Аурелика не звезда гарема, или как я ошиблась в истории - Людмила Вовченко Страница 8

— Она не должна выбирать. Она должна вспомнить.

Аурелика успела крикнуть: — Вы кто вообще такой⁈

— Тот, кому ты обещала жизнь. В той жизни, где ты умерла на моих руках.

И тут вода в чаше закипела. Символы закружились. Воздух задрожал. Из чаши вырвался свет, ослепительный, жаркий, как воспоминание, к которому не готов.

Аурелика закричала — мир пошёл трещинами.

* * *

Она очнулась на мраморе. Над ней склонялась Жофрея.

— Госпожа! Вы были в бессознании! Почти полдня!

— Отлично. А теперь скажи, кто выбыл из шоу. Или все умерли?

Жофрея моргнула: — Совет в замешательстве. Чаша… разлетелась. Обряд сорван. Никто не пострадал, но…

— Но?

— Тот, кто выпил из неё… исчез.

Аурелика приподнялась: — А я снова ничего не помню.

— Появилось ещё кое-что… — добавила Жофрея. — Ваша метка… она изменилась.

Аурелика бросилась к зеркалу. Метка — на ключице — пульсировала новыми линиями. Она стала напоминать герб. Или руну. Или…

— Это не просто знак. Это… приглашение.

— Куда?

— В Башню Переписанных. Там хранятся судьбы тех, кто сбился с пути.

— Я всегда хотела туда. Почти как в библиотеку. Только страшно.

Кот вылез из-под подушки: — Там будет правда. Возможно, смерть. А может, худшее — объяснения.

— Объяснения⁈ Нет! Только не они! — простонала Аурелика.

* * *

Но выбора не было. Башня ждала. И где-то на её вершине, среди книг, пыли и замков, её ждал тот, кого она называла по-другому в прошлой жизни.

Глава 11

Глава 11.

Башня Переписанных: где судьбы переплетаются и прячутся от света

Аурелика медленно открыла глаза и чуть приподнялась, чувствуя странную тяжесть в голове и непривычный холод под ладонями. Вместо привычного запаха сенной подстилки или привычной пыли библиотечных полок теперь воздух был густой, пропитан ароматом воска и старых страниц. Она лежала на каменном полу, на тонком, но приятно прохладном ковре, украшенном узорами, которые казались одновременно и знакомыми, и непостижимыми.

— Ну, здравствуй, соня, — послышался голос, мягкий и глубокий, с оттенком иронии.

Аурелика повернула голову и увидела перед собой мужчину, стоявшего в тени, с лицом, наполовину закрытым тонкой серебристой вуалью. Его глаза — пронизывающие, словно он мог читать её мысли, даже те, о которых она предпочитала забыть.

— Ты… Ты кто? — прохрипела она, пытаясь сесть.

— Ты меня знаешь. Только не сразу. И не полностью, — ответил он, не спеша приближаясь. — Меня зовут Каэл. Тот, кто ждал тебя в Башне.

Аурелика попыталась вспомнить — но в её памяти были лишь разрозненные образы, как если бы кто-то взял старую книгу и порвал страницы, раскидав их по ветру. Её собственная жизнь казалась сейчас фантазией, а эта реальность — одновременно пугающей и завораживающей.

Башня Переписанных — легенда среди легенд этого мира, место, где судьбы переплетаются, где можно изменить прошлое, настоящее и будущее, но только ценой огромных потерь.

— Почему я здесь? — спросила она, смотря на тёмные окна, в которых мерцали отблески застывших мгновений.

— Потому что твоя метка изменилась. Она стала ключом. Ключом к тайнам, о которых ты и не подозревала, — произнёс Каэл, вытягивая руку. — Пойдем, я покажу тебе библиотеку, где хранятся судьбы.

Аурелика встала, поддерживаемая его лёгким прикосновением, и они направились вглубь башни. По мере того, как они поднимались по винтовой лестнице, стены вокруг наполнялись шепотом древних голосов — книг, которые могли говорить.

— Каждая книга здесь — это чья-то жизнь, — объяснил Каэл. — Некоторые страницы еще не написаны, другие давно закрыты. Но у всех есть одна общая черта: ни одна судьба не бывает простой.

Войдя в огромный зал, освещённый мягким светом магических светильников, Аурелика увидела бесчисленные ряды полок, на которых стояли тома, переливающиеся всеми цветами радуги.

— Что, если я скажу, что хочу вернуть свою старую жизнь? — спросила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Тогда тебе придётся заплатить цену, — ответил он. — И эта цена не всегда измеряется монетами.

Аурелика, привыкшая к жизни, где самые большие её проблемы — ипотека и неудачные отношения, вдруг почувствовала, насколько зыбким стало всё вокруг.

— Ты попала сюда не случайно, — продолжил Каэл. — Судьба — это не только игра, это поле боя. И сейчас ты на передовой.

Её мысли разбегались, смешиваясь с воспоминаниями о книге, что упала ей на голову, о странных людях и магии, которую она только начала понимать.

— Я не Анжелика, — тихо сказала она, — и это далеко не тот гарем, о котором я мечтала.

Каэл улыбнулся, чуть наклонив голову.

— Но, может быть, в этом мире у тебя будет шанс написать свою историю по-настоящему.

Аурелика села на край мраморного подоконника, смотря на мерцающий вдалеке город. Её новая жизнь только начиналась, и даже если она не знала всех правил игры, одно было ясно: скучать ей точно не придётся.

---Аурелика открыла глаза уже в другом мире — мире, где время казалось растянутым, а воздух был густым, словно он пропитан дымом древних тайн и слегка горьковатым запахом старинных книг. Она лежала на холодном мраморном полу, вокруг которого мягко мерцали светильники, словно приглушённые звёзды в безлунную ночь. Вокруг — стены, украшенные витиеватыми барельефами, изображавшими сцены из давно забытой истории, но в их глазах можно было прочесть иные смыслы, словно сама судьба пыталась разговаривать через камень.

— Проснись, Аурелика. Ты на пороге нового понимания, — мягко произнёс голос, что казался одновременно далёким и близким.

Она повернула голову и увидела мужчину в длинном плаще цвета заката — сочетание багровых и золотистых оттенков. Его лицо было частично скрыто серебряной вуалью, которая мягко сверкала в свете светильников. Его глаза были зелёные, яркие и глубокие — как если бы в них отражался сам лес, полный древних тайн и заблудших троп.

— Ты Каэл? — спросила Аурелика, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, что же связывает их.

— Именно. Тот, кто был рядом, когда твоя прошлое встретилось с настоящим. Тот, кто ждал тебя здесь, в Башне Переписанных.

Она пыталась уловить в себе знакомое, но всё казалось расплывчатым и нереальным. В памяти прорывались отдельные образы: свет ламп, шёпот страниц, холодные ночи, где тянуло к побегу, лица людей, которые были одновременно знакомы и чужды.

— Где я? Что это за место? — спросила она, вставая