Дж. Уорд - Жажда Страница 8

Он предпочитал такую жизнь и такой пейзаж. Он пожертвовал многим, чтобы подняться сюда, хотя удача всегда ему сопутствовала – как магия.

Но с другой стороны, чем усердней работал, тем удачливей становился. Он собирался здесь остаться, и к черту всех и вся.

Когда Вин снова посмотрел на часы, прошло сорок пять минут. Потом ещё полчаса.

Как только он потянулся вперед и взял бархатную коробочку, послышался щелчок передней двери, и он обернулся. Их коридора донесся стук шпилек по мраморному полу, приближающихся к нему. Точнее, проходящих мимо него.

Девина прошла мимо гостиной, снимая на ходу белую норку, открывая голубое платье от Эрве Лежера, которое она прикупила за его счет. К слову о сногсшибательном: роскошные формы её тела демонстрировали платье, а не наоборот; длинные ноги имели контуры изящней Лабутенов на ней, а темные волосы блестели ярче хрустальной люстры над её головой.

Ослепительна. Как всегда.

– Где ты была? – поинтересовался он.

Она замерла и оглянулась в его сторону.

– Я не знала, что ты дома.

– Я ждал тебя.

– Тебе следовало позвонить. – У неё были выразительные глаза миндалевидной формы и даже темнее, чем её волосы. – Если бы ты позвонил, я бы сразу пришла.

– Хотел сделать сюрприз.

– Ты… не делаешь сюрпризов.

Вин встал на ноги, спрятав коробочку в ладони.

– Как прошел вечер?

– Хорошо.

– Куда ты ходила?

Она обернула мех вокруг руки.

– Просто в клуб.

Он подошел к ней и раскрыл рот, стиснув в руке то, что купил для неё. Будь моей женой.

Девина нахмурилась.

– Ты в порядке?

Будь моей женой, Девина. Будь моей женой.

Он нахмурился, посмотрев на её губы. Они были полнее, чем обычно. Краснее. Но в этот раз на них не было помады.

Заключение резко ударило ему в голову, вызывая четкие воспоминания об его отце и матери. Оба пьяные в стельку, они кричали и бросались вещами друг в друга. Тема всегда была одной и той же, и он мог отчетливо слышать отцовский голос, полный ярости: «С кем ты была? Какого черта ты делала, женщина?»

Следующим пунктом на повестке дня была летящая в стену пепельница. Благодаря постоянной практике, мать неплохо натренировала руки, но водка сбивала её с цели, так что она попадала отцу в голову один раз из десяти.

Вин спрятал коробочку с кольцом в кармане пиджака.

– Хорошо провела время?

Девина сузила глаза, с трудом пытаясь определить его настроение.

– Я просто ненадолго вышла.

Он кивнул, гадая, были ли взъерошенные волосы укладкой, или же постарались мужские руки.

– Хорошо. Я рад. Я поработаю немного.

– Хорошо.

Вин отвернулся, и, покинув гостиную, через библиотеку прошел в свой кабинет, не отрывая взгляда от стеклянной стены и вида за ней.

Его отец верил в две вещи о женщинах: нельзя никогда им доверять, и они поставят тебя под каблук при первой же возможности. И как бы Вин не хотел унаследовать ничего от этого сукина сына, он не мог избавиться от воспоминаний о нем.

Парень был твердо убежден, что жена изменяет ему, во что верилось с трудом. Мамаша Вина красила волосы дважды в год, щеголяла с кругами под глазами цвета грозовых туч, а её гардероб ограничивался халатом, который стирался с той же частотой, что и красились волосы. Женщина никогда не выходила из дома, дымила как паровоз, а от её алкогольного дыхания с машин слезала краска.

И все же его отец почему-то думал, что мужчин это привлекает. Будто ей, которая и пальцем лишний раз не шевельнет, если только не нужно прикурить сигарету, хватало мозгов регулярно покидать дом в поисках мужиков, чей вкус к бабам сводился к пепельницам и пустым бутылкам.

Они оба били его. Ну, пока он не стал достаточно взрослым и более проворным. И возможно, единственным добрым поступком по отношению к нему, было то, что они убили друг друга, когда ему было семнадцать. Какая жалость, не правда ли?

Вин зашел в кабинет, сел за мраморный стол и окинул взглядом свой офис. У него было два компьютера, телефон на шесть линий, пара бронзовых ламп. Кресло из кроваво-красной кожи. Ковер цвета клена с узором «птичий глаз». Шторы черного, красного и кремового цветов.

Положив кольцо между одной из ламп и системным телефоном, он отвернулся прочь от своих дел, вернувшись к созерцанию города.

Будь моей женой, Девина.

– Я переоделась в кое-что более удобное, – Вин взглянул через плечо, получая полный обзор своей женщины, которая сейчас завернулась в прозрачно-черную сорочку.

Он развернулся в кресле.

– Заметно.

Когда она направилась к нему, её грудь покачивалась под тонкой тканью, и он почувствовал, как возбуждается. Ему всегда нравилась её грудь. Когда она заявила, что хочет вставить имплантаты, он быстро забраковал эту идею. Она была идеальна.

– Мне правда жаль, что меня не было здесь, когда ты хотел меня, – сказала она, снимая прозрачную накидку, опустившись перед ним на колени. – На самом деле жаль.

Вин поднял руку и пробежал большим пальцем по её чувственной нижней губе.

– Что случилось с твоей помадой?

– Я умыла лицо в ванной.

– Тогда почему осталась подводка?

– Я нанесла её заново, – её голос был льстивым. – У меня был с собой телефон. И ты сказал, что запланирована поздняя встреча.

– Да, сказал.

а положила руки на его бедра и наклонилась ближе, её грудь выпала из лифа её платья. Господи, она превосходно пахла.

– Прости, – простонала она, целуя его шею, вцепившись ногтями в его бедра. – Позволь мне загладить вину.

Девина коснулась губами кожи и лизнула.

Голова Вина откинулась назад, и он наблюдал за ней из-под опущенных век. Она была ходячей фантазией любого мужчина. И принадлежала ему.

Так почему же он не мог выплюнуть эти гребаные слова?

– Вин… пожалуйста, не злись на меня, – прошептала она.

– Я не злюсь.

– Ты хмуришься.

– Разве? – а когда он, собственно, вообще улыбался? – Ну, давай посмотрим, чем ты можешь поднять мне настроение.

Девины наклонила голову, словно она ждала именно такого приглашения. Она проворно развязала его галстук, расстегнула воротник и пуговицы на рубашке. Процеловывая дорожку к его паху, она расстегнула ремень, вытащила низ рубашки, царапая ногтями и зубами его кожу.

Она знала, что он предпочитал «пожестче», и ничего не имела против.

Когда она высвободила его эрекцию, Вин отбросил волосы с её лица, прекрасно зная, что, вероятно, не он один наслаждался её действиями: обе настольных лампы были включены, и значит любой, кто задержался в своем офисе в небоскребах напротив и имел при себе бинокль, получит первоклассное шоу.