Красив… молод…

А вот рана у него плохая… в животе, печень задело, и крови много. А хуже всего, кровь отдает зеленоватыми чернилами. От куска клинка, что так и застрял там.

Яд.

— Плохо… — поджала я губы. — Очень плохо.

— Может, попытаемся, Снежинка? — с надеждой протянула девушка, смотря на меня своими синими, как ночное небо, глазами, умоляя одним видом сотворить чудо. — Попробуй вынуть железку, а я буду держать печень и кормить её энергией, чтобы не померла и смогла регенерировать, а Стешка вот кровь заставит бежать по венам.

Будто услышав наш разговор, медноволосая девушка, что только закончила с повязкой у одного солдата, распрямилась над его койкой, решительно качнула головой.

— Давай, Снежка, не в первой же…

Прикрыв на мгновение глаза, я круто развернулась на пятках в сторону большого таза с водой. Местная малышка, что была внучкой повара, ошивалась, как всегда, возле таза, держа плошку с водой наготове.

Ей было неинтересно чистить лук на полевой кухне, а вот здесь постоянно крутилась, мешая нам работать. Мы ее прогоняли, нечего дите столько крови и боли видеть, но она все равно возвращалась.

Пока в один день Стешка не вручила ей деревянную плошку и не поставила возле таза, приказав ей делать важную работу и помогать нам мыть руки. Эх… видел бы кто, с каким важным видом кроха выполняла свой удел.

Черпнув ложкой в бочонок из-под травяного мыла, коего было мало и выдавали строго по нуждам, девочка отмерила мне ровно две ложки в ладонях, при этом от натуги высунув язычок, а потом вернула ложку обратно и спрятала бочонок под стул, принялась поливать из плошки водой, иногда зачерпнув новую порцию из бочки, что сидела рядом.

Тщательно помыв руки, я усердно их терла до покраснения. Хорошо помня наставления Марички, что руки должны быть белее и чище снега, прежде чем совать их в чужое тело.

— Спасибо, Голуба… — улыбнулась я устало девочке и слегка обтерла руки самогоном. Будут они к утру жечь, но зато точно никакой хвори на них не осталось. — Сделай милость, свяжи-ка мне платок потуже на затылке, а то сползет.

Девочка тут же радостно кивнула от возможность быть полезной, а я при села на карточки, что бы ей легче было меня достать. Со знанием дела, девчушка убрала мою косу за спину и взялась за края платка…да так затянулась, что я чуть не вскрикнула.

Зато надёжно…

— Давай, Снежинка, а то он долго не протянет…

Поторопили меня подружки, и я схватила инструменты и бросилась к ним. Мужики у входа в лазарет уже перенесли воина на деревянный стол посередине шатра, а кто-то распахнул окошко поверх ткани «потолка».

С него сняли рубаху и, видимо, напоили дурманом, чтобы не кричал от боли. Стала встала у головы, прижав руки с обсохшей кровью на пальцах к неровно вздымающей груди, аккурат возле сердца, подгоняя кровь, чтобы та не останавливалась.

Я сбоку, а Наталка напротив меня, отпустила ладонь в печень, стараясь насыщать её энергией жизни, чтобы орган не умирал.

Я схватила стальные щипцы и кусок чистой ткани и принялась за рану, мысленно проронив:

«Помоги