Невидимый муж - Анна Снегова Страница 8

Чтобы видно было сразу в любой толпе. Им особый почёт. Потому что лишь Охотники могут заходить в Мёртвое поле так далеко, чтоб приносить редкую дичь, которая не водится в Долине. Снежных козлов, серебряных лис, мех которых ценится настолько высоко, что лишь у Первого охотника есть из неё воротник на зимнем плаще. Всё добытое продаётся за баснословные деньги, увозится куда-то далеко.

На самом деле, я поняла вдруг, что не знаю, куда. Что я вообще почти ничего не знаю о мире за пределами Долины.

Пока топчусь на границе света и тьмы за пределами общего круга, потерянно жду начала церемонии, в голове бродят странные мысли.

Что, наверное, кто-то когда-то всё же пересекал Мёртвое поле. Иначе откуда бы у нас взяться россказням о дальних странах? Скорее всего, кто-то из Охотников. Их учат с детства выживать в суровых условиях Пустошей. Простым смертным с ними не тягаться.

Правда… нашёлся всё же один.

Безумец. Чужак. Неправильный, непонятный… о котором я приказала себе не думать весь вечер, но мысли упрямо возвращались.

Значит, так и не пришёл в деревню, как обещал. Наверное, они со своим котом так увлеклись охотой, что добрели до другого какого-нибудь селения. Их много в Долине. А может, заблудились в метели… хотя, это вряд ли.

В любом случае, глупо было надеяться еще раз с ним повстречаться, до того, как…

Не бывает сказок для таких, как я.

Вернее, бывают… но сплошь страшные.

- Ты пришла, мой цветочек! Ну что, готова?

И снова я так задумалась о постороннем, что дала застать себя врасплох.

Уверенной походкой вразвалочку он перешёл всю площадку, бросил товарищей и явился снова меня пугать. Любимое занятие, сколько себя помню. Ципион загонял меня как зверя в какой-нибудь переулок и начинал насмехаться. Не трогал. Но глумливо смотрел и говорил такие похабные вещи, что мне потом ночью снились кошмары.

Не выдерживаю. Обхватываю себя руками и бросаю отчаянно прямо в его мерзкое лицо:

– Да что же тебе от меня надо?! Почему не донимаешь других девушек? Вон сколько мечтает о тебе! Каждый праздник столько браслетов…

На нас оглядываются.

Мне уже всё равно.

Может, хоть так постыдится! Но Ципион – и стыд… нет, он вряд ли даже знает такое слово.

И как же, как же несправедливо, что на мужчин не распространяется правило двадцати одного года! Мужчина в любом возрасте жених. Ципиону вот двадцать пять, а всё не торопится заводить семью.

Он щерится в ухмылке.

- Другие? Другие – не интересно, цветочек! Когда суют свои браслеты прямо в руки. Какое в том удовольствие настоящему Охотнику? А вот ты…

Смотрит так, что мне кажется, вот-вот облизнётся. Меня передёргивает от омерзения.

- Увидеть у своих ног тебя… жду не дождусь, моя радость!

Отчаявшись, использую последний аргумент:

- Ты разве не боишься… моего проклятья?

Он откидывает голову и смеётся.

- Я? Чего-то бояться? Ты сдурела совсем? Только идиоты верят в то, чего не видно глазу. Я не такой дурак. Магии не существует. Как и всяких там «сглазов» и «проклятий».

Такой ты дурак, Ципион.

Именно такой.

Потому что есть многое, что не видно человеческому глазу. Я сегодня была свидетелем подобного чуда.

Воспоминания о чужаке снова проросли в сердце ядовитым цветком.

Опускаю глаза. Так и не пришёл. Хотя слово давал. Уже и не придёт, видимо.

А Ципион злится. Цедит разъярённо:

- Смотри на меня, девка, когда с тобой разговариваю! И готовься. Сегодняшняя ночь тебе понра-а-вится, обещаю!

Он нависает надо мной. Никогда ещё так близко не подходил. Вообще никто не подходил, не осмеливался, как будто я прокаженная. Кроме… одного неправильного человека.

Собираю всё мужество в кулак. Заявляю ему с самоубийственной храбростью, хотя голос дрожит, хотя знаю, как выместит на мне потом эту мою храбрость:

- Отойди от меня! Пока ещё я не твоя. Меня защищают законы.

- Пока ещё, Фиолин! – шипит он. - С нетерпением жду момента, когда смогу, наконец, сбить с тебя спесь. Имей в виду. Все парни в деревне предупреждены. Никто не посмеет взять у тебя чашу.

Чаша с ритуальным напитком, которую парень принимает из рук девушки, означает, что он соглашается на её предложение себя. После чего девушка надевает на него брачный браслет. И с этого момента они считаются мужем и женой – перед всем племенем и перед богами.

Вот только Ципион запугал всех.

Никто не возьмёт у меня чашу, никто не примет мой браслет в этот самый последний вечер.

Значит, я пропала…

Камушек на шее вспыхнул огоньком, обжигая кожу. Ещё раньше, чем за моей спиной раздался спокойный голос с нездешним, чужим акцентом.

- Возможно, я не разбираюсь в каких-то нюансах местных обычаев. Но кажется, девушка попросила отойти от неё.

Я знаю этот голос.

До мурашек на коже – от плеч по спине вниз, до дрожи, с которой начинают согреваться мои замёрзшие пальцы, он мне знаком.

Мой чужак всё-таки сдержал обещание. И пришёл.

А ещё… он обещал, что во второй раз я его увижу.

Я ощущаю его присутствие позади, так же чётко, как чувствовала взгляд из метели. Но не хватает духу обернуться, чтобы проверить. Точно ли теперь он во плоти. Ноги будто приросли к земле.

Уронила руки, смотрю прямо перед собой и ловлю отзвуки чужого дыхания. В абсолютной тишине – потому что даже музыка прекратилась. И мы стоим в перекрестье множества взглядов.

А потом я замечаю, как Ципион ведет глазами вверх, и они опасно сужаются.

Он что же… видит?..

Того, кто стоит у меня за спиной…

Губы Ципиона кривятся, он бросает небрежно:

- Это разве девушка? Это приблудное ничтожество, проклятая кровь. Девка годна лишь на то, чтобы её…

На правое плечо мне ложится тяжёлая рука.

Я бросаю испуганный взгляд вниз и вижу крупную ладонь с красивыми длинными пальцами. На безымянном – массивное серебряное кольцо с ярко-синим камнем. Наверное, одно такое кольцо стоит дороже, чем я.

Пальцы сжимают моё плечо.

- Осторожно, - Вкрадчиво говорит чужак. – Осторожно, дружище! В тех краях, откуда я родом, за оскорбление девушки можно лишиться языка. А мне очень бы не хотелось начинать знакомство с твоим