Джекпот для миллиардера. Создана для тебя - Вирсавия Вайс Страница 73

Вставив старую симку, набрала номер матери.

— Катя! Катюша! Ты где? — голос срывается, дрожит.

Абсолютно не трогает. Ни капельки. На сердце словно одели защиту. Они все меня предали. Последний звонок и всё! Я свободна от них всех!

— Дай отца. — сухо говорю я, обрывая её стенания.

— Володя! — кричит мать.

— Катя! Ты где? Скажи мне, и мои люди приедут за тобой.

— Зачем? — хмыкаю я. — Накачивать меня дерьмом, пока мой муж развлекается со своей бывшей женой? Мне вот интересно, свадьба-то хоть настоящая была? А вы-то хоть настоящие? И вообще, — срываюсь на крик, — в моей гребанной жизни есть хоть что-то настоящее, кроме моего позывного: «Катюша»? А что не «Ясень», «Тополь» или «Искандер»?

— Катя! — в голосе появляется лёд. — Послушай меня!

— Нет, это ты меня послушай, — перехожу на шипение, злое, со свистом. — Если в тебе есть хоть что-то, хоть немного, ты сделаешь всё, чтобы нас развели! Тебе понятно?

— Хорошо, дорогая!

— И не ищите меня! Документ о разводе пришлёшь на этот номер.

Отключаюсь. Симку убираю в паспорт. И ставлю новую.

Включаю телефон, перезагружаю. И погружаюсь в свой личный ад под названием «Савицкий».

Пальцы легко бегают по клавишам, и вот я уже в паутине темных сетей. Прямая трансляция. Господи! Они как животные. Он не останавливается ни на минуту. В глазах ярость и желание, неконтролируемое. Её крики ножом вспарывают сознание, убивая все чувства, уничтожая всё. Дикий танец их тел навсегда засел в моей памяти. Разрушая мои иллюзии, они осыпаются розовыми стеклышками вокруг меня, отравляя всё своим ядом. И последним выстрелом в сердце, контрольным, бесповоротным, его шепот, усиленный в разы:

— Я люблю тебя!

Поднимаю голову и кричу, сжав кулаки до боли, ногтями разрывая кожу ладоней. Падаю на руль и плачу, давая себе слово, что это последние слезы о нем. Последние. Последние.

В Ростове в отделении Альфа-Банка перевожу все деньги на новый счет. Быстро выхожу на нужного человека, и всё, деньги на офшорном счету. Обрыв ниточки. Тут же нахожу нужного человека. Нужно задержаться. Десять дней и новенький паспорт. Всё легально, были бы деньги, а их у меня сейчас, как у дурака фантиков.

Снимаю комнату посуточно, доки не нужны. Наши люди при виде бабла готовы на всё, и это сейчас мне на руку.

Душа онемела. Уже через пару дней мысли о нем не трогают, словно и не было его никогда. Чувствую постоянно, что он рядом, пытается пробиться ко мне, но ни черта у тебя больше не выйдет, дружок. Аттракцион невиданной глупости закончен! Единственное, что осталось, это маленькое сердечко, которое бьется внутри меня, но этот ребенок мой! Мой и ничей больше!

Через десять дней, с новым паспортом на имя Измайловой Юлии Сергеевны, я начала путь к новой жизни. Ах да, отец прислал мне документ о разводе. Всё, Савицкий, адью! Двадцать пятого августа на трассу Дон М-4 я выехала на абсолютно другом Harley, который подмахнула на обмен в местном клубе дорожных бродяг. Я смотрела на себя и не узнавала. Черные волосы, стрижка каскад на всю длину, очумевшие от свободы глаза. Именно так я сейчас выглядела, вызывая стопор у мужиков и чувствуя их безумные, зашкварные волны желания, направленные на меня.

— Уииии, мать! Ну сейчас оттопыримся! — верещал мозг.

— Всенепременно! — шепнула, улыбаясь, я, выкручивая ручку до упора, лавируя между потоком машин, прорезая их, как горячий нож масло.

В уши несся космический транс, в котором я растворялась, парила и летела навстречу новой жизни.

Четыре месяца спустя.

— Юлька, прекращай ты уже на байке рассекать! Вон пузо уже торчит до носа!

Маринка лопала шоколадку и читала какую-то очередную хрень на каком-то книжном сайте. Судя по тому, что она вся раскраснелась и тяжело дышала, чтиво было явно для тех, кому за восемнадцать, с сочными описаниями страстных любовных сцен.

— С хера ли? — улыбнулась я, поглаживая живот. — Пусть Маруська сразу привыкает к скорости.

— Да с такой мамашкой, как ты, с жестким прибабахом, бедный ребенок и не к такому привыкнет. Кто на прошлой неделе татуху набил? Я?

— Ну классно же? — Повернулась к зеркалу и спустила с плеча трикотажную кофту.

По плечу, от локтя до груди тянулась вязь рунических скандинавсиих символов с очень сакральной для меня фразой, зашифрованной в них. Мастер бился над рисунком почти две недели, пока меня полностью не удовлетворил результат.

— Классно. классно, — забубнила Маринка, — Одно не понятно: На хера беременной бабе татухи. Одно слово- двинутая!

— Да и вообще. С чего это пузо до носа, всего-то шестой месяц. — я погладила округлившийся животик, — Расти ещё и расти! Да и вообще, с завтрашнего дня ставлю своего жеребца в гараж. Скользко становится.

— Угу, угу. — бубнит Маринка. — Я это уже с конца октября слышу. До сих пор, как я вижу, в стойле твой жеребец!

— Ладно, к чёрту лирику. — я улыбаюсь этой наседке, с которой меня, к моему великому счастью, свела судьба. — Что у нас по заказам, Марин?

— Дык под завязку. — Она вздыхает и нехотя отводит взгляд от экрана, нервно сглатывая, видать, совсем распалилась, любительница клубнички. — Набрали столько, что нужно думать о расширении штата.

— Я подумаю об этом. — Взяла шлем и вышла, скручивая волосы в тугой жгут по дороге.

Офис около центра стоил приличных денег, но он себя окупил уже и не раз.

Моя фирма занималась решением проблем. Слоганом было: «У вас больше нет проблем. Теперь они наши». С учетом моих возможностей, нам удавалось все решить без шума и пыли. Но, как говорил Остап Бендер: «Кодекс мы должны чтить». И я его чтила, по-своему, конечно, но всё же.

Деньги Савицкого давали мне возможность совсем не работать. Процент капал приличный, но я не могла сидеть