Воин - Элин Пир Страница 60

— Я был любимым сыном своего отца, и именно благодаря ему я вырос и стал лучшим бойцом в этой стране в раннем возрасте. Мой отец был неумолим и доводил и меня, и Хана до крайности. Поскольку Хан был его первенцем, ему всегда было хуже. Я полагаю, мой отец был таким же, как все правители до него; он хотел сохранить свое наследие. Мы с Ханом жалели, что нас, сыновей, не было рядом, чтобы разделить бремя его несбыточных ожиданий.

— Воспитание наследников престола было для него первостепенной задачей, и с того момента, как нам с Ханом исполнилось восемнадцать, он был одержим идеей, чтобы мы женились и завели собственных детей.

— Хан не проявлял никакого интереса к турнирам. Возможно, это был его собственный способ взбунтоваться, но он заплатил высокую цену. Наш отец делал все, чтобы оказать на него давление, обвинял его в гомосексуализме и унижал при любой возможности.

— Для меня все было ненамного лучше, но мы оба выдерживали его давление, пока мне не исполнилось двадцать три, а Хану — двадцать восемь. К тому времени наш отец стал еще более иррациональным и непредсказуемым, чем когда-либо. Он начал угрожать убить Хана, если тот не выполнит приказы. Чтобы снять давление с Хана, в том году я согласился драться за Лайлу Мишель. — Я сделал паузу и встретился взглядом с Лаурой. — По пути на свой первый бой я увидел тебя. — Мысленно я вспомнил четырнадцатилетнюю версию Лауры, которая смотрела на меня с такой тоской.

— Воспоминание о том, как тебе было девять и ты просила меня подождать тебя, никуда не делось. Я никогда не подтверждал, что буду ждать, но встреча с тобой в тот день что-то сделала со мной. В твоих глазах была такая боль и разочарование, как будто мы заключили договор, а я тебя подводил. — Я покачал головой. — Я не мог этого сделать.

Лаура и Мила обе пристально смотрели на меня, впитывая каждое мое слово.

— Мой отец пришел в ярость, когда я сказал ему, что отказываюсь от участия в турнире. Он приказал Хану драться вместо меня, а когда Хан отказался, они вдвоем вступили в рукопашную. — Я сжимал и разжимал руки, заставляя себя продолжать рассказывать о секрете, который так долго хранил.

— И снова наш отец угрожал убить Хана. Сначала я не думал, что он говорит серьезно, потому что он столько раз угрожал убить его. Однако на этот раз мой отец вытащил из-за голенища нож и ткнул им в направлении Хана. Хан был ошеломлен и не успел отскочить достаточно быстро, когда наш отец снова взмахнул ножом. Когда он порезал Хана во второй раз, его белая рубашка стала красной. Я действовал инстинктивно, сделав высокий удар ногой, чтобы отбить нож у отца, но это только заставило его наброситься на меня. Когда он напал, я увидел красное. Он уже пытался убить моего брата, а теперь пришел за мной.

— Что ты сделал? — прошептала Мила.

— Сначала я защищался и держался на расстоянии, пытаясь вразумить его. Но он продолжал кричать обо всех способах, которыми он убьет нас за невыполнение его приказов. Я позаботился о том, чтобы он больше никогда не смог причинить нам вреда.

Мила ахнула.

— Ты убил своего отца?

— Нет, я ранил его достаточно сильно, чтобы он не представлял для нас опасности.

— Так вот почему он пролежал в постели последние три года своей жизни? — спросила Лаура.

— Да, официально у него случился сердечный приступ, из-за которого он упал и поранился. Только Хан, Финн и я знали правду.

— Ух ты. — Лаура поднесла руку ко рту.

Мила нахмурилась.

— Какое все это имеет отношение к твоей любви к Лауре?

Я несколько раз моргнул.

— Эм, ну, потому что ты спросила, когда я понял, что люблю ее, и именно моя преданность ей заставила меня восстать против моего отца и отказаться бороться за Лайлу Мишель.

Мила повернула голову, чтобы посмотреть на Лауру.

— Верность — это то же самое, что любовь?

Брови Лауры сошлись на переносице.

— Я не уверена.

— Для меня это так, — сказал я. — Слова дешевы. Мне не нужно, чтобы люди говорили мне, что любят меня. Я бы предпочел, чтобы они показали это, проявив лояльность и оставаясь со мной несмотря ни на что.

Лаура бросила на меня недоверчивый взгляд.

— Сказал человек, который говорит о переезде на Аляску.

— Ты переезжаешь? — воскликнула Мила, задыхаясь.

Я зачесал волосы назад.

— Ничего страшного. Мне не следовало рассказывать тебе эту историю, извини. Как ты себя чувствуешь, Мила? Все еще болит?

Девочка проигнорировала мою попытку сменить тему.

— Ты переезжаешь?

Когда я посмотрел вниз, Мила поняла, что это правда. Ее громкое шмыганье носом заставило меня поднять голову и увидеть слезы, навернувшиеся на ее глаза.

— О, черт! Милая, я собирался потом поговорить с тобой об этом.

То же выражение обиды и разочарования, которое было на лице Лауры утром в день турнира Лейлы Мишель, теперь снова встретилось мне.

— Но ты сказал, что будешь моим папой. — Золотистые волосы Милы и заплаканные голубые глаза делали ее похожей на печального ангела.

— И я это имел в виду.

— Тогда почему ты сказал, что любовь — это верность и что она заключается в том, чтобы оставаться вместе несмотря ни на что? Если ты уходишь, это, должно быть, означает, что ты меня не любишь.

— Я действительно люблю тебя. — Это был первый раз, когда я произнес эти слова.

Мила спряталась в объятиях Лауры и заплакала.

— Черт, черт, черт. — Я встал и принялся расхаживать по маленькой комнате. — Лаура, я говорил тебе, что у меня плохо получается говорить об эмоциях. Посмотри, как я все испортил. — Это прозвучало обвиняюще, как будто это была вина Лауры за то, что она заставила меня выразить свои чувства.

— Тогда сделай это правильно, — сказала Лаура. — Скажи ей, что ты не едешь на Аляску.

Я хотел этого, но для меня это был предел, и я сделал единственное, что я знал. Подхватив куртку, я вышел из домика, хлопнув дверью, и направился в лес, чтобы проветрить голову.

Я добежал только до первых деревьев, когда Финн окликнул меня.

— Эй, подожди.

Я не сбавлял скорости, но он все равно догнал меня.

— Что происходит?

— Со мной что-то не так. — Мой голос был хриплым от эмоций.

— Что-то? О чем ты говоришь?