Скиталец - Тиффани Робертс Страница 75

Она поцеловала его.

— Спасибо, что подарил мне будущее, которого я жду с нетерпением.

— Нет ничего такого, чего бы ты мне уже не дала, Лара Брукс.

Съев еще немного мяса и осушив флягу, она заставила себя подняться на ноги. Ее тело грозило рухнуть от напряжения, но она не сдавалась. Она не могла. Им нужно было продолжать двигаться. Она снова наполнила флягу водой из одной большой емкости и прицепила ее к поясу, снимая тяжелое пальто.

Ронин собрал их вещи, пока Лара обматывала голову шарфом. Вместе они вышли на изнуряющую жару. Пот катился по ее коже, стекая между грудей и по спине. Как можно каждый день справляться с такими дикими перепадами температуры без постоянного укрытия?

По пути они проходили мимо искаженных, напоминающих скелеты, остатки деревьев. После того, как она увидела зелень в районе Ботов, она почти могла представить, как могла бы выглядеть эта местность, какой красотой, должно быть, когда-то обладала эта земля.

Пересеченная местность вскоре положила конец подобным размышлениям. Почва опускалась и поднималась с возрастающей тяжестью, и большие разбросанные камни встречались все чаще. Несколько раз ее нога зацеплялась за неровную землю, заставляя ее спотыкаться. Время от времени она останавливалась, чтобы перевести дыхание и сделать глоток, часто по настоянию Ронина. Она была так сосредоточена на движении, что не могла даже думать.

По мере продвижения грязь уступала место редким участкам зеленой травы. Было странно видеть это за пределами Шайенна. Часть ее не верила, что такое может существовать где-то еще.

Она замерла на вершине высокого холма, широко распахнув глаза. Внизу, в узкой долине, тек ручей, а по его берегам росли густые заросли деревьев и кустарников.

— Раньше все выглядело так, не так ли? — спросила она, отводя шарф ото рта.

— Я думаю, так оно и было, во многих местах.

— Хотела бы я это увидеть. Разве остальной мир чем-то похож на это место?

— К северу растительности гораздо больше, — ответил он, — но пыль разносится далеко-далеко. Около тысячи миль в любом направлении.

Тысяча миль? Почему она думала, что сможет это сделать? Она была готова упасть замертво после одной единственной ночи.

Он наблюдал за ней, как бы разгадывая ее мысли.

— Мы сейчас в северо-западном углу этого места. Нам еще предстоит пройти долгий путь, но не почти тысячу миль.

— Я не могу ходить днем и ночью, Ронин.

— Тебе и не нужно.

— Тогда нам нужно составить какой-то график отдыха. Я не смогу продолжать в том же духе. Несмотря на то, что я поела, я все еще не готова к подобному путешествию.

— Рада, что я не взял тебя с собой в поход за мусором?

— Нет. Мы могли бы не торопиться. Нет причин спешить. Но это… мы бежим от чего-то, даже если думаем, что это уже давно позади.

— Пока лучше относиться к этому именно так. Зная, что мы оставили позади…

— Я просто знаю, что не смогу поддерживать такой темп, Ронин. Мы должны либо отдыхать ночью, а днем идти пешком, либо наоборот. Ты не можешь ожидать, что я буду делать и то, и другое.

— Я и не жду этого от тебя, Лара. Ты измотана, и я увел тебя из единственного места, которое ты когда-либо знала. Неопределенность царит как перед нами, так и позади нас. Я не собираюсь загонять тебя до смерти, когда единственная причина, по которой мы ушли, — это то, что я забочусь о тебе.

Она отвернулась, на глаза навернулись слезы. Это не было «Я люблю тебя», но это было чертовски близко.

Секунду спустя Ронин оказался перед ней, подняв руку, чтобы нежно вытереть слезы с ее щек.

— Мне в глаза попал песок, — прохрипела она.

— Конечно, попал, — ответил он, улыбаясь. — Я действительно не понимаю, что ты испытываешь. Не могу. Но я вижу, и слышу, и обоняю, и прикасаюсь, и я знаю, как то, что ты чувствуешь, влияет на тебя, даже если я не совсем понимаю, что это такое.

Лара одарила его ответной улыбкой, прежде чем снова натянуть шарф.

— Нам лучше идти. Еще многое предстоит сделать.

Он кивнул, осматривая местность.

— Мы начнем сворачивать на север, подальше от главной дороги. Идти будет тяжело, но так безопаснее.

Едва сдерживая стон, она последовала за ним в долину.

— По крайней мере, в ближайшие минуты мы будем идти вниз по склону, — предложил он.

— О? А я и не заметила. А потом ты скажешь мне, что нам предстоит преодолеть большой холм?

Ронин вздернул подбородок.

— Да.

— Я бы пнула тебя, если бы это причинило тебе больше боли, чем мне.

— Мы уже выяснили, что у меня есть чувства. Им тоже можно причинить боль.

— Но моя нога болела бы сильнее. Кроме того, ты же знаешь, что я бы поцеловала и помирилась с тобой.

— Тогда не было бы приятнее для нас обоих пропустить удар ногой и перейти сразу к поцелую?

— Выместить на тебе свое разочарование с помощью секса? — она усмехнулась, эта мысль вызвала у нее прилив возбуждения, несмотря ни на что. — Это может сработать.

Ронин остановился и повернулся к ней лицом. Его глаза блуждали по ней — он обдумывал это!

— Тебе предстоит еще пройти пешком, прежде чем ты заслужишь эту привилегию, — сказал он, демонстрируя собственную ухмылку.

— О, правда? Ну, тогда, я думаю, что к тому времени я все равно буду слишком измотана для этого, — она прошла мимо него.

— Я думал, ты уже устала, судя по тому, как ты разговариваешь.

— Смышленая задница.

— Моя задница, в лучшем случае, обладает средним интеллектом.

Лара покачала головой и ухмыльнулась. Его шаги захрустели позади нее, когда он догнал ее.

Скоро она перестала считать холмы. Нерегулярные подъемы и спуски — одышка и жгучая боль в мышцах во время восхождения, а затем тяжелые и словно ватные конечности при спуске — истощали её всё больше. Тем не менее, она продолжала идти вперед, движимая только гордостью и упрямством, но она не могла отрицать своего облегчения и благодарности, когда он наконец взял ее на руки и понес.

Его темп снова ускорился.

Большие скальные образования появились в поле зрения, когда день перешел в вечер. Лара зачарованно смотрела на них, когда они, наконец, приблизились — камни были многослойными и странно гладкими. Она была так сосредоточена, что подпрыгнула при первом раскате грома.

Ронин остановился, обернувшись, чтобы посмотреть назад.

— О, черт, — глаза Лары расширились.

Небо,