Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна Страница 8

Подруга привела меня к себе в спальню, переодела в одну из моих пижам и легла вместе со мной, обняв меня со спины и уткнувшись носом в мои еще влажные волосы. Они уже не пахли чужаком, и сквозь них начал просачиваться мой собственный запах сладкого розового вина, который она с удовольствием вобрала в себя. Я боялась, что мне будут сниться кошмары, но все обошлось — так, что, проснувшись наутро, я ни о чем не вспоминала до того самого момента, как не коснулась случайно повязки на собственной руке.

Когда я вышла на кухню, Джен договаривалась с кем-то по телефону по поводу двери. Покачивая зажатой в губах сигаретой, она кратко отвечала на вопросы собеседника на том конце провода, иногда хмурясь и встряхивая своими короткими пушистыми волосами. Увидев меня, она кивнула на плиту, где стояла сковорода с половиной омлета. Вывалив его к себе на тарелку и сунув в тостер два куска хлеба, я приземлилась за стол, ожидая, пока она закончит разговор. Я не особо хорошо выспалась, но благодаря тому, что сегодня мне стараниями подруги не нужно было идти на работу, ситуация была все же лучше, чем могла бы быть. К тому моменту, как Джен закончила свой разговор, я как раз разложила две четвертинки омлета на поджарившихся тостах и выбирала себе чай. Несколько пузатых стеклянных баночек, рядком стоявших в кухонном шкафчике, были в большей или меньшей степени заполнены сухими свернутыми листочками, среди которых то там, то тут проглядывали разные добавки, вроде сушеных цветков, ягод и даже зернышек жареного риса. Но сегодня все это казалось легкой артиллерией, поэтому я достала из дальнего угла свой любимый гречишный чай, пахнущий ореховым печеньем. Его я пила только в исключительно радостные или печальные дни, и какой был сегодня — еще только предстояло понять.

— Сколько с меня? — уточнила я, кивнув на дверь ванной, чьи обломки сиротливо стояли в углу.

— В половину арендной платы за месяц влетит, — отозвалась альфа. — Не верится, что ты в самом деле вынудила меня сломать ее. Я даже не представляла, что способна на это до вчерашнего вечера. Плечо до сих пор болит.

— Прости, — покаянно склонила голову я. — Я могу как-то помочь?

— Больше так не делай для начала, — поджала губы она. Потом вздохнула, что-то переборов в себе, и протянула руку. — Покажи, что там у тебя.

Я позволила ей размотать мою повязку, морально готовясь к тошнотворному зрелищу своей изуродованной плоти, но, к удивлению нас обеих, мое предплечье выглядело не в пример лучше, чем вчера. Как будто прошла не одна ночь, а, по меньшей мере, пара недель. Припухлость спала, как и пугающая краснота, шрам выглядел почти аккуратным, даже как будто симметричным в своих изгибах. Словно кто-то взял толстую кисточку и нарисовал темно-красную волнистую линию на моей руке. Я все еще не могла назвать ее красивой или хотя бы не жуткой, но не могла не признать, что смотреть на нее мне стало проще.

А вот по выражению лица Джен я поняла, что сейчас она растеряна куда больше, чем вчера. Видимо, альфа все-таки до последнего была уверена, что на меня напали, а я просто боюсь или стыжусь признаться в этом. Поговаривали, что когти частично трансформировавшейся бестии оставляли именно такие следы: больше похожие на ожоги, чем на рваные раны. Но теперь было очевидно, что здесь дело было в чем-то совсем ином.

— А теперь, Хани, ты мне все расскажешь с самого начала и очень подробно, — проговорила альфа, не отпуская мою поврежденную руку и опасно сощурив глаза. — Во что ты вляпалась, Зверь тебя задери?

— Если бы я только знала, — пробормотала я, с трудом собирая разбегающиеся мысли в кучу. — Я даже толком не помню, как так вышло. Я хотела сократить путь через бывшую складскую зону и…

— То самое совсем не страшное место, где фонари горят через один и дикие собаки целыми стаями плодятся по весне? — уточнила она, не скрывая сарказма.

— Место как место, ничего особенного. Днем там постоянно народ мотается, все короче, чем обходить, — пожала плечами я, немного раздосадованная тем, что Джен никак не может выйти из режима строгой мамочки. — Я и так шла пешком от самого центра, мне было жалко эти пятнадцать минут.

— Не сочти меня занудой, но, по-моему, вот это стоит дороже пятнадцати минут. — Она выразительно покосилась на мою руку. В ответ я одернула рукав, пряча метку, и, к своему удивлению, отметила, что не чувствую боли от скользнувшей по коже ткани.

— Ты будешь меня слушать или учить жизни? — уточнила я, нахмурившись. — Я и так уже в курсе, что это была плохая идея. Зачем пинать лежачего?

— Прости, у меня в голове мутнеет, как думаю, что там могло с тобой случиться. В прошлом году там собаки школьника задрали, представляешь? Нет, серьезно, я сейчас найду эту новость, если ты мне не веришь.

Она углубилась в телефон, почему-то считая жизненно важным доказать мне свою правоту здесь и сейчас, а я воспользовалась этой передышкой, чтобы прикинуть дальнейший план своего повествования. Однако, как выяснилось несколько секунд спустя, это было уже лишним.

Я видела, как внезапно расширились ее глаза, а упрямый запах мускатного ореха, наполнявший кухню, вдруг дрогнул, насытившись нотками неуверенности — и страха. Я догадалась, что произошло, еще до того, как она повернула свой смартфон экраном в мою сторону.

«Обезображенное тело найдено на территории бывшей складкой компании», — гласил громкий заголовок онлайн-издания. Наверное, не стоило удивляться, что в запросе по происшествиям в том районе Джен выплыла не новость годовой давности про бедного съеденного парнишку, а нечто куда более свежее.

— Хана? — Ее большие темные глаза светились непритворным ужасом. — Хана, что там случилось? Ты видела, кто это сделал?

— Тот же, кто сделал со мной вот это, — ответила я, подняв левую руку.

— Зверье дерьмо, какого хрена… — На несколько секунд она потеряла дар речи, а потом заговорила вдвое быстрее прежнего: — Хани, ты должна пойти в полицию. Ты же видела его! Ты можешь стать ценным свидетелем!

— Я плохо помню, что произошло, — помотала головой я. Мысль о том, что мне придется делиться подробностями произошедшего с полицией, совсем меня не радовала. Если даже мне повезет и допрашивать меня будет не самодовольный альфа, а вежливая и тактичная женщина-детектив, я все равно не могла представить, как расскажу, что начала течь и пахнуть, как сумасшедшая, когда он прижал меня к стене и что именно из-за этого он не убил меня сразу и у меня получилось сбежать. К тому же то, что произошло с моей рукой, тоже вызывало больше вопросов, чем давало ответов. Если предположить, что сейчас на его правом предплечье красуется точно такая же метка, почти зажившая и вовсе не похожая на полученную меньше суток назад, то как мне объяснить, почему и откуда взялись эти две одинаковые раны?

— Но ты можешь быть их единственной зацепкой, Хани, — не унималась Джен, продолжая теребить меня. — Если ты постараешься и вспомнишь больше подробностей…

— Я не хочу, — категорически помотала головой я. — Неужели ты не понимаешь, как все это выглядит со стороны? О таких, как я, и без того думают, что мы безвольные тупые сучки, бегающие за альфами. Они либо решат, что я хочу подставить бывшего любовника, либо и того хуже — запишут в сообщницы. Нет, я просто хочу забыть обо всем этом и двигаться дальше, ладно?

— Но так не делается, малышка! — беспомощно воскликнула Джен. Нервно достав из кухонного ящика свои сигареты, она закурила, пока я, спасаясь от их вездесущего запаха, уткнулась носом в свою чашку с гречишным чаем. — У этого бедолаги, что там погиб, наверняка была семья, друзья. Кто-то, кто беспокоился о нем. Кто-то, кто хочет знать правду о том, что с ним случилось. Ты не можешь оставить их без ответов…

— У меня нет для них ответов. — Мое раздражение нарастало, и я ощущала, как мой собственный запах становится более кислым и острым, как перебродившее вино. — Я не видела, как тот парень убил его, я вообще не знаю, что видела. И я не собираюсь становиться главным действующим лицом этой истории. Мне нравится моя тихая жизнь, моя работа, мой дом и то, что я наперед знаю, что будет завтра. Если у них появится подозреваемый, я подумаю о том, чтобы опознать его, но до этого момента любые мои показания не имеют никакого смысла и только поставят под удар мою репутацию. А, возможно, и жизнь. Я запомнила лицо того парня, но и он — хорошо запомнил мое. А если в газетах появится мое имя… Да даже просто фото… Не думаешь, что привлекать к себе внимание потенциального убийцы — это плохая идея?