Слово Вирявы - Анна Бауэр Страница 7

– Девушка, простите, вторая платформа – это куда? – пожилая женщина с девочкой лет пяти беспомощно заглянула ей в лицо.

– Так вот же! Поезд уже подали…

«Подали»… Тьфу! Барыня, а не журналист. «Учись писать современным понятным языком! Мы живем в эпоху Великого Соцсетия, когда читателю нужны кликбейт, хайп, шок-контент – и чтобы не жевать, а сразу глотать! А ты где-то между золотым и серебряным веками застряла!» – раздался у Вари в голове голос редактора. Она сгорбилась, посмотрела себе под ноги, потом – вслед торопящейся женщине с девочкой, чудесной толстенькой девочкой… Нет, еще же полчаса до отправления. Она осмотрелась. Кофе, что ли, взять? Ну, чтобы придать своему праздному стоянию хоть какой-то смысл. Ведь ждать с кофе и без него – это категорически разные вещи. Абсолютно. Совершенно. Тьфу! Ведь можно же проще: «разные вещи»… Какая же она умильная, эта девочка…

Вокзальный кофе оказался жиденьким и горьковатым – как и ее настроение. Оставаться в Москве было нельзя, но и ехать не хотелось. Варины земляки – народ прямой. Еще в поезде начнут про семейную жизнь выпытывать: «Замужем? Так когда? Лет-то уже сколько? Деток надо…»

Она повертела в руках пакетик сахара. Как там говорила врач? «Отрава для яичников»? Варя со злобным удовлетворением высыпала все содержимое пакетика в стаканчик. Размешала, сделала глоточек. Лучше! Категорически лучше! Расправила плечи и пошла искать свой вагон. Раз уж угораздило ехать в командировку в родной край, надо получить от нее максимум удовольствия. Провести пару дней в Саранске, маму с папой порадовать, а мимо лавочек со стар-баушками пробежать побыстрее: «Здрасьте-здрасьте, ага, приехала, спешу, простите…» Прогуляться по центру, по набережной, зайти в краеведческий музей или Музей Эрьзи – фотоконтента ради… Ну а потом в это Шимкино, будь оно неладно. И стоило переезжать в столицу, чтобы теперь тащиться обратно в командировку! Кого в Питер посылают, кого в Казань, а ее – великая честь – в Шимкино! Журналистское расследование провести, ага… Уж кто-кто, а она, опытный следователь Варя Шерлокхолмсовна Килейкина, конечно, выяснит, почему там люди пропадают. Хотя можно и не расследовать: живи она сама в селе Шимкино, то тоже бы оттуда куда-нибудь пропала – да так, чтобы никто не нашел. Варя неожиданно для самой себя хихикнула. Какая-то женщина обернулась, оглядела ее с головы до ног и вскинула брови. Варя почувствовала, что краснеет, и ускорила шаг… А вот и девятый вагон.

Вообще-то, на Варе пытались сэкономить и всучить ей плацкарт, хотя командированным полагалось купе. Она смолчала: зачем на конфликт нарываться? Не хрустальная же она – не развалилась бы. Но «небоковых» не осталось, бухгалтерию, видимо, одолела совесть, и ей одобрили купе. Варя оформила на сайте женское, чтобы не оказаться с глазу на глаз с каким-нибудь приставучим хлыщом. Варя не считала себя особенно привлекательной, но неизменно пользовалась вниманием мужчин, особенно постарше. Руслана это ничуть не раздражало, а как будто даже льстило ему. Варя же вспыхивала и густо смущалась – до пунцовых пятен на щеках и шее, – тем самым лишь раззадоривая ухажеров. Отговорки про бойфренда не прокатывали. Кавалеры, как сговорившись, тыкали ее носом в незамужество, словно отсутствие штампа в паспорте лишало ее права неприкосновенности. Теперь-то она понимала почему. Вот, оказывается, как просто порвать отношения длиной в пять лет: позвонил на работу и уведомил – именно уведомил, – что собрал вещи и предлагает немного пожить порознь, «послушать самих себя».

Проводница распахнула дверь вагона и выдвинула на перрон металлический пандус. Навела мост между Москвой и Саранском.

– Давайте ваши билеты, – обратилась она к очереди, мгновенно образовавшейся у вагона.

Варя, стоявшая совсем рядом со входом, каким-то немыслимым образом оказалась почти последней.

– Ой! – вскрикнул кто-то. – Опять вы!

Через два человека от Вари стояла все та же пожилая женщина с чудесной толстенькой девочкой. Видимо, с внучкой.

– Ну надо же, и вы в Саранск? И в том же вагоне! Может, мы и в одном купе будем? У нас женское!

«Конечно, в одном, – подумала Варя. – Разумеется. Чтобы я могла весь вечер смотреть на эти ямочки на локоточках, на эти завитки на затылке, на эти крохотные лаковые туфельки… Вселенной же надо непременно напомнить, а то вдруг я забыла?»

Она сжала зубы.

Проводница сверила ее паспортные данные, и Варя перешла по наведенному мосту в нутро вагона. Гостеприимно разложенная ковровая дорожка морщилась под колесами чемодана. Кто вообще придумал их тут стелить? Не «Оскара» же вручают… Пятое купе.

– Ну вот, я же говорила! – Спину обдало нескрываемой радостью. – Вместе попали! Значит, так надо! Знак!

Варя пожала плечами и выдавила из себя подобие улыбки. Кто бы сомневался.

– Давайте я вам с багажом помогу. – Она задвинула чемоданчик и сумку своих попутчиц под сиденье и поспешно добавила: – Вы устраивайтесь, а я пока выйду. Душно.

Варя выскользнула в коридор и прислонилась лбом к окну, наполовину занавешенному беленькой шторкой. Провела рукой по легкой ткани. Раньше в этом поезде были другие занавески, поплотнее и с вышивкой – «мордовской звездочкой», а сейчас их сменили на типовые. В кармане джинсов пискнул телефон. Варя сжалась. Помедлила, осторожно вынула смартфон и разблокировала экран. Конечно, мама.

«Да, я уже в поезде, – ответила она в мессенджере. –

Соседи нормальные.

Да, женское.

Получилось, ага.

Да, здорово.

И я. Целую».

Ну а кто, кроме мамы?

Марина Дмитриевна говорила без умолку, как будто от ее трескотни зависело, остановится ли поезд или поедет дальше. Девчушка сидела тихо и не сводила с Вари любопытных глазенок. Варя упорно не смотрела на нее и напряженно кивала в такт мелодичному говору соседки. Дочь Марины Дмитриевны жила в Москве, «зашивалась» на работе, времени на дочку даже вечерами не хватало. Поэтому-то Марина Дмитриевна и решила забрать внучку на месяцок-другой к себе в деревню, в Большие Вересники[17], – кур погонять, сосновым воздухом подышать, ягод с кустов пособирать… Самой Танечке эта идея не понравилась, даже обиделась на маму, а куда деваться…

– А вы ведь тоже из Мордовии, Варюша, да? – неожиданно спросила Марина Дмитриевна и выжидательно замолчала.

Поезд громыхнул и резко затормозил. Маленькую Танечку качнуло вперед, и она наверняка больно бы шлепнулась в проход между полками, если бы Варя не успела подхватить ее, тяжелую и мягкую.

– Ох, батюшки! Вай, спасибо! Вы прямо наш ангел-хранитель! – испуганно запричитала Танина бабушка. – Это ведь надо так затормозить! Встречный, что ли, вне расписания?

Варя сглотнула и посмотрела на Танечку. Та быстро вывернулась из Вариных рук, уткнулась в бабушкин живот и засопела.

– Ну-ну, тетя Варя, видишь, какая ловкая! Поймала тебя!

За окном завибрировало, забликовало, и мимо них с громким «тух-тух» пронесся встречный. Потом все стихло, поезд вздрогнул, по-собачьи отряхнулся и нехотя двинулся вперед.

– А ты свою дочку тоже бабушке отдала? – спросила Танечка.

Варя вскочила, пробормотав, что ей срочно надо в туалет, и выбежала в коридор.

Ночью в купе было то душно, то холодно из-за капризов кондиционера. На остановках приглушенно доносились объявления вокзальных дикторов, чьи голоса эхом отскакивали от железа, камня и бетона станций. В окно то и дело брызгал свет фонарей – опускать шторку не стали из-за Танечки, которая боялась темноты. Марина Дмитриевна храпела густым меццо-сопрано, в коридоре деловито постукивали каблуки проводницы. Варя лежала с закрытыми глазами только потому, что так полагается делать, когда