Проклятие Бессмертных: Королева Грёз и Кошмаров (книга 3) - Валентина Зайцева Страница 7

Без понятия. Я не имею ни малейшего представления, как работает голова этого мужика. Не думаю, что он сам понимает, как работает его голова, учитывая, что у него там серьёзно посрывало шестерёнки.

Создание снова растянулось и положило голову набок. Оно издало довольный вздох.

Я обожаю звук грома. Этому миру он был так нужен. Я устал. А ты?

Боже мой, да, я была измотана. Всё во мне кричало, чтобы я закрыла глаза и отдохнула. Я хотела надеяться, что, когда я открою глаза, всё снова станет правильным. Что я буду в своей постели дома, на Земле, где мне и место. А не здесь, в Нижнемирье, где всё с каждым днём становится только хуже.

Иди сюда, дурёха.

— Не называй меня дурёхой, — проворчала я змею, хотя уже шла к нему. Он сдвинул кольцо своего хвоста, чтобы я могла сесть рядом с ним, и я прислонилась к странной дымчатой природе его тела. Он был... удобным. Уютным, как плотный диван. Совсем не то, что я ожидала, учитывая, что половину времени я могла видеть его насквозь. Я положила голову на призрачного змея и почувствовала, как усталость просачивается в меня, словно туман.

Из всех вещей, которые теперь стояли под вопросом — кто я, что я, что, чёрт возьми, будет между мной и Самиром теперь — я не сомневалась в том, что этот змей был частью меня. Это ощущалось правильным. Это существо было одновременно частью меня и чем-то большим. И с ним я чувствовала себя в безопасности. А безопасность была тем, что мне сейчас требовалось больше всего на свете.

Змей нежно прижался своей призрачно-бледной головой, размером больше лошадиной, к моей. Он накрыл меня крылом, и оно было тёплым. Звук дождя и раскаты грома убаюкивали меня, и мои глаза медленно закрылись.

Глава 6

Самир

Я слышал, как хрустели мелкие камешки под подошвами моих ботинок, когда медленно пересекал каменный зал. Здание лежало в руинах. Некогда яркая, живая роспись выцвела и осыпалась. Конечно же, всё было именно так. Храм сновидцев не имел хозяина уже полторы тысячи лет. Никто не приходил сюда, в это пустое напоминание об их обречённом существовании.

Более того, последние семьсот лет его вообще не существовало — храм был поглощён надвигающейся пустотой, которая с каждым днём сжимала наш мир всё сильнее и сильнее. Эти джунгли целиком были проглочены ползучим забвением, угрожавшим всем нашим жизням.

И всё же вот он здесь, возникший из небытия. Сама земля восстала из могилы. Этот храм в густых зарослях джунглей был не единственным, что вернулось из-за грани мира.

Я опустился на колени рядом с её спящей фигурой. Нина лежала, прислонив голову к каменному блоку, сложив руки под щекой. Её кожа больше не была бледной и синюшной. Губы больше не были испачканы засохшими пятнышками крови. Единственным доказательством того, что она страдала, оставалась её одежда — изорванная и промокшая насквозь. Она выглядела точно так же, как тогда, когда я оставил её, тонущей в озере крови. Хотя... не совсем так.

О, Нина...

Я протянул руку и осторожно коснулся пальцами без перчатки её щеки, стараясь не разбудить. Кожа была тёплой. Она была жива. Я почти ожидал, что моя рука пройдёт сквозь неё, обнаружив лишь мираж в моём разбитом разуме.

Но этого я не мог предвидеть. Этого я не мог бы придумать даже в самых смелых, самых безумных уголках своего воображения. Письмена — одновременно знакомые и чуждые — украшали её лицо. Две тонкие линии изгибались от уголков каждого глаза и спускались вниз по щекам. Одна заканчивалась изящной квадратной спиралью возле уха. На правой стороне лица пятая линия поднималась от брови, исчезая в светлых волосах.

Они были изысканными. Они были потрясающими. Они нисколько не портили красоту, которой я так восхищался. Меня огорчало не их присутствие само по себе. Будь они любого другого цвета, я бы возрадовался. Даже красного — и я бы впервые воздал хвалу Древним.

Но чернила были бирюзовыми.

А это были знаки королевы.

Вечные, что же вы наделали?

Я осторожно убрал прядь её светлых волос за ухо. Она дрожала. Она не могла простудиться и умереть, как обычная смертная. Но она всё ещё могла чувствовать себя несчастной — промокшей и замёрзшей, как сейчас. Нина теперь была одной из нас, и всё же оставалась чужой.

Как она оказалась здесь? Как узнала, что нужно прийти в этот храм? Что-то глубоко внутри неё, должно быть, позвало её домой.

Движение поблизости привлекло моё внимание. Я обернулся и увидел на камне стрекозу, прячущуюся от дождя — прекрасную, с прозрачными, невесомыми крыльями всех оттенков синего, зелёного и красного.

На мгновение у меня перехватило дыхание. Такие существа исчезли из этого мира в тот самый миг, когда сердце Влада перестало биться в моей руке. И всё же... как и Нина, как этот храм, вот она — стрекоза.

Лириена говорила мне, что этот храм восстал из праха мира. Я не поверил ей. Но храм, буря, стрекоза — и Нина. Помеченная бирюзой. Оракул рассказал мне множество вещей о том, что грядёт. О том, что мне предстоит сделать дальше и чего желают от меня Древние.

Таков был их замысел с самого начала — или так они утверждали.

Они всегда намеревались украсть девушку с Земли и вырастить её как нового сновидца. Чего они не предвидели — или так заявляли устами Оракула — так это того, что девушка столь добровольно попадёт в мои руки. А я — в её. Но как чудесно, что человек, уничтоживший сновидцев, станет тем, кто приведёт следующего?

Ведь Древние никогда бы не позволили своему миру разрушиться и погибнуть. Нет. Они просто хотели довести всё до самого последнего мгновения.

Или так они говорили.

Всё это были лишь ложь и удобные заявления, я это знал. И всё же была одна часть, которую я находил очаровательно поэтичной. Как смехотворно иронично — как совершенно безупречно — для Древних осуществить свою волю подобным образом? Владыка Каел и остальные так ужасно боялись, что я взращу сновидца, что убили девушку, пытаясь этому помешать. Совершив это, они стали равноправными участниками всего происходящего.

Я бережно поднял Нину на руки. Она что-то пробормотала во сне и уткнулась головой мне в плечо. Её рука потянулась к