Дуэль с Лордом Вампиров - Элис Кова Страница 63

приемы и рецепты испокон веков передавались из уст в уста, а здешний кузнец, скорее всего, был обучен архивному делу, потому что делал записи, как и женщина в мастерской. На полках над письменным столом громоздятся пыльные тома. На столе бок о бок под толстым слоем пыли дремлют два журнала в кожаных переплетах.

– Что у нас здесь? – шепчу я.

В правом ведется учет всех металлов, поступающих в кузницу и покидающих ее стены. В левом же…

Я медленно перелистываю страницы. Внутри все сжимается от волнения. Я беспокойно переминаюсь с ноги на ногу, а потом мысленно ликую про себя. «Вот оно!»

В четко изложенных заметках прописан способ изготовления кровавого серебра – металла, предназначенного как для сохранения магии в крови, так и для ее передачи. И, судя по всему, в своих экспериментах я была не так уж далека от истины. Нужно лишь внести пару правок. Конечно, рано или поздно я бы сама к этому пришла, но записи сэкономили мне время.

Прикусив губу, я осматриваю кабинет, хотя здесь почти ничего нет кроме книг. Ни крупицы серебра. Пусть для каждого опыта я брала совсем немного металла, но работала целый день как одержимая, и запасы закончились.

Я кручу кольцо на мизинце. Снять его – почти как оторвать частицу себя. И предать свою семью.

– Ты бы понял, правда? – шепчу я, уставясь на кольцо. Может, Дрю каким-нибудь образом тоже меня слышит? – Да, понял бы, – убеждаю себя, направляясь обратно в кузницу.

Не давая себе возможности передумать, быстро кладу его в тигель и ставлю в огонь.

При виде того, как тает кольцо, у меня сжимается сердце. Это первое созданное мною изделие, подарок для нас с братом. Меня наполняют эмоции и вместе с кровью вытекают из руки. Работая, я оплакиваю семью, вкладывая в бесконечные удары молота все свои тревоги.

Простит ли меня Дрю за все, что я сделала? А мама? Узнают ли они меня, когда я вернусь? Если вернусь…

Перед глазами все расплывается. Я уже больше не попадаю по металлу, а бью просто по наковальне. Шмыгнув несколько раз, вытираю глаза и нос. И когда все же заканчиваю работу, даже не могу вспомнить, как создала кинжал из кровавой стали. Конечно, не лучшее мое изделие, но я не вижу смысла тратить время на совершенствование оружия, созданного исключительно ради эксперимента.

Для начала я роняю кинжал. Он сохраняет форму, на лезвии не остается вмятин. Издаваемый им звук неотличим от того, который при падении исходит от диска. И все же лучше не обнадеживать себя раньше времени. Однако при виде плодов своего труда, обретших форму прямо у меня на глазах, с трудом удается сдержать радостное возбуждение.

Цвет, правда, немного не тот. Диск выглядит лишь самую малость тусклее, чем чистое серебро, и линии на нем тонкие. Кинжал же словно бы покрыт налетом, по цвету напоминающим ржавчину.

Нужно еще кое-что попробовать.

За сегодняшний день на коже появилось больше порезов, чем во время неудачной ночной тренировки с Дрю. Но каждая рана того стоила, пусть даже постепенно сила Рувана исчерпала себя и заживление замедлилось. Впрочем, даже без его крови во мне по-прежнему есть магия. Просто для ее использования нужен подходящий инструмент.

Я крепко сжимаю кинжал в правой руке и провожу лезвием по предплечью. Судорожно вздыхаю, но не от боли.

Сущность Рувана – его магия и сила – вытекает из меня вместе с кровью. Тела касаются невидимые ладони, по форме и размеру подозрительно похожие на ладони Рувана. Они обводят плечи, скользят вниз по рукам. И в то же время поднимаются от лодыжек к бедрам. Я вздрагиваю.

Это ощущение вскоре проходит, но воздух вокруг становится заметно холоднее. Дыхание вырывается изо рта облачком пара, как будто температура в комнате – или в моем теле – действительно понизилась. Туман от моего дыхания сливается в неясную фигуру женщины, которая смотрит на кузницу. Но стоит мне моргнуть, и она исчезает, а дымка становится красной.

Покрывающая лезвие кровь собирается на ржавых разводах металла и жадно впитывается внутрь с такой легкостью, как будто сам кинжал сделан из мыльного камня. Лезвие становится красноватым. Я медленно рассекаю им воздух… нет, это вовсе не игра света.

Кинжал на самом деле испускает слабое свечение.

Непроизвольно взвизгнув, я слегка подпрыгиваю на месте от восторга. Теперь мама и Дрю меня непременно простят. Как только я расскажу им, что сделала. Хотя… а что это вообще такое? И что означает слабое свечение? Наверняка вампиры сразу бы все поняли, я же…

«Я выковала магию».

По оружию струится сила и с каждым поворотом лезвия на миг задерживается в воздухе. Она неугомонна и будто молит об освобождении, но я понятия не имею, как выпустить заключенную в кинжал магию. И постепенно она начинает угасать, а лезвие снова тускнеет. Кинжал становится таким же, как в тот миг, когда я только сняла его с наковальни.

Мне хочется снова надрезать себе руку и увидеть, как он светится, однако я сдерживаю себя – отчасти из-за странных ощущений. Пока я понятия не имею, что делать с новым оружием, но что-нибудь придумаю. Возможно, в тех заметках или в журнале, который я нашла в кабинете, есть какие-нибудь указания на этот счет.

Хотя выяснением смысла моего эксперимента я займусь позже, ведь скоро проснутся остальные.

Убрав из кузницы все следы своих опытов, я возвращаю оставшиеся слитки в кабинет и плотно закрываю дверь. Но огонь в горне гасить не спешу.

Выполняя обещание, данное вампирам после возвращения из старого замка, приступаю к заточке их оружия. Если они узнают, что я проработала здесь целый день без всяких результатов, то что-нибудь заподозрят. К счастью, за время нашей вылазки оружие не слишком затупилось, и я вожусь с ним совсем недолго. Заслышав приближающиеся шаги, раскладываю его на столе, а кинжал прячу.

Само собой, я расскажу о нем вампирам… но сперва мне бы хотелось показать его Рувану. В качестве предложения мира, учитывая, что вчера мы с ним не слишком удачно расстались. Вспомнив ощущение его присутствия внутри и вокруг меня, я вздрагиваю. Мне уже не терпится увидеть его реакцию. Он будет гордиться и…

Я разочарованно вздыхаю, поняв, что сюда направляется не он. Судя по тому, насколько спокойным я его ощущаю, Руван все еще спит. Сейчас в нем нет той неуемной энергии, наполняющей мой мир, которая всякий раз при его приближении искрит подобно молнии.

Это не Вентос, шаги слишком легкие. Хотя Уинни двигалась бы еще легче.