Невинная помощница для альфы - Алиса Линд Страница 70

Она вздыхает, мокрые волосы холодят кожу у меня на груди, а я ощущаю лишь исключительную нежность. Не хочу выпускать ее из объятий, терять из поля зрения. Она прекрасна настолько, насколько хрупка и беззащитна. Без меня. И я буду защищать ее от всех и вся до последнего вздоха.

— Ты моя волчица, Шона, — продолжаю, чтобы окончательно ее успокоить. — Когда ты станешь моей парой, тебе никто ничего не посмеет ни сказать, ни сделать. Ведь в противном случае он будет иметь дело со мной, а ты знаешь, что я делаю с теми, кто покушается на мое.

Она кивает и тянется ко мне. Касается моих губ своими, и я ощущаю новую волну желания. От нее дивно пахнет карамелью и ее собственным запахом омеги. Она заводит меня с полоборота. Мы жадно целуемся. Ее возбуждение подстегивает мое, и я снова готов вернуться в кровать. Вижу по глазам — Шона тоже.

Мы перемещаемся в спальню. На тумбочке около кровати так и стоят два широких стакана с розовой жидкостью. Черт, я совсем забыл про коктейли, а Шона не напомнила. Похоже, они были ни к чему.

Едва ее голова касается подушки, она мгновенно вырубается. Усмехаюсь. Моя девочка станет выносливее со временем. А этой ночью я дам ей отдохнуть.

* * *

Проходит трое суток, полных безудержного страстного секса, без телохранителей и телефонных звонков. В поместье минимум персонала — охранники, уборщик, бармен, повар. Только те, кто непосредственно задействован в жизнеобеспечении дома. Так я не отдыхал, наверное, лет десять, с тех пор как занял пост главы Калифорнии. Это блаженство.

Утро четвертого дня начинается с неприятного известия. Бармен по обыкновению приносит кофе и сообщает, что в поместье явился Бартоломей. С досадой вспоминаю, что я давненько не занимался бизнесом.

— Надеюсь, ты хорошо отдохнул, Трентон, — выговаривает Бартоломей, завидев меня и Шону, когда мы спускаемся на второй этаж.

Он сидит за барной стойкой. Перед ним чашка для кофе и молочник. Держа Шону за руку, приближаюсь к нему, помогаю ей усесться на высокий стул. Бармена вожак предусмотрительно отправил перекурить, так что сам направляюсь к холодильнику и наливаю нам с Шоной по стакану апельсинового сока. Усаживаюсь за стойку со стороны бара напротив Бартоломея.

Он демонстративно смотрит только на меня.

— Ты тоже, должно быть, неплохо погостил в госпитале, — произношу с сарказмом. — зачем пожаловал? Не Шону же игнорировать?

Он бросает на мою волчицу короткий злобный взгляд и снова переводит на меня. Напрягает своим присутствием. Хочу поскорее его выставить.

— Так зачем ты пришел, Бартоломей?

— Пришел предупредить, чтобы ты не задерживался тут, — басит он с серьёзным видом и сминает в руке белоснежную салфетку из бокса на столешнице. — Не стоит оставлять место вожака пустым.

— Принял к сведению, — отвечаю сухо.

Неприятно наблюдать этого волка в своем доме. Особенно после его пренебрежения к Шоне. Он смотрел на нее, как на вошь. Меня это оскорбляет.

— Встретимся в столице через две недели, — подвожу разговор к завершению.

— Спасибо за кофе, — Бартоломей отодвигает чашку и кидает в недопитый кофе бумажный шарик, в который он смял салфетку. — Две недели, Трентон.

Смотрит пару мгновений перед собой, будто разочарован. Встает и направляется к лифту. Шона провожает его опасливым взглядом.

— Он будет мстить, Трэй, — когда Бартоломей скрывается в лифте, тихо произносит Шона, точно он сможет ее услышать. — Все это время он хотел, но не стал говорить тебе, что против нашего союза.

— Он красноречиво это показывал без слов! — фыркаю.

Черт, внутренне закипаю. Шона в этой вспышке точно не виновата, так что держу эмоции под контролем.

— У этого волка морда лисья, Трэй, — тем же тоном говорит Шона. — В лоб не пойдет. Будет интриги плести.

Уже жалею, что не убил эту тварь во время дуэли. Но так я бы нарушил Кодекс. Мы, Белые волки, убиваем друг друга только в одном случае, как, например, с Ником — за предательство. Я так и так не смог бы пресечь месть со стороны Бартоломея. Но теперь, когда он намерен плести заговоры и интриги, мне будет за что присудить ему высшую меру. Черт подери! Я уже начинаю мыслить категориями политики.

Перевожу взгляд на Шону. От нее пахнет преданностью, теплотой и тревогой.

— Ты же помнишь, что я тебе пообещал? — спрашиваю ласково. — Помнишь ведь?

Шона испуганно смотрит на меня. Возникает неприятное ощущение дежа вю. Однажды я произносил точно эти слова, но тогда, как сейчас помню, был настолько на взводе, что вместо успокоения, только сильнее напугал мою девочку.

— Я никому не позволю обидеть тебя, — понижаю голос почти до шепота, чтобы звучать доверительно. — А сейчас давай позавтракаем и пора в офис. Твой контракт моей помощницы еще не истек.

Трэй

Шона улыбается на последних словах. Вот уж не думал, что вспоминать, с чего между нами все началось, окажется так весело. За это короткое время Шона успела повзрослеть, даже заматереть, судя по тому, что мне рассказал Марк об их ссоре с Лючией. Успела повисеть на волоске от гибели, стать женщиной. Тогда-Шона и Сейчас-Шона — две разные, сильно отличающиеся друг от друга личности.

Дурманящее собственническое чувство разливается по телу. Сейчас-Шона — лучшая и моя. И это не изменится. Потому что я, альфа всех волков США, так сказал. Точка.

* * *

Две недели на передачу дел оказывается катастрофически мало. Мы с Шоной крутимся, как белки в колесе. Я провожу совещание за совещанием, назначаю руководителей предприятиям, глав отделов холдинга. Власть над кланом передаю Тиггеру. Он молодец, справится. В отличие от того же Стэна или Аарона. Эти — исполнители.

Накануне нашего отбытия в столицу объявляю общий сбор, чтобы произнести прощальную речь.

Мы с Шоной спускаемся из пентхауса на шестой этаж нашего здания, где нас уже ожидает вся мужская часть моего клана. Двери лифта открываются, и огромная человеческая масса начинает расступаться у нас на пути, образуя почти прямой коридор к небольшому возвышению, с которого я буду говорить.

Я держу Шону за ледяную ладонь, которая ощутимо подрагивает. От нее прело пахнет смущением и пряно нервозностью. Интересно, ей так неуютно, потому что просто робеет? Или потому что теперь она официально моя волчица, и я выставляю это на всеобщее обозрение?

Ощущаю дискомфорт. Без образов, просто какой-то абстрактный дискомфорт. Похоже, это сейчас думает Шона. Ей жутковато находиться перед моим кланом. Надо будет поработать над этим, но не сейчас.

— Привет всем, Белые волки! —