Притча о судьбе - Мелли Т. Толлэм Страница 7

Словно прочитав мои мысли, Финн шагнул вперед.

— Никто не должен знать, Райкен. Никто не должен знать, что ты потерял свои силы. Если они узнают, воцарится полный хаос.

Цена за мою голову была бы высока — каждый фейри в Стране Фейри вцепился бы мне в горло, отчаянно пытаясь сорвать корону с моего безжизненного тела. Однако это был только вопрос времени, когда тайна раскроется. Когда стена рухнула, фейри получили свободу сеять хаос по Землям Смертных. Вскоре слухи распространятся повсеместно, и фейри не потребуется много времени, чтобы узнать правду.

Эулалия выступила вперед.

— Я могу представить все так, будто у тебя есть власть, но ты не можешь покинуть дворец без охраны.

— Но Далия…

Эулалия остановила мой протест поднятой ладонью.

— Мы найдем способ, даже если для этого придется проделать дыру в нашей реальности, но мы должны сохранять видимость.

— Оракул! — воскликнул Редмонд. — Скоро полнолуние. Орелла знает, как добраться туда.

Оракул знала, как открыть дверь в Иной Мир, но мысль о том, что я оставлю Далию в руках Малахии на такое долгое время, наполнила меня ужасом.

Тем временем, я бы заставил Эйдена страдать.

— Киеран, отведи короля Эйдена и его советника в подземелья. Оставьте их в живых… для допроса.

Злая ухмылка растянулась на губах Киерана.

— С удовольствием, — сказал он тоном, от которого задрожал воздух.

Киеран исчез, утащив их обоих, но в такое место, куда очень немногие фейри осмеливались входить. Тяжелая железная руда, выстилающая стены, удерживает даже самых жестоких из фейри, но Киеран… ему нравилась боль, он даже наслаждался ею.

Скоро я тоже буду наслаждаться ею.

Глава 3

Далия

Время пролетало как в тумане. Дни перетекали в недели, недели в месяцы, месяцы в годы, и все же я оставалась в ловушке, неспособная вырваться из этого мира. В Ином Мире не было времен года, не было солнца, которое измеряло бы смену дней. Жизнь представляла собой монотонную рутину постоянных тренировок, стремительный, обучающий марш к порогу смерти.

Хотя я пыталась заглянуть в свой собственный мир, закрыв глаза и погрузившись в мир грез, мои попытки оказались тщетными. Не было никакого способа связаться с теми, кого я любила, никакого способа увидеть их. Хотя я постоянно дергала за связь, которая лежала между мной и моим мужем, ответа так и не последовало.

Об утраченной надежде всего несколько месяцев назад.

Единственным заметным способом указать на течение времени были мои именины. Каждый год Малахия устраивал праздник в мою честь в надежде, что я, возможно, решу стать его парой. Я никогда не соглашалась.

Первый год моей новой жизни прошел под строгим руководством Малахии: боевые тренировки, уроки светил и теней, а также обучение просеиванию. В какой-то момент я считала эти уроки бесполезной информацией, которую могла бы почерпнуть у любого другого — до той ночи в его спальне, когда он отбрасывал тени на стену. Кукольный спектакль, на который я пришла лишь от скуки.

— Скажи мне, Далия.

Он бросил на меня слегка опасный взгляд, пока его тени рисовались на стене, рассказывая историю о мифической жар-птице.

— Что ты видишь, когда смотришь на меня?

Я фыркнула, когда мой взгляд скользнул по его лицу, так много слов вертелось у меня на кончике языка — придурок, безумец, преследователь, одержимый монстр. Но я подбирала ответ осторожно, надеясь выудить хоть какую-то информацию, которую он в противном случае утаил бы.

— Я вижу твою ауру — смесь чёрного и серого, с вспышками бордового. Когда ты злишься, она темнеет. Но иногда, как этой ночью… становится чуть ярче.

Губы Малахии растянулись в мягкой улыбке, мечтательное выражение появилось на его лице.

— Это не аура, которую ты видишь, свет мой. Это моя душа. Это то, что делают светила; они заботятся о душах.

Я помню облегчение, которое я почувствовала, услышав что-то, что угодно, касающееся светил. С этого момента я решила полностью посвятить себя обучению у Малахии в надежде, что смогу узнать больше о своей истинной природе.

Второй и третий годы были самыми суровыми в моей жизни. Тренировки Малахии усилились, подпитываемые негодованием, потребностью и страстным желанием. Наши уроки пошли в худшую сторону, когда начались пытки — способ проверить пределы моих новообретенных целительских способностей.

Сеансы были жестокими и кровавыми, но в глазах Малахии светилась доля удовольствия. Он наслаждался пытками и смаковал вид моей содранной кожи и синяков. Часто он просил, чтобы я тоже помучила его, и когда я это делала, было очевидно, насколько быстрее он исцелялся, чем я.

Он утверждал, что до трансформации тени и светила могут быть искалечены, ранены и убиты, но после этого невозможно получить длительную травму.

Эта идея показалась мне безумной. Все в этом мире однажды умрет, даже тени и светила, но когда я спросила его, как убить одно из них, он отказался отвечать.

Именно тогда голоса усилились, беспокойная команда спаси их звучала в моей голове почти каждое мгновение каждого дня, особенно во время тренировок Малахии. Я продолжала в надежде, что смогу спасти светила и моего отца от вечности заключение в камень.

Четвертый год был годом, когда я решила спасти их, чего бы это ни стоило. К сожалению, именно в этот год я узнала, на что действительно способен Малахия.

Я пыталась, боги, пыталась, но замок был неотвратимой тюрьмой, и всякий раз, когда мне удавалось проскользнуть за стены, он появлялся.

Когда Малахия утверждал, что тени — это проявления разума, я не понимала, не до конца… До того дня, когда он заставил меня забыть.

Я должна была знать об этом с того момента, как прибыла сюда. Лишь легким зрительным контактом и суженным зрачком Малахия убедил Эйдена пригласить его на саммит. В то время я считала это не более чем странностью, но теперь знала правду: Малахия обладал способностью воздействовать своей волей на умы других — подчинять.

Если бы не Матильда, я бы никогда не узнала.

Каждое такое подчинение длилось месяцами. Если бы Матильда и голоса в моей голове не вырвали меня из тумана, гора так и осталась бы забытой, как он того и хотел.

Несмотря на порабощение Малахии, светила не позволили мне забыть о них, а я и не хотела. Они были моей единственной надеждой вернуться домой.

Что привело нас к моему текущему моменту: пятому году.

Я осторожно передвигалась по дворцу, крадучись на цыпочках по темным коридорам, освещенным бледными лучами лунного света. Судя по мягкому сиянию серебристой луны, все