Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна Страница 68

— Что?

— Можно я лягу к тебе? Мне так будет спокойнее. После всего, что сегодня было. — Его голос звучал немного глухо, словно ему было неловко об этом просить.

— Но кровать же совсем маленькая… — немного растерялась я. — Как ты тут…

— Нормально помещусь, — договорил он за меня, вдруг оказываясь так близко, что у меня перехватило дыхание. Его мокрые волосы мазнули по моей щеке, холодя кожу, а потом я ощутила, как он крепко и решительно прижал меня к себе, предупреждая мое возможное падение с внезапно резко сузившегося пространства кровати.

И только сейчас я в полной мере осознала, как сильно все это время мне этого хотелось — почувствовать его вот так, без преград и расстояний. Словно внутри меня прорвало некую дамбу, и я позволила себе наконец расслабиться и выпустить из себя сковавшее мышцы и разум напряжение. Из моей груди вырвался сдавленный всхлип, а голова ощутимо закружилась, вынуждая меня сильнее схватиться за Йона, словно он в самом деле был единственной моей опорой в этом опасно нестабильном мире.

— Что с нами будет? — едва слышно прошептала я. — Йон, что же с нами будет?

— Все будет хорошо, — уверенно произнес он. — Судьба не просто так свела нас с тобой, в этом я теперь убежден. Твой друг может стать той самой ступенькой, которая позволит мне подняться туда, куда прежде я никак не мог попасть.

— Ты правда думаешь сейчас об этом? — почти возмутилась я. — О своей мести? Йон, зачем… Зачем ты…

— Поверь мне, иначе нельзя, — упрямо помотал головой он. — Я должен это сделать. Ради матери. Ради сестры.

— Сестры? — непонимающе нахмурилась я. — Йон, ты не говорил, что у тебя есть сестра. Ты сказал, что был совсем один. Йон?

— Тише, маленькая омега, — отозвался он, и я вдруг ощутила, как его руки опускаются ниже по моей спине, а дыхание становится тяжелее. — Я расскажу тебе… однажды.

Эмоции накрыли меня густой жаркой волной. Я слишком многого не знала о прошлом, ничего не могла предугадать в будущем, а мое настоящее сузилось до размеров крохотной комнаты мотеля, затерянной посреди холодной ноябрьской ночи. Мне было страшно — безумно страшно от ощущения того, что моя жизнь превратилась в сплошной бурлящий хаос. Друзья, которым я верила, оказывались совсем не теми, за кого я их принимала. Отношения, в которых я была уверена, изошли трещинами и, кажется, с трудом выдерживали натиск ревности, обусловленной банальной биологией, с которой никто из нас ничего не мог поделать. А тот, в ком я нуждалась больше всего, был всего лишь марионеткой в руках судьбы, вынужденный желать того, чего бы никогда не пожелал осознанно. Сегодня мне пришлось взять в руки оружие, чтобы защитить себя и тех, кто был мне дорог, а что случится завтра? Как далеко мы зайдем? Как далеко я сама способна зайти? И за что мне было цепляться, когда все, во что я верила, оказывалось либо ложью, либо самообманом, либо сладостной иллюзией, которая не способна была продлиться долго?

— Я здесь, Хана, — услышала я голос альфы. — Я не знаю, где я буду завтра и что с нами случится, но сегодня я здесь. Я с тобой, слышишь?

Я не могла больше противиться своим желаниям. Не здесь, не сейчас, не после всего, что было. Мне было нужно почувствовать его — пусть даже на одну ночь, пусть даже не совсем по-настоящему. Наплевать. Все вокруг катится в тартарары, и я устала постоянно думать о ком-то еще и чьих-то чужих чувствах, когда мои собственные уже буквально сгрызли меня изнутри.

Прижавшись носом к его шее, я инстинктивно отыскала с правой стороны то место, где находилась его ароматическая железа, испускавшая феромоны. Она почти не прощупывалась под кожей, но по запаху ее легко было найти. Сделав несколько глубоких вдохов и ощущая предательскую слабость во всем теле, я прихватила его кожу зубами, чуть оттягивая ее и с восторгом ощущая, как альфа мгновенно напрягся и, кажется, с трудом сдержал стон удовольствия. Его собственный запах стал более маслянистым и густым, он словно стекал по моей коже, и я знала, какое наслаждением он испытывает от возможности покрыть меня им.

— Хана… — выдохнул он, стискивая мои плечи почти до боли и словно изо всех сил борясь с самим собой. Звук моего имени, прозвучавшего столь беспомощно и в то же время столь жарко в его устах, болезненным острым спазмом отозвался у меня внизу, и я почти неосознанно укусила его сильнее, тут же разжав челюсти и принявшись зализывать едва различимые следы от собственных зубов.

В голове шумело. Я никогда не ощущала ничего подобного — и дело было уже не только в физическом удовольствии. Это было что-то за гранью его, что-то, что все это время пряталось в тени, ожидая, пока я буду полностью готова принять это в себе. Я чувствовала, как по всему телу прокатываются волны жара, покалывающие кожу словно бы электрическими разрядами. И откуда-то я знала, что если поддамся захлестывающему меня влечению, если пройду до конца, то там меня ждет что-то совершенно невероятное. Это не было похоже на поиск сердца лабиринта, в котором обитало чудовище. Ведь чудовищем была я сама.

Я выгнулась в спине, откидывая волосы назад и ощущая, как немилосердно зудят во рту удлинившиеся клыки. Они жаждали плоти, они жаждали крови. Жаждали оставить метку на чужом теле. Присвоить его себе, дать понять любому, кто еще посмеет даже посмотреть в его сторону, что территория занята, что любой нарушитель границ будет немедленно и жестоко наказан…

Что за ересь вообще со мной творилась? Чьи это были мысли? Мои или Йона? Или мы настолько переплелись друг с другом, что уже не разделялись на меня и его? Или, может, все это время в глубине души я всегда была такой? Ненасытной, эгоистичной, жадной и жаждущей контроля даже над тем, что мне на самом деле не принадлежит?

Йон не дал укусить себя снова — коротко раздосадованно рыкнув, альфа перехватил инициативу и подмял меня под себя, нависнув сверху. Уже практически себя не контролируя, я потянулась за поцелуем. Но он уклонился от моих губ, словно не желая тратить время на эти нежности. Прижав мои руки к постели, он сам несколько раз горячо лизнул мою шею, и я нетерпеливо застонала и заерзала под ним, обнимая его ногами и прижимая к себе.

— Йон… Йон, пожалуйста, — почти хнычущим от бессилия и желания голосом прошептала я. — Я больше не могу терпеть. Я слишком тебя хочу.

— Я тоже… хочу тебя, Хана, — признался он, судорожно и прерывисто дыша. — И это убивает меня. Каждый день снова и снова.

Я не понимала, о чем он говорит, да и не хотела понимать, откровенно говоря. Все, что мне было нужно здесь и сейчас, это ощутить его внутри — чем глубже и интенсивнее, тем лучше. И я знала, что он тоже этого хочет, ощущала это не только физически, но и на уровне нашей ментальной связи. Гори все синим пламенем и будь что будет — терпеть не было никаких сил. И пусть завтра я буду презирать себя за слабость и чувствовать вину перед ним и Никки, сегодня глас рассудка был бессилен в своих попытках дозваться до меня.

Я помогла ему раздеть себя и стянула с него футболку, которую он надел после душа, но когда взялась за пуговицу на его джинсах, он, как и в прошлый раз, не дал мне продолжить.

— Что? Что такое? — непонимающе пробормотала я.

— Не надо, — шепотом ответил он. — Пожалуйста, Хана. Не нужно. Позволь мне сделать все по-своему.

— О чем ты… — Я не договорила, ощутив вдруг, как он коснулся меня внизу пальцами. Сперва осторожно, словно приноравливаясь и ища подходящее положение, а потом все более уверенно. У меня путались мысли, они налетали друг на друга, как взбесившиеся локомотивы, и брызгали жгучими искрами во все стороны. Мы же оба хотели этого, так почему он… почему просто не мог дать нам обоим то, что сейчас было, кажется, жизненно нам необходимо?

Но я не могла думать об этом слишком долго. Желание буквально распирало меня изнутри, и я не могла ему противиться. Когда его пальцы скользнули внутрь, я буквально сама насадилась на них так глубоко, как смогла. Исступленно двигая бедрами вверх и вниз в поисках столь желанной разрядки, я запрещала себе думать о чем-либо еще. Йон смотрел на меня сверху вниз затуманенным, охмелевшим взглядом, дыша через рот и иногда судорожно облизывая губы. Я вцепилась в его плечи, ощущая, как мои удлинившиеся когти царапают и рвут его кожу, но мне было наплевать. Подкатывавшее удовольствие было столь неотвратимым и мощным, что я почти перестала дышать в его предчувствии. Я ощущала язык альфы на своей шее, дразнящим чувствительное местечко, где скрывалась моя собственная ароматическая железа, и в тот момент, когда он, словно копируя меня, прихватил его зубами, меня наконец накрыло самым острым и самым ярким спазмом, который волнами чистого блаженства, встряхивающего меня, словно удар током, разошелся по всему телу.