Жизнь напрокат (СИ) - Ягушинская Вероника Страница 69

— А потом в пятнадцать он подсел на наркотики, — парень уставился в одну точку, и продолжил почти бесцветным голосом: — Предкам и до этого было не до меня, а уж потом… И с пяти лет я был предоставлен сам себе. Меня воспитывали в саду, в школе, на улице — везде и все, кроме родителей. Поначалу я вел себя ужасно, старался напакостить как можно больше, дрался, не слушался, хулиганил, чтобы отомстить предкам за невнимание, но в ответ получал лишь упреки и обещания детдома. Может, детдом был бы и лучше…

И вновь повисла пауза. Я не торопила парня. Такие признания всегда даются нелегко, и даже не столько потому, что трудно обнажить всю душу перед другим человеком, а оттого, что, рассказывая, заново все переживаешь, и понукания от собеседника лишь провоцируют закрыться и не продолжать. И я молчала, позволяя Егору вновь собраться с силами. Было видно, что эта рана у парня еще не затянулась.

— Через пару лет Сашка подцепил ВИЧ, а меня тогда в очередной раз вызвали к директору пятой по счету школы с родителями. Мама в тот день Сашкины анализы получила и пришла уже изрядно расстроенная. Ей, естественно, в красках поведали, какое я исчадие ада и пригрозили дисциплинарной комиссией, если не примет меры. Действенные. Она и приняла. Когда мы вышли, она накинулась на меня почти с кулаками, орала, бить пыталась и плакала. И вот ее фраза "я не хочу, чтобы ты кончил, как брат, и загнулся от СПИДа" меня отрезвила. С того дня я начал по-другому смотреть на мир. И начал с себя. Ведь то, как я себя вел, я фактически шел по стопам Сашки… Я начал читать, много и всего разного. Что-то нравилось, что-то нет. Психология мне понравилась. Библиотекарши порой в шоке были, когда я брал любовный роман и учебник по астрономии для института, — впервые Егорка улыбнулся. Не грустно. — Я тогда тащил все подряд. Предки изменения в поведении заметили, но внимания особого не обратили. Вздохнули с облегчением, что хоть один хлопот не доставляет, и переключили все внимание обратно на Сашку.

— Лечение стоило дорого, предки сутками работали, а я дома охранял шмотки. Сашка с наркоты слезть так и не смог, несмотря на неоднократное лечение, поэтому очень часто старался что-то спереть из дома, чтобы продать на дозу. Мне вот и приходилось как-то справляться…

— А год назад он умер. Не поверишь, даже не от СПИДа и не передоз. Его зарезали в пьяной драке в клубе. Сашка за какую-то бабу вступился, к той пьяный бывший с дружками подвалил, а мой не успевший еще ширнуться братан вступился. Хоть раз в жизни поступил правильно и благородно… Хоть умер не как мудак!

Я потрясенно молчала. Не таких откровений я ожидала от Егора. Признаться честно, я была склонна думать, что все эти намеки на утонченный вкус — не более чем дешевые понты. Некоторые подростки любят выучить пару умных цитат и потом пихать их к месту и нет. Я даже и представить себе не могла, что это результат долгого самообразования, к которому мальчик пришел от безысходности. Кто-то топит тоску в вине, кто-то садится на наркоту, отдельные счастливчики могут просто без допинга все пережить, а есть те, кому надо отвлечься, желательно на работу, и, по счастью, Егор из таких людей. Он не опустился, не запил, а замкнулся в себе и углубился в книжный мир. Бедный мальчик, который по факту рос в семье, а по сути, как в детдоме…

— А теперь предки решили воздать мне всю недополученную любовь. Теперь они всюду таскаются за мной, делают вид, что интересуются музыкой, которую я слушаю… А я назло им слушаю тяжелый рок, — парнишка злорадно улыбнулся. — Знаешь, такой мозгодробительный. Они зубами скрипят, но слушают. Отец таскает в походы, мать дачу эту через бабкину троюродную сестру нашла. Денег-то нету снять: все на Сашку потратили, вот и искали бесплатный вариант. А мне это уже не надо, понимаешь? — он обернулся ко мне, но поймав полный сочувствия взгляд, отвернулся вновь. — Когда надо было, им было на меня плевать, а сейчас не надо уже мне. Так и живем, — закончил свой шокирующий рассказ Егор.

И откуда здесь взяться нормальной психике?! Хорошо еще, не маньяк и не гопник-придурок.

— Ну, теперь можешь скорбно помолчать, — саркастически усмехнувшись, предложил мальчик, — потом посочувствовать дежурными фразами, а затем, сославшись на дела, о которых совсем забыла, рвануть домой. Вон, кстати, и мостик впереди. Если идти через него половину маршрута скостишь. Только, пожалуйста, среди друзей не распространяйся. И не парься, все нормально, я все пойму…

И в воздухе повисло непроизнесенное "мне не впервой".

— Ага, щаз! — и даже руки в боки уперла, остановившись.

Егор, явно не ожидавший подобной реакции, по инерции проскочил на несколько метров вперед, глядя бездумно в одну точку. Затем парень остановился и с удивлением обернулся.

— Что, прости?

— Вот скажи-ка мне, родное сердце, — ласково обратилась к нему, — ты зачем мне все это рассказал, чтобы отвадить? Если так, то лучше скажи прямо, я намеков не понимаю!

— Я… — растерялся Егор. — Нет. Просто ты спросила. Настойчиво спросила, я и ответил.

— И что, ты всем подряд так откровенно отвечаешь?

— Нет, только тем, кого считаю другом.

— Эх, — тяжко вздохнула и закатила глаза к небу. — Чтоб ты знал на будущее, друзья в беде не бросают. Пошли гулять дальше.

И взяв его под руку, я провела парнишку мимо мостика через озеро. Мы шли гулять дальше. Пока что молча, но это же ненадолго.

— Ты ничего не хочешь сказать? — вскоре ненавязчиво поинтересовался Егор.

— Посочувствовать? Могу, но ведь не поможет, — я пожала плечами. — Это ты должен сам пережить, а я могу просто побыть рядом.

— Самому пережить… Как тебе вчера на остановке?

— Наверное.

— А что вчера приключилось, — проявил вполне уместное любопытство мальчик, но тут же оговорился, — если не секрет, конечно.

Я задумчиво пожевала губами. Секрет — не секрет… В конце концов, я устала держать все в себе, а Егор… Мне отчего-то казалось, что он поймет и не осудит. И рассказала ему все. С самого начала. О том, как не сложилась моя жизнь, о ее последнем дне, о том, как очнулась здесь в своем юном теле, и о том, что за два месяца мне надо было успеть найти свою судьбу, чтобы исправить покатившуюся в тар-тарары жизнь. Поведала о поисках и изысканиях, об очередном явлении бледной с косой и ее подсказках. А еще я рассказала о своих чувствах, переживаниях, метаниях и сомнениях. Порой в глазах вставали слезы, но я смаргивала непрошеную влагу и продолжала говорить, и говорить, и говорить… в полнейшей гробовой тишине.

— И вот теперь я не знаю, что и думать по поводу спора на меня, — грустно выдала я. — С одной стороны, все указывает на то, что Алекс уже отказался от этой дурацкой затеи, а с другой, я точно ничего не знаю, и объявится он только через неделю, а там может быть уже поздно. И кстати, ты в списке потенциальных женихов тоже значишься, — с опаской бросила я последнюю фразу и, не получив ответа, закончила: — А теперь ты можешь посочувствовать, подсказать адрес ближайшего отделения дурки и свалить по важным делам домой.

Повисшая следом тишина давила на уши. Даже пения птиц, обычно раздающегося повсюду в горках, не было слышно. Словно мир замер. Первой мыслью было, что Смерть явилась и за разглашение тайны меня сейчас наказывать будут, но вместо этого прохладных моих пальцев коснулась теплая ладонь.

— Ага, щаз! — передразнил меня Егорка. — Чтоб ты знала, друзья в беде не бросают. Пойдем!

И он ускорил шаг, таща меня на буксире.

— Куда? — ошалело выдала я, еле поспевая за этим шустрым малоросликом.

— Как куда?! Тебе жить неделю осталось, а ты еще с парашютом не прыгнула, на лыжах с горы не съехала, рассвет на берегу океана не встретила, дерево не посадила и на лошади не покаталась! Столько всего надо успеть!

— Ну, с последним пунктом ты не прав, а по остальным есть ограничения, — улыбнувшись, я слегка задрала широкий рукав свитера и продемонстрировала лангету на левой руке.

— Ничего, — заверил меня парень, горя энтузиазмом. — Альтернативу найдем. Пошли!