100 грамм предательства - Мария Слуницкая Страница 60

— Давай, теперь ты!

Я подхожу к краю и заглядываю в тёмный колодец. Мне страшно… Прыжки не мой конёк.

— Лучше с разбегу… — советует Фолк. — Отойди подальше… Не бойся, я тебя поймаю!

Мне бы его уверенность. Но делать нечего — прыгать всё равно придётся. Разбегаюсь и изо всех сил отталкиваюсь от пола. Взмываю в воздух и с размаху врезаюсь в Фолка. Мы падаем — сначала он, сверху я… Фолк крепко меня держит, прижимая к своей обнажённой груди. Поспешно вскакиваю на ноги и, оступившись, чуть не лечу в пропасть, но напарник вовремя хватается за полы моей рубашки, удерживая на месте. Фух…

А вот пуговица, похоже, не пережила нашего падения.

— Ох, прости. Я такая неуклюжая… — оправдываюсь я. — Так боялась не допрыгнуть, что чуть не угробила нас обоих.

— Всё нормально. Надеюсь только, что слепок не пострадал, мы с тобой прямо на рюкзак плюхнулись. И вот ещё что… — он поспешно скидывает рубашку и прячет в рюкзак. — Ты бы тоже сняла, а то ещё зацепится за что-то…

Фолк вообще настаивал на футболках — в них передвигаться удобнее, но Магнус настоял на рубашках с выбитой эмблемой города, которые они однажды стащили со склада на Бугре. Мол, когда охрана будет изучать видео, пусть поломает голову, почему мы одеты в сшитую по заказу Регентства одежду. Что ж, будь на нас футболки — вряд ли мы продвинулись дальше хоть на шаг.

Я протягиваю свою рубашку Фолку, и он запихивает её в рюкзак вслед за своей, потом достаёт очередную пуговицу из кармана и бросает на следующую плиту. Та вспыхивает пламенем…

— Чёрт, проверим ту, что по диагонали.

Здесь нам везёт больше — пуговица сначала описывает круг и в итоге остаётся лежать на чёрной поверхности.

Напряжённо наблюдаю за Фолком. Стараюсь не думать, что будет, если кто-нибудь из нас свалится вниз. Там может быть всё, что угодно, от острых пик, до ёмкости с кислотой. О Коридоре смерти ходят страшные легенды, пожалуй, больший страх внушают россказни о Кульпе. Гоню жуткие мысли, точно ветер палую листву — проку от них никакого.

В этот раз Фолк сам едва не оказывается в пропасти, зацепившись носком ботинка за край, но всё же приземляется на колени. А я громко вскрикиваю.

— Тшшш… Всё нормально! Давай…

Второй прыжок мне удаётся лучше — я хоть и врезаюсь в Фолка, но мы остаёмся на ногах.

Вот в таком нелепом танце с прыжками мы добираемся до заветной двери — ещё несколько плит оказались ловушками — на одну из них свалился гигантский камень — окажись мы под ним и всё было бы конечно…

У двери немигающим глазом застыл электроключ.

— И снова твой звёздный час, Карамелька!

Он кивает на устройство. Я лихорадочно роюсь в рюкзаке и достаю слепок ладони Шарлы, оказавшийся на удивление целёхоньким. Надо торопиться, но я отчего-то медлю, никак не решаясь приложить его к электроключу.

— Не попробуешь, не узнаешь! — Фолк как будто мысли мои читает.

Под его ободряющим взглядом я прикладываю слепок, и он озаряется зелёным свечением. Хороший знак.

— Добро пожаловать в Хранилище N. — Произносит механический голос, который я так давно не слышала.

Вздрагиваю, не веря.

Так просто?..

Мы с Фолком тянем дверь в сторону, и она легко поддаётся. Как по маслу. Эти механизмы явно смазывают чаще, чем в моём отсеке.

Оставив дверь открытой, нашариваю выключатели на стене и Хранилище озаряется мягким тягучим светом.

— Ну пошли… — Фолк в нетерпении отодвигает меня в сторону и входит первым. Я за ним.

Оказавшись внутри, мы окунаемся в мир вещей. Бесконечные стеллажи со всевозможными экспонатами уходят к самому потолку… Они нависают над нами тёмными мрачными исполинами, будто насмехаясь. Что если дневник Халле валяется где-то на самом верху?..

— Да мы тут не перелопатим всё и за неделю! — Фолк бросает взгляд на стеллажи, которым не видно конца.

— Заткнись и дай подумать… так… Каталог… — я бросаюсь к стойке, где стоит моновизор с подключённой к нему клавиатурой. — Сейчас… Сейчас…

Нажимаю кнопку питания и в специальное поле ввожу пароль, которым пользовалась Шарла. Она никогда его не скрывала, по-видимому, считая, что в этом нет надобности: приходила я сюда с ней и работала под её пристальным наблюдением. С замиранием сердца нажимаю клавишу ввода и мучительно жду… Проходит несколько долгих секунд и на моновизоре под негромкие звуки гимна появляется привычная заставка с логотипом в виде дерева…

Получилось!

Шарла не удосужились сменить пароль после моего побега, благослови её эйдос!

Щёлкаю по иконке в верхнем правом углу, запуская базу данных. Так… Теперь поиск. Вбиваю Эйрик Халле и нажимаю пуск. Остаётся только ждать.

Результатов с упоминанием некогда известного журналиста не так уж и много. Всего три или четыре.

— Видишь, номера? Это индексы. Цифры означают номер стеллажа, номер полки и номер коробки. Вот, например. 23.7.13. Значит нам нужен двадцать третий стеллаж, седьмая полка и тринадцатая коробка. Я пока проверю, что там… А ты посмотри следующий индекс, в описании которого упоминается Эйрик Халле.

Свернув в очередной коридор, наконец, добираюсь до стеллажа с цифрой 23. Седьмая полка располагается довольно высоко, поэтому я подтаскиваю стремянку и лезу наверх. Сдуваю пыль с коробки под номером 13. Она до того тяжёлая, что тянет меня назад и от неожиданности я вскрикиваю, когда чьи-то руки не дают мне упасть.

— Осторожнее, Карамелька! — Фолк ставит меня на пол и забирает коробку. — Давай посмотрим, что здесь…

Трясущимися руками снимаю крышку и начинаю перебирать содержимое.

— Так будет быстрее… — Фолк просто поднимает коробку и высыпает содержимое.

Бумаги. Папки. На одной прописными буквами значится: ДОСЬЕ.

— Какой следующий стеллаж? — спрашиваю у Фолка.

— Тридцать четвёртый. Полка 11. Коробка 19.

Пройдя несколько рядов, сворачиваем и находим нужный стеллаж.

— Ещё выше… — вздыхаю я.

— На этот раз, полезу я, только отойди подальше.

Фолк пододвигает стремянку — в каждом ряду их по несколько штук и взбирается на самый верх, но не утруждает себя тем, чтобы спустить коробку вниз, а тут же переворачивает и содержимое летит вниз.

И здесь ничего. Какие-то письма, документы и ничего похожего на дневник. Вера в то, что мы его найдём, пошатнулась.

— Следующий?.. — тихо спрашиваю я.

— Сорок седьмой… Третья полка. Но номера коробки не указано.

— Так бывает… — объясняю я. — Некоторые экспонаты лежат прямо