Академия палачей - Настя Ильина Страница 7

– Я ваш первый учитель в мире, полном боли и жестокости. Главное правило, которое вы должны уяснить – никакого сострадания. Любая тварь, нападающая на живых существ – ваш враг. Вы враги друг другу. Если не хотите погибнуть, не заводите друзей. Дружба способна убить.

А как же один за всех и все за одного? Почему здесь нет совершенно никакого единства? Неужели палачи не должны работать слаженно?

– Его ранили, когда пытался спасти друга, – шепнула Меллани.

Тогда понятно, почему он так суров. Я его позиции не придерживалась. Если ты не сможешь положиться на другого в бою, то все…

– …будут действовать разрознено.

Я даже не поняла, как произнесла эти слова вслух.

– Вижу, у нас появился доброволец. Всем сесть, а ты, кадет, – большой когтистый палец указал на меня, – продолжишь свои речи.

Вот попала! Хотела же сидеть и не отсвечивать! Язык мой – главный враг мой.

– Простите, я не хотела перечить вам. Это были мысли вслух.

– Я хочу услышать эти мысли! Ну же!

– Я просто подумала, что без доверия своему отряду победить врага будет сложно. Если не доверяешь никому, то действуешь в одиночку. Чем мы будем лучше тварей, убивающих других? Совместными усилиями можно добиться больших результатов. Таково моё мнение.

– Совместные усилия действительно важны, но не сострадание. Если боец тяжело ранен, вы должны переступить через сострадание и бросить его. Иначе останетесь вместе с ним.

Возможно, в словах учителя была истина, но я всё равно не готова согласиться с ним. Если существует шанс спасти другого, почему нельзя рисковать? А если ты окажешься тем раненым, кого бросят на поле?

– Представься, кадет.

По аудитории прошёлся гул перешёптываний. «Та самая». Брр! Таких «товарищей» и вытаскивать с поля боя не захочется.

– Тессария Эмилио Тавертон.

– Та-а-авертон! – многозначительно протянул учитель. – Что же, Тавертон. Прошу к стенду. Сегодня ты будешь помогать мне проводить урок.

Я истерически улыбнулась и вышла. А что ещё делать? Не падать же в ножки и не умолять простить меня за вольность? Я слышала, что в академии палачей всё строго, но тех, кто не боится говорить и доказывать свою точку зрения уважали. Так что… уважение придётся зарабатывать. В конце концов, я же должна как-то вернуть свой кулон и доказать капитану Рейгану, что достойна оставаться в академии палачей. Мысль пробрала неприятными мурашками.

– У всех существ есть свои критические точки и уязвимые места. Если попасть в них, победа в схватке будет обеспечена. Кадет Тавертон, после прохождения коридора смерти успела сделать выводы и найти критические точки звергов?

Это я помнила ещё по битве с голограммами, поэтому потопить меня учителю не удастся.

– Удар в глаз один из самых действенных способов поразить зверга моментально.

Гринворг подошёл ко мне и сунул в руку деревянный кинжал.

– Аю! Зверга!

Передо мной появилась голограмма, и я едва ли не рухнула без чувств, вспомнив, как эти твари безжалостно терзали меня в коридоре смерти. Это всего лишь голограмма. В них заложена программа, не позволяющая навредить адепту.

– Они защищают свои глаза и подобраться к ним не так просто. Какое следующее критическое место ты подскажешь?

– Сухожилия на ногах и крыльях. Если повредить сухожилия, можно значительно ослабить зверга.

Я отвечала, но всё сильнее теряла уверенность, а нога начала ныть от нагрузки. Или от нервов?

– Хорошо. Открою ещё один важный секрет: если звергу вспороть хвост или отрубить хотя бы кончик, он впадёт в безумство и существенно ослабнет. Пробуй, кадет.

Голограмма начала атаковать меня. Хвост было не так уж просто поймать, потому что им зверги оплетали добычу, а в другое время скрывали. Пришлось позволить голограмме схватить меня, делая вид, что сдаюсь, а затем вонзить деревянный кинжал в хвост. Только сейчас я поняла, что дерево – это лишь оболочка. Внутри кинжал был напичкан технологиями, помогающими одолеть голограмму. Зверг взвыл и отпустил меня. Он впал в безумство, что позволило резануть сначала по сухожилию ноги, заставив рухнуть на колени, а затем вонзить кинжал в глаз. Мне пришлось покружить вокруг голограммы, но её поражение было неизбежным.

– Думаю, мы поладим, кадет Тавертон! – хмыкнул учитель.

Я не знала, можно ли принять его слова за похвалу, но послушно опустила голову и протянула кинжал, возвращая владельцу.

Глава 3

– Как ты его! – восторгалась Меллани после окончания урока. – Кружилась там, как профессиональный боец. Не понимаю, как ты вышла из коридора смерти такая потрёпанная, если умеешь владеть оружием и знаешь критические точки? Мне казалось, что ты совсем неумёха. Уж думала, что придется заняться твоими тренировками.

– Когда на тебя нападает с десяток тварей, тяжело победить их в одиночку, даже если они ослаблены, – повела плечом я.

– С десяток? – Кэган закашлялся, поперхнувшись собственной слюной.

А что я такого удивительного сказала?

– Ну да… Может, чуть больше. Когда плиты разошлись, они вылетели из расщелины и окружили меня.

– Плиты разошлись? – удивилась Меллани.

– Может, они и раньше появились… я уже толком не помню, но самое сложное началось вроде бы после их расхождения. Хотите сказать, что у вас такого не было?

– Коридор смерти не должно наполнять больше трёх противников на одного кадета – таково правило, – хмыкнул Кэган, глубоко задумавшись. – Возможно, на тебе произошёл сбой? Такое случалось несколько раз. Одним из умельцев, сумевшим одолеть десяток монстров, был капитан Рейган. Одним из первых – наш учитель. Теперь я понимаю, почему ты вышла еле живая, и командир велел провести тебе полное лечение. Они не хотели сообщать, что сбой повторился.

Сбой ли это был? Или намеренная попытка избавиться от неугодной дочери? Будь звергов трое, мне бы не составило труда пройти коридор. Я не позволила бы так сильно ранить меня и не пыталась трусливо сбежать от них. Хотя, кого я обманываю? Я впервые столкнулась с живой тварью. Конечно, я испугалась. Даже когда столкнулась с первым.

– Ты героиня, – кивнула Меллани. – Десяток звергов… Наверное, мне бы даже маскировка не помогла с ними справиться…

Мне помогли…

Если бы не рука, задержавшая в меня, твари утащили бы меня в коридор смерти и растерзали. У меня уже не осталось бы шанса. Однако подумалось, что говорить об этом нельзя. Возможно, заместителю нашего командира пришлось нарушить устав?

«Формально я ничего не нарушаю, командир», – вспомнились слова капитана Рейгана.

Он бы не стал рисковать, если бы это как-то навредило ему. Капитан хорошо знаком с уставом. Наверняка он понял, что со мной