Проклятие Бессмертных: Король в Белом (книга 4) - Валентина Зайцева Страница 7

Возвращение сновидицы вновь сделало Нижнемирье непредсказуемым. Оно стало неизведанным даже для таких древних созданий, как я.

Элисара жаловалась мне целый час на некоего массивного роботизированного цыплёнка. Он изрыгал зелёное пламя, бесчинствовал в её лесах и уничтожил несколько рощ. Те самые рощи, которые её стая считала своим домом.

Мне с трудом удалось сдержать смех, когда я это представил.

Впрочем, теперь обезумевшие новорождённые чудовища должны были стать наименьшей из проблем Элисары. С возвращением Золтана стало ясно, что другие последуют за ним в кратчайшие сроки. Я подозревал, что Малахар, её король, вскоре последует за Королём Крови.

Элисара, без сомнения, будет страшиться возвращения Малахара.

Это не значит, что Элисара не почитала Малахара. Она была предана ему больше, чем любой другой старейшина, служивший своему владыке. И потому, само собой разумеется, ни один старейшина не был так глубоко ранен потерей своего короля.

Возможно, за исключением одного лишь Торнеуса. Тот упал в Нижнемирье уже после того, как король Келдрик погрузился в сон. Он предпочёл не встречать конец мира лицом к лицу. Виктория, предшественница Торнеуса, так и не смогла оправиться после его ухода.

Каждый из королей и королев Нижнемирья отступил в свои склепы, чтобы встретить пустоту в тишине. И у каждого на то были свои причины. Да, причиной было давящее бремя небытия, нависшее над ними. Но для каждого та эмоция, что подтолкнула их к этому шагу, была своя.

Для Королевы Балтор ею стала всепоглощающая скорбь по умирающему миру, который она так сильно любила. Она ушла первой. Владычица Судьбы обладала самой прямой, наименее замысловатой мотивацией.

Для Келдрика же мир более не представлял интереса. Ибо то, что не может расти и учиться, не имеет для него ценности.

Для Малахара роковым стало признание собственного поражения. Именно это заставило короля оборотней лечь в свою гробницу. Для его сородичей поражение была непростительным грехом — хуже убийства или предательства.

И последним ушёл Золтан. Для него это стало принятием судьбы, уготованной им Вечными. Ангел верил, что влияние Вечных проявляется во всём сущем. Следовательно, так должно было завершиться существование их мира. Его история была трагедией веры.

Но о, как же была жестока ярость Элисары к Малахару, когда тот заполз в свой склеп! Он, как яростно кричала тогда Элисара, «поджал свой прогнивший хвост и отступил, как побитая собака».

Она будет в бешенстве, когда он вернётся. Малахар заплатит за своё бегство кровью.

Мои отношения с королём Золтаном были совершенно иными.

Вся сущность оборотней была подчинена их страстям. Их эмоциям. Что бы они ни чувствовали, то они и делали. Здравый смысл и рациональность мало значили в их глазах. Я был благодарен их импульсивности. Ибо именно отсутствие логического темперамента спасло мне жизнь в ту ночь, когда Элисара решила взять меня в любовники, а не в трофеи.

Я с теплотой вспоминал ту ночь. И всегда буду.

Нет, мой орден не был орденом страсти или импульса. Мой дом — это дом тщательных размышлений, доводов и слов. Дом пространных, завуалированных изложений намерений. Там, где простой кулак или объятие могли бы достичь того же результата.

Возможно, я провёл слишком много времени среди зверей из дома Элисары. Возможно, моё презрение к холодности жрецов Дома Крови за долгие годы возросло до небес.

Не стоит понимать меня превратно. Я был счастлив возвращению Золтана. Он был добр, даже в своей эзотерической тьме. Я обожал своего короля и находил великое умиротворение в присутствии вампира-ангела. Того, кто был самым преданным слугой Вечных.

Даже несмотря на то, что именно его сила удерживала Вечных в плену в их глубинах, не было никого, кто любил бы своих первозданных создателей так же сильно, как он.

С тёплым сердцем я зажигал свечи на алтаре в главном зале святилища. Том самом, за которым я присматривал все эти четыреста с лишним лет для своего короля. Резные изображения наших создателей были драматично подсвечены снизу мерцающим пламенем свечей.

Наш мир был спасён, и всё же его наверняка ждали новые потрясения. Завтра Самир должен был предстать перед судом за убийство. Его могли приговорить к смерти за это преступление. Или лишить титула и заключить в тюрьму на тысячу лет, если не больше. Существовало множество вариантов развития событий.

Моё сердце обливалось кровью за Нину, вынужденную вершить суд. Вынужденную решать, какая судьба ожидает человека, которого она любила. Я зажёг свечу за душу Григория и молился своим Вечным, чтобы он обрёл покой.

Я почувствовал присутствие Золтана за мгновение до его появления. Я обернулся и опустился на одно колено, когда белый свет, исходящий от ангела, затопил комнату.

— О, встань, глупец, — босые ноги Золтана коснулись каменного пола святилища. Его упрёк был тёплым. — Поднимайся, дорогой друг.

Я поднялся и улыбнулся ангелу передо мной. Всего за несколько шагов Золтан преодолел пространство каменного пола и обнял меня, прежде чем я успел что-либо сказать. Я ответил на жест и почувствовал, как в меня хлынуло великое облегчение.

Мой король вернулся.

— Новая королева сказала правду, — Золтан отступил на шаг от меня и постучал указательным пальцем по моей щеке. Над моими отметинами души. — Мой регент покинул свой пост ради любви.

Я вздрогнул и со вздохом смутился. Да, моя маска исчезла. Золтан мог видеть отметины, идущие по моему лицу от виска до челюсти.

Хотя мы с Элисарой были вместе во времена правления Золтана, лишь последние триста пятьдесят лет мы состояли в браке. Только после того, как белый ангел лёг в свою гробницу, я отказался от своей маски, чтобы назвать Элисару своей женой.

— Да… мой король.

— Не будь так печален, Сайлас! — рассмеялся Золтан. — Ты думаешь, я удивлён? Ты, вечно честный и благородный? Я не могу быть счастливее за тебя, дорогой друг. Я лишь сожалею, что не смог провести вашу церемонию. — Золтан схватил меня за плечи и ободряюще сжал. — Но ты оставил Томина главным. Серьёзно?

— Он был следующим преемником.

— И что же наш мир сделал, чтобы заслужить твою месть?

Я рассмеялся, не удержавшись.

— Что ж, — Золтан отпустил меня и прошёл мимо, чтобы взглянуть на резное изображение Вечного. Того, который властвовал над нашим собственным Домом Крови. — Он немедленно отстраняется от своей должности. Ты — мой Верховный Жрец, мой регент, и никто иной. Ты восстановлен в своей должности. Ты