Три королевы - Юлия Журова Страница 69

— Даже если бы я хотел, я бы не смог. Дом защищен. Я не могу отвести тебя туда. Гламур меня не пропустит.

— Это разочаровывает. — Я отступил назад, позволяя ему сползти по стене. Я отдернул руку и осмотрел свои испачканные пальцы.

Вампир попытался встать. Если бы он был умным, то планировал бежать. Но в этом и заключалась забавная особенность разъяренной магии. Она могла быть такой же смертельной, как яд.

А моя магия была в ярости.

— Что… — Вопрос замер у него на губах, когда он захлебнулся черной кровью, хлынувшей изо рта. Он рухнул на колени, глядя на меня с ужасом в глазах. Его губы сложились в одно слово: — Il flagello.

И снова моя репутация работала на меня. Я стал страшной сказкой, которой венецианские вампиры пугали своих детей. Я был монстром, который прятался в тени и вытаскивал мужчин из их постелей. Я был Бичом, и Венеция помнила меня.

Я уставился на жалкого вампира. Поднеся пальцы к губам, я слизнул его кровь и обдумал возможные варианты. Я мог отпустить его. Так бы я поступил месяц назад. Может быть, даже несколько десятилетий назад. Но он был крысой, а крысы всегда возвращаются в норы, из которых выползают.

— Это магия, — объяснил я, пока он безуспешно пытался подняться. — Через несколько минут это пройдет.

— Пожалуйста. — Его распухший язык споткнулся на этом слове. — Пощади.

— Пощадить? — повторил я. Я провел языком по большому пальцу. — Я чувствую вкус твоей последней добычи. Ты пощадил ее?

Когда-то это была моя работа — наказывать виновных и хранить покой королев. Приходили списки, и я вершил правосудие. Пока не узнал, что меня использовали. Это произошло случайно. Моя жертва пыталась остановить меня. Он поднял окровавленную руку к моему лицу, чтобы оттолкнуть меня, и я почувствовал вкус его невинности. Я не мог этого объяснить. Я даже не понял этого до следующего задания. Я напал первым и питался, вкушая грехи вампира, которого меня послали убить, поглощая вкус его жертв. И это было иначе, чем в прошлый раз. Тогда я понял, что был пешкой. Когда мать приказала мне вернуться домой, я добровольно покинул Венецию. Но на земле не было места, куда я мог бы отправиться, чтобы спрятаться от того, что я натворил.

Я решил стать кем-то другим. И какое-то время я был достаточно глуп, чтобы поверить, что я не тот монстр, каким они меня сделали.

Но теперь я вернулся, и в мое отсутствие и после смерти Гвиневры вампиры, похоже, забыли о правилах.

— Ты не должен убивать, — напомнил я ему. Схватив его за плечо, я поднял его, как тяжелый мешок. Он даже не мог сопротивляться. — Ты должен питаться.

— Я больше не буду этого делать, — пообещал он, у него развязался язык. Похоже, яд начал действовать. — Никто не соблюдает правила. Le regine больше не соблюдает их. Мордикум…

Мои клыки впились в его горло, я не утруждал себя осторожностью. Он был прав. Никто не следил за соблюдением правил, и не было ничего вкуснее крови, насыщенной частыми убийствами. Ее темный, тяжелый вкус был насыщен магией. Двух глотков мне хватило бы на месяц. Но поскольку он заслуживал этого, я осушил его и бросил в канал.

— Господи Иисусе. Ты просто охренел. Если собираешься питаться таким образом, надевай слюнявчик.

Я повернулся, когда моя сестра вышла из тени. Проведя тыльной стороной ладони по рту, я понял, что она была права. Я пожал плечами.

— Я всего лишь делаю то, что просили королевы.

— Они попросили тебя бегать по округе и убивать вампиров? — Она выгнула черную бровь.

— Я — il flagello, — напомнил я ей.

— Не позволяй этому вскружить тебе голову. — Она тяжело вздохнула. В отличие от меня, покрытого кровью, кашемировое пальто Камиллы было девственно чистым, как свежевыпавший снег. Она застегнула его до подбородка, как будто ей было холодно. Ее туфли на пятидюймовых каблуках, которые выглядели так, будто ими можно было проткнуть что угодно, были еще менее практичными.

— Вышла прогуляться?

— Только для того, чтобы притащить твою задницу обратно в палаццо. Маме нужно с тобой поговорить.

Я поморщился, доставая из кармана перчатки и натягивая их на окровавленные руки.

Камилла заметила мое презрение.

— В конце концов тебе придется с ней поговорить.

— Думаешь? — Я сомневался в этом. Насколько я знал, Сабина Руссо была мертва.

— Праздники будут еще более неловкими, если ты этого не сделаешь, — заметила Камилла. — Слушай, ей нужно обсудить с тобой список гостей.

— Моя пара похищена, магия умирает, а она планирует гребаное чаепитие!

— Это званый ужин, — прервал ее высокий голос. Сабина вышла из-за угла. Она не потрудилась надеть пальто, но на шее у нее был намотан шарф. Мне стало интересно, помогает ли он ей слиться с толпой или скрывает синяки на шее, оставленные моей магией. — И я могу пересмотреть твое приглашение.

— Куда мне отправить свои сожаления? — Я хмуро уставился на нее. Конечно, она пошла за Камиллой. Даже мне надоело использовать свою сестру в качестве посредника, а Сабина оказалась еще менее терпеливой, чем я. Но если она думала, что личная встреча изменит мое отношение к ней, то она ошибалась.

— Ты будешь присутствовать.

— Я не подчиняюсь твоим приказам. — Я прошел мимо нее и сделал несколько шагов по мощеной улице.

— Я все еще глава этой семьи!

Несмотря ни на что, я улыбнулся, обернувшись.

— Возможно, ты и глава, но я не член твоей семьи.

Ее глаза округлились при этих словах, и мне захотелось, чтобы Тея была здесь и увидела ее лицо. Это было почти так же хорошо, как когда моя пара вызвала ее на дуэль на виолончели.

— Если ты думаешь…

— Я спарен. Это почти то же самое, что женат.

— Спарен и женат — это две совершенно разные вещи, сынок.

Я проигнорировал ее и продолжил:

— Теперь я член семьи Теи.

— Тея может быть мертва, — прошипела она.

Мой хрупкий самоконтроль сломался,