Земля магических аномалий - Анна Панкратова Страница 7

Она упала на кровать, рыдая в голос. Душа рвалась на части от отчаяния и усталости, несправедливости, ведь она стала узницей не просто города на границе с зоной аномалий, а собственного дома.

– Праздник не удался, смотрю?

Софи резко села, вытерла слезы, не желая показывать кому-то свою слабость, сощурилась, чтобы разглядеть силуэт у окна. Фигура росла, превращаясь в крупного мужчину с короткой бородой и черными волосами чуть выше плеч. Она схватила зачарованную зажигалку, зажгла свечу в светильнике и охнула, узнавая незваного гостя.

– Ты изменился.

– Неужто помнишь? Тебе было-то…

– Шесть. И ты был рядом в самый страшный момент жизни. Такие воспоминания остаются навсегда.

– Или стираются памятью, чтобы сохранить тебе рассудок.

Сердце Софи часто билось, слезы вновь застилали глаза, а страх смешивался с радостью, ведь Грегори Голд все же выжил. Она не видела его с того дня, как ее силы вышли из-под контроля, и она убила на станции всех, кроме того, кто стал ей отцом. И, видимо, Грега.

Из тощего ученого с короткой стрижкой Грег превратился в накачанного мужчину. Он не постарел, но все равно выглядел гораздо старше из-за бороды и стали в глазах. Мозолистая ладонь потянулась к Софи, но нерешительно замерла, словно он спрашивал разрешения.

– Я думала, ты умер. – Софи сжала его руку, закрыла глаза, погружаясь в чужие эмоции: нетерпение, интерес и… что-то еще. Она нахмурилась, ведь не могла определить, что он чувствовал, зато он-то заметил, как покраснели ее щеки, а сердце забилось быстрее. – Грег…

– Теперь Хантер.

Грег резко выпустил руку, лицо его посуровело, а Софи сжалась – с таким холодом он вдруг посмотрел на нее.

– Ты был на земле магомалий, да? Все эти годы?

Грег тряхнул плечами, сощурился, изучая покрасневшую Софи, стер слезы с ее щеки.

– Ты идешь со мной.

– Ладно. Я готова.

Грег усмехнулся, вздернул брови.

– Такой плохой отец достался, что так легко сбегаешь от него?

Софи недовольно поджала губы: приемного отца она… любила. Да, они часто ссорились, во многом не сходились, но он дал ей лучшую жизнь, что она заслужила после всего, что случилось. Сделал своей дочерью, принцессой, законной наследницей трона.

– Ну что, дама Сердец? Он держит тебя рядом, как преданную шавку. Люди бы давно свергли и его, и его глупую власть, не будь рядом дамы Сердец, что держит Хартбрук в страхе.

– Так что же ты не пришел раньше?! – закричала вдруг Софи, поднимаясь. Опомнилась, со страхом обернулась на дверь, но в коридоре было тихо. Кажется, все еще на празднике в гостиной. – Ты обещал быть рядом. Обещал, что все будет хорошо! А в итоге… в итоге…

Грег пожал плечами, отошел к окну и вытащил сигареты, задумчиво повертел пачку в руках. Софи часто дышала, не зная, как сдержать злость. Утро взрыва все еще снилось в кошмарах, она видела смерть отца несколько раз в неделю. Так подробно, словно вновь оказывалась у источника жизни и заново переживала тот миг.

А еще ей снился Грег. Как она могла забыть человека, что вытащил ее из того ужаса? Она помнила запах его тела, руки на спине, что так крепко сжимали, боясь отпустить. Как он помогал сдерживать новую магию, и как обещал быть рядом, помочь приручить силы дамы Сердец.

И вот человек, что ей снился, вновь стоял рядом. Изменился. Стал суровее. Холоднее. Невольно она махнула рукой, ища его сердце, закрыла глаза, ощущая черствость: похоже, жизнь окончательно сломала Грега. Тот лишь повел бровью, ощущая вмешательство в его тело, и продолжил, словно ничего не произошло:

– Самый охраняемый дом во всем городе. Стража на каждом углу. Ты нужна ему.

– Он защищает меня. Люди меня боятся.

– И свой зад. Уйди ты – его убьет недовольный народ.

– Он сделал слишком много для этого города. Кто-то должен был взять власть в свои руки тогда.

– Один из тех, кто учинил взрыв? М-м?

Софи передернулась, слыша холод в голосе. Отец объяснял не раз, что даже подумать не мог, к каким последствиям приведет тот взрыв. Он ошибся. И теперь исправлял то, что натворил.

– Забери меня, Грег.

– Говорю же: теперь Хантер.

– Да плевать! Забери меня, пожалуйста.

Он стряхнул пепел с сигареты, кивнул.

– За этим и пришел. Переоденься и собери вещи на первое время.

Софи облегченно выдохнула, закусила губу, чтобы не выдать счастье, что рвалось из груди. Она уже представляла, как сообщит Эви, что они уходят, чтобы обрести желаемую свободу. Но все разбилось, едва она подняла руку, на которой мерцал серебряный браслет, а лицо Грега вытянулось.

– Твою мать. – Он затушил сигарету и выкинул в окно. Запустил руки в волосы, заставляя Софи дрожать от страха: кажется, побег отменяется. – Как собаку на цепи держит?!

– Сдерживает силу. Я… ты же сломаешь его? Грег, скажи, что ты сломаешь его! Пожалуйста!

– Браслет, созданный хранителем разума? Оно же?!

– Да.

Грег качнул головой, нахмурился, барабаня пальцами по подоконнику.

– Так пытался прорваться к тебе, и все впустую… Прости, Софи. Только твой отец может сломать браслет.

Надежда рухнула, погребая под собой мечты Софи. Она вдруг покрылась мурашками, представляя, как Грег уходит, никогда больше не окажется рядом, не посмотрит на нее… И ее накрыла такая безнадега, что она обняла его, повиснув на шее.

Грег опешил, напрягся, но, услышав всхлипы, все же обнял в ответ, неловко погладил по спине.

– Я придумаю, как тебя вытащить, ладно? Я обещал твоему отцу. Тому.

– Угу.

– Софи… прости, что так вышло.

– Останься со мной, пожалуйста.

– Софи…

– Хотя бы до рассвета. Расскажи, что там за забором. – Она отдалилась, заглянула в глаза Грега, которые все же немного потеплели. – Меня не пускают никуда. Только на встречи и приемы.

– О, это я знаю. Иначе давно бы тебя выкрал.

Грег посмотрел в окно, шумно выдохнул, словно не мог решиться.

– Я должен уйти, пока темно.

– Спасибо.

Они сидели на ее кровати. Софи затушила свет, притворяясь спящей, постоянно оглядывалась, боясь, что отец придет мириться. Говорили шепотом, и с каждым новым словом Софи боялась момента, когда останется одна, все сильнее, хоть и не понимала почему.

Потому что Грег ей снился? Или потому, что он стал связующим звеном со свободой? Может, ей так страшно, что он уйдет, потому что это заберет последнюю надежду сбежать из отцовского дома?

– Я тогда