Скиталец - Тиффани Робертс Страница 71

Стена застонала, когда он приблизился к вершине. Лара втянула в себя воздух, руки крепче сжали винтовку.

Ронин подтянулся, кусок бетона отломился, лишив его последней точки опоры. Он приземлился в грязь внизу с глухим стуком.

На мгновение их взгляды встретились, губы растянулись в легкой улыбке, а затем он снова осмотрел местность позади. Лара сделала то же самое спереди; она никогда не видела человеческие хижины под таким углом. Контраст между противоположными сторонами стены был разительным.

Внутри барьера все было чистым и обманчиво живым. Упорядоченным и аккуратным. Зеленые деревья вдоль улиц, электрические фонари, которые только сейчас зажглись, ухоженные крыши. За стеной пейзаж был унылым, с вкраплениями коричневого и желтого. Единственной растительностью была невысокая трава, пробивающаяся сквозь пыль. Сбитые в кучу, без какого-либо рисунка, человеческие лачуги были маленькими, покосившимися, грязными сооружениями.

Солнце ускользало за западный горизонт. Скоро стемнеет, и они окажутся там, в тени…

— Кажется все чисто, — Ронин спрыгнул вниз, пыль поднялась вокруг его ботинок, когда он приземлился. Он протянул руки к Ларе.

Она опустила винтовку, и как только он повесил ее на плечо, она передала ему свою сумку. Ронин положил ее к своим ногам и снова поднял руки. Не раздумывая, Лара перекинула другую ногу через верх стены и оттолкнулась.

Он легко поймал ее, прижимая к себе.

— Трудная часть сделана, — сказал он, наконец.

— Это оказалось достаточно просто, — ответила она, ухмыляясь.

— Шанс сработал в нашу пользу. Нам просто нужно пройти там, — Ронин мотнул головой в сторону лачуг, которые она привыкла называть домом, — и нас больше не будет в Шайенне, — он осторожно поставил ее на ноги и наклонился, чтобы поднять ее сумку.

Она надела сумку и поправила ремни; она была не очень тяжелой, но Ларе придется долго нести ее.

— Должно быть легко. Почти все рано ложатся спать.

Ронин кивнул, поводил головой из стороны в сторону в очередном поиске и пошел, гравий хрустел под его ботинками. Лара поправила свой шарф, превратив его в импровизированный капюшон, и последовала за ним по нейтральной полосе между Стеной и человеческим поселением.

Теперь, когда она снова оказалась по ту сторону Стены, было бы легко забыть о опасности, но пока огни Шайенна не исчезли за горизонтом, превратившись воспоминания, было рано расслабляться.

Вокруг было тихо, если не считать их шагов, когда они шли по старой тропе. Она ходила по ней раньше, больше раз, чем могла сосчитать, но никогда не испытывала ничего подобного. В прошлый раз она была полна неуверенности и страха. Она не знала Ронина, когда он привел ее на Рынок. Не знала, будет ли с ней все в порядке, найдет ли она когда-нибудь свою сестру, переживет ли ночь со странным ботом, который преследовал ее по руинам. Это было путешествие в неизвестность.

Это было путешествие в неизвестность, но теперь она была не одна. Ронин был ей знаком. Она любила его, доверяла ему, пошла бы с ним куда угодно.

Ее взгляд переместился на ее старую лачугу, когда они приблизились к ней. Свет пробивался сквозь щели вокруг закрытой двери. Как ни странно, Лара не расстроилась из-за того, что там кто-то жил. Они с Табитой построили его вместе, но это никогда не было чем-то большим, чем укрытие. Дом был рядом с Табитой… а теперь он был с Ронином.

— Интересно, сколько времени это заняло.

— Сколько времени заняло что? — Ронин оглянулся через плечо.

— Чтобы кто-то заметил мое отсутствие.

Он перевел взгляд на хижину.

— В некотором смысле, ты помогаешь кому-то еще, кто в этом нуждался. Точно так же, как Табита помогла тебе.

— Да, — сказала она, задержав взгляд на здании, пока они проходили мимо. Когда оно осталось у нее за спиной, она перевела свое внимание на спину Ронина. — Да.

Они двинулись дальше. Все было ей знакомо, даже в сгущающихся тенях. По этим дорогам она ходила за водой, к руинам, навестить Гэри и Кейт или других людей, с которыми она иногда торговала. Несколько человек, оставшихся снаружи, бросали на них настороженные взгляды. Если кто-то и узнал Лару, никто с ней не заговорил.

Вскоре лачуги остались позади. Это место всегда было таким маленьким? Ронин повел ее вверх по пологой насыпи. На вершине он остановился на широкой, ровной дороге, которая тянулась, насколько она могла видеть, на восток и запад. Трава и сорняки, пробивающиеся сквозь потрескавшийся, почти полностью засыпанный асфальт, колыхались на ветру. На горизонте остался лишь намек на оранжевый цвет, теперь остальное небо было черным.

Ронин остановился на краю дороги и повернулся, чтобы посмотреть на север. Лара стояла рядом с ним, ветер трепал ее шарф и одежду. Пальто, которое дал ей Ронин, закрывало от ветра. Она проследила за его взглядом и посмотрела на Шайенн. Огни района Ботов были яркими, отбрасывая желтоватый отблеск на затянутое дымкой небо.

— Мне жаль уходить, но только из-за того, каким могло бы быть это место, — сказал Ронин.

— Как ты думаешь, каким оно могло быть?

— Место с многообещающим будущим. Место, в котором стоит остаться, — он повернулся к ней, на его лице были глубокие тени. — Место, где нам не нужно было бы беспокоиться. Где мы могли бы просто… жить. Не только мы, но и все остальные.

Лара взяла его за руку, переплела свои пальцы с его.

— Боты и люди никогда не жили вместе.

Его рука была теплой, пальцы твердыми, но не грубыми.

— Я не думаю, что это правда.

Она нахмурила брови и пристально посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Наши народы забыли, но в Шайенне все не так, как было раньше. Что-то изменилось в нем давным-давно…

— Если все эти дома похожи на ваши, то в них есть вещи для людей. Туалеты, кровати и ящики для хранения еды. В тех домах жили люди.

— Да. И в клинике есть десятки комнат с табличками, относящимися к уходу за людьми.

Странное чувство охватило ее, какая-то смесь восторга — она была права! — и ужаса. Если люди жили в той части Шайенна… почему их там нет?

— А как насчет человека, который жил у тебя на чердаке?

— Вероятно, он жил в этом доме. Во всех этих домах жили люди. До того… — он покачал головой, и даже в угасающем свете она увидела, как подергивается его челюсть. — Это не имеет значения.