Баллада Пепла и Льда - Анна Сергеевна Платунова Страница 7

Прямо перед моим носом оказались высокие, до середины голени, ботинки на шнуровке. В них были заправлены черные брюки, еще выше виднелся край кожаного кожуха. Задрать голову так, чтобы разглядеть лицо, я не сумела, зато услышала насмешливый голос:

— Я смотрю, прибыла новая партия желторотиков. Поднимайтесь и представьтесь.

Глава 7

— Ронан, слезь с меня, — прошипела я.

Достаточно громко, чтобы меня услышали: раздался хохот. Ронан поспешно вскочил на ноги, так торопился, что задел меня локтем по макушке. Не нарочно, но у меня искры посыпались из глаз. Что за неуклюжий парень! Мало мне сегодня шишек и синяков…

Я принялась вставать, но чуть не грохнулась в обморок. Пришлось переждать, опустив голову и уперев ладони в заляпанный грязными ботинками пол.

— Одаренная, немедленно поднимись на ноги и представься, — раздался над самым ухом холодный, режущий, будто кромка ножа, голос.

— Сне́жка, дай ты ей прочухаться, — усмехнулся кто-то. — Видно же, что совсем сопливая и худосочная. Хорошо, что вообще выбралась.

— Никаких поблажек, Ярс, никому. И сколько раз повторять, чтобы ты не смел называть меня Сне́жкой!

Я наконец проморгалась и, пошатываясь, встала. Перед глазами плясали пятна, и окружающий мир казался нереальным. Я увидела ребят из нашей группы, которые зашли в лабиринт раньше и закончили испытание первыми. Вид у новобранцев был ошалевший, будто их пропустили через мясорубку. Никто не ожидал, что в лабиринте придется настолько туго.

В двух шагах от меня обнаружился Нелвин, он пытался отдышаться, прислонившись к стене. Парень потерял где-то свою ленту, и каштановые волосы мокрыми прядями пересекали лоб. Зато живой! Молодец.

— Одаренная! — резанул окрик. — Может, ты соизволишь посмотреть на своего командира?

Папа предупреждал, что нас, новеньких, сразу разобьют на группы, у каждой будет свой эфо́р, командир из числа старшекурсников. Для первогодков он царь и бог, его приказы нельзя оспорить, он волен наказывать или поощрять.

— Не пытайся к нему подлизаться, — говорил отец. — В академии презирают подхалимаж. Однако ценят силу духа. Сразу покажи, на что способна.

Хорошенькое начало знакомства со своим эфором! Вместо того, чтобы назвать имя, я повернулась к командиру спиной и пялилась на помятых одногруппников. Я была дезориентирована и сама не своя от усталости, но вряд ли это меня извиняло.

Я резко развернулась, и меня повело в сторону. Снова раздались смешки. Веселились не измученные первогодки, а парни-третьекурсники, пришедшие поглазеть на новобранцев. С трудом верилось, что эти матерые парнищи старше нас всего на два-три года. Даже широкоплечий Ронан рядом с ними казался угловатым испуганным подростком. Этих парней перековали в горниле, отлили из стали.

И все же сейчас старшекурсники потешались над нами, дурачились, и сразу становилось понятно, что они еще не окончательно растеряли ребячество. Сколько им там лет-то? Двадцать с хвостиком.

Я снова сплоховала: таращилась на высоких, затянутых в кожу парней вместо того, чтобы представиться будущему командиру.

— Одаренная! Ты хочешь стать первой, кто получит штрафные баллы?

Я прикусила щеку. «Да что же такое, Ала, соберись!» И посмотрела в глаза своему эфору.

Тот, кого однокурсник по-дружески назвал Сне́жкой, смотрел на меня грозовыми, льдисто-голубыми глазами, которые удивительным образом гармонировали с угольно-черными короткими волосами. Кожа казалась белой-белой, будто свежевыпавший снег, может, по контрасту с цветом волос, а может, от природы. Во всяком случае сразу стало понятно, почему эфор заслужил свое прозвище.

Мой будущий, а вернее, уже настоящий командир возвышался надо мной на две головы. Нависал несокрушимой скалой и прожигал суровым взглядом.

Пока мы играли в гляделки, распахнулась дверь лабиринта, выпуская еще одного выжившего счастливчика, но мой командир и бровью не повел, продолжая пригвождать меня взглядом к полу.

— Алейдис Дейрон, — представилась я, уверенная, что говорю громко, но голос прозвучал мышиным писком.

Гул разговоров моментально стих. Теперь и старшекурсники уставились на меня, разглядывая, запоминая. Я становилась мишенью под их перекрестными взглядами. Чего мне теперь ждать? Мелких подлостей, вроде пролитого за шиворот супа или неожиданного тычка в спину? Или чего-то посерьезнее, вроде стекла, насыпанного в обувь?

Однако хуже всего оказалось заметить выражение презрения и ненависти, проступившее на лице моего командира. Он взял себя в руки, но я увидела достаточно, чтобы понять: спокойной жизни мне не видать как своих ушей.

— С этих пор: кадет Дейрон, — отчеканил эфор. — Ко мне обращаться «эфор Эйсхард».

И тут же потерял ко мне интерес, кивком призывая Ронана.

Я отползла к стене на негнущихся ногах. Хотелось упасть в постель и лежать без движения час-два, даже жажда и голод отступили на второй план. Еще надо покрепче перевязать плечо, иначе к вечеру так разболится, хоть волком вой.

Немного придя в себя, я принялась осматриваться. Двери то и дело выпускали новых одаренных. Хоть бы в этом году на испытании обошлось без погибших! Но после того, как я услышала из лабиринта полный ужаса крик, я сомневалась, что повезет.

Мои опасения скоро подтвердились. Куратор-второкурсник появился откуда-то из бокового выхода, уважительно кивнул эфору Эйсхарду и протянул ему планшет с именами.

— Твоя группа. Минус один.

— Кто?

— Линелия Амси. Ров с кольями.

У меня сжалось сердце: видно, это она кричала тогда, звала на помощь.

Ледяной эфор поморщился и несколько раз провел острием карандаша по листу, туда-сюда, разрывая бумагу, вычеркивая Линелию из своих подопечных и из жизни.

— Проклятие! Я тысячу раз говорил мейстерам, что ров — слишком сложное испытание для желторотиков.

Эйсхард будто почувствовал, что я подслушиваю, и вперил в меня холодный взгляд, за ним ко мне повернулся и второкурсник. Зло усмехнулся.

— Вот кого надо было отправить в ров.

Эфор никак не прореагировал на это замечание, но, возможно, был согласен с ним. Дочь предателя Дейрона в отряде — непроходящая головная боль. Дочь предателя Дейрона, насаженная на кол, — решенная проблема.

Мой командир пробежал глазами список, соотнося имена с их обладателями, быстро черкнул какие-то символы напротив некоторых фамилий. Интересно, он вот так сразу запомнил нас? С первого раза?

— Все в сборе! — провозгласил он. — Слушайте внимательно, дважды повторять не стану.

Уставшие, взъерошенные первогодки отлепились от стен и, будто мотыльки к огню, потянулись к командиру. Краем уха