Дикий альфа - Си Джей Праймер Страница 66

— Что за черт! — орет парень покрупнее, с отвращением отскакивая назад.

Я не могу остановиться. Мой желудок сжимается, руки сжимают шершавое одеяло на краю кровати, пока я продолжаю извергать его содержимое, пока у меня ничего не остается.

У меня горит в горле. Все тело ноет.

Но это ничто по сравнению с мучительным уколом предательства, который я чувствую в своем сердце.

31

— Это не входило в мои планы, — рычу я, подошвы моих ботинок стучат по дрянному оранжевому ковру, пока я расхаживаю взад-вперед по маминой комнате в мотеле, снова и снова проводя пальцами по волосам.

— Планы меняются, — скучно отвечает она, ковыряя ногти. — Открываются новые возможности.

— Чушь собачья.

Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь лицом к маме и смеряю ее пронзительным взглядом.

— Ты должна была обсудить это со мной, и ты знаешь это.

Она тяжело вздыхает, кладет руки на подлокотники кресла, в котором сидит, и отталкивается от них, чтобы перенести вес и сесть прямее.

— Ты прав. Я должна была. Но скажи мне, Хавьер, ты бы согласился?

Ее вопрос застает меня врасплох, как и ее следующее действие — потому что она лезет в карман и достает мой мобильный телефон, бросая на меня многозначительный взгляд, когда кладет его на стол рядом с собой.

У меня сводит желудок.

— Зачем тебе это? — осторожно спрашиваю я, переводя взгляд с телефона обратно на ее лицо.

Она совершенно спокойна, как всегда. Моя мать умеет сохранять самообладание. Обычно я веду себя точно так же — она хорошо меня научила, — но прямо сейчас мое волнение побеждает, и я скрываю свои эмоции. Что-то, чего она явно не одобряет, судя по неприязненным взглядам, которые она продолжает бросать в мою сторону.

— Я пошла искать тебя, а вместо этого нашла это.

Она бросает взгляд на мой телефон, протягивает руку, чтобы лениво постучать красным ногтем по экрану.

— Я должна сказать, ты очень хорошо заложил основу для работы с этой девушкой. Твои чувства были довольно убедительными. Настолько убедительны, что я сама почти поверила в них.

Ее темные глаза снова встречаются с моими, в них ясно читается обвинение. Она думает, что я оступился и упустил из виду нашу цель. Что я трахался со всеми подряд и ловил чувства.

Я делаю глубокий, размеренный вдох, разжимая кулаки, прижатые к бокам, когда вспоминаю, с кем я здесь имею дело. Я не могу потерять самообладание прямо сейчас. Я должен сохранять хладнокровие.

— Так вот что это было? — я выдавливаю из себя, крепко сжав челюсти. — Проверка?

Мама пренебрежительно машет рукой.

— Вовсе нет. Мне просто нужно было действовать быстро, чтобы воспользоваться случаем, и ты прекрасно подыграл мне, сын.

— Как будто ты дала мне выбор, — бормочу я.

Она с вызовом выгибает темную бровь.

— А ты бы сделал что-нибудь другое?

Я качаю головой, отворачиваюсь от нее и продолжаю расхаживать по комнате, мой мозг сверхурочно работает над стратегией, как навести порядок в том беспорядке, который она для меня устроила.

— Мы не должны были пока нападать на них, — рычу я, снова проводя рукой по волосам. — У нас уже был план, и я все держал под контролем.

— Ты слишком долго тянул, Хавьер.

Я резко останавливаюсь, снова переводя взгляд на нее.

— Я поступил умно, ма. На каждого из нас их приходится по двадцать. Они хорошо обучены, у них слаженная работа…

— Звучит так, будто ты ими почти восхищаешься, — усмехается она, обрывая меня.

Ее тщательно сделанная маска сползает, вспышка гнева вспыхивает в ее глазах, когда она поднимается на ноги.

— Ты знаешь, кто эти люди. Ты знаешь, что они сделали с твоим отцом, с его делом.

Она медленно начинает продвигаться в моем направлении, укрепляя свое самообладание с каждым шагом и возвращаясь к своему спокойному, отчужденному поведению к тому времени, как достигает меня.

— Ксавье был революционером, и они хладнокровно убили его. Но даже этого им было недостаточно. Они потратили годы на систематическую охоту и уничтожение его последователей, пытаясь стереть нас с лица земли.

Мама вздыхает, поднимая руку, чтобы обхватить мой подбородок, нежно поглаживая большим пальцем мою щеку, пока смотрит мне в глаза.

— Они злые, Хави. И иногда зло приходит в красивой упаковке, но не забывай, что самый хитрый трюк дьявола — это обман.

— Я знаю, кто они, — спокойно заявляю я, убирая ее руку от своего лица и опуская ее между нами.

— Тогда ты знаешь, что нужно сделать.

Я киваю.

— Да.

Ее губы растягиваются в улыбке, довольная тем, что я снова подчинился.

— И все шло точно по плану, пока ты не вмешалась, — добавляю я.

Мамина улыбка сползает с лица.

— Ты действительно можешь винить меня за то, что я взяла дело в свои руки? — она усмехается, вырывая свою руку из моей и отступая на шаг назад, как будто она оскорблена тем, что я подвергаю сомнению ее действия. — Стая неспокойна. Чем скорее мы завершим то, зачем пришли сюда, тем лучше.

— И как именно захват одного из них продвинет нашу цель? — я возражаю. — Какую игру ты здесь затеяла, ма?

Она отворачивается от меня, что-то бормоча, и возвращается на свое место в другом конце комнаты.

— Мы используем ее, чтобы выманить их на переговоры.

— И что потом?

— План тот же, что и раньше, — говорит она, поворачиваясь и опускаясь обратно в кресло. Она расслабляет спину, закидывая ногу на ногу. — Мы спровоцируем их атаковать первыми, прикажем нашим стрелкам уничтожить их во имя защиты их альфы, а когда пыль уляжется, мы свалим это на охотников.

У кого-нибудь другого ее небрежная, отстраненная манера обсуждать убийство вызвала бы раздражение, но не меня. В моих детских сказках на ночь главную роль играли монстры альянса шести стай и ее грандиозный план отомстить им. Моя идеологическая обработка началась еще до того, как я смог полностью осознать грандиозность ее планов; планов, в реализации которых она рассчитывает на меня.

— И ты уверена, что стая согласится с этой историей? — ворчу я, потирая рукой подбородок.

Потому что это настоящая загвоздка — этот сюжет всегда был детищем моей матери, и она никогда никому, кроме меня, не доверяла знания о том, что мы на самом деле пытаемся здесь сделать, или о своих мотивах, стоящих за этим. Этот ее план зависит от их уступчивости, и держать их в неведении — это риск.

— Конечно, они согласятся, — нетерпеливо огрызается она. —