На пороге неба Часть Первая - Елена Федоровна Янук Страница 6

Болели долго связанные в плаванье руки, слезы не кончались, очень хотелось пить, жара была невыносимой. Со всех сторон, словно специально издеваясь, слетались мухи, от которых не спасала даже магия. Они лазали по липкому от пота и грязи телу, доводя до исступления. Очень быстро к первым кровопийцам присоединились вши, которых я могла на какое-то время утихомирить магией, но через день они появлялись вновь.

От бессилия измученные насельники клетки ни разговаривать, ни общаться не хотели. Валялись неподвижно на земле в ожидании решения своей участи. И оживлялись только два раза в день: когда надзиратели кидали в клетку фляжку с водой, за которую была драка; и когда один из надзирателей, чтобы разбудить, рано утром выливал на нас ведро холодной воды.

От мысли, что меня оставили тут одну, в груди рождалась невыносимая паника. Хотелось кричать и звать на помощь, выносить все это было просто невозможно. Сидя в углу, я смахивала слезы, и с надеждой всматривалась вдаль, не появится ли в голубом небе черная точка.

Сквозь туман воспоминаний в голове раздался настойчивый вопрос: «Что за точка? Кого ты ждала?»

—Того, кто сможет спасти и наказать тех, кто меня похитил.

—Ты ждала, что твой отец обратится к хозяину империи, дракону?

—Мне было двенадцать лет, я ждала только спасения.

—Тогда почему именно точка в небе?

Вместо ответа я продолжила вспоминать.

Один из юных пленников, доведенный до крайней степени отчаяния, схватился за прутья и, не шутя, принялся изо всех сил биться о них головой, рассекая плоть о железо.

Меня, словно дождем, обсыпало каплями крови. Именно это заставило поднять голову, чтобы рассмотреть, что происходит.

Темноволосый мальчишка был тощим, ростом чуть выше меня и старше на пару лет. Надетые на него кожаный жилет, рубашка и широкие домотканые штаны из серого сукна выдавали типичного жителя рыбацкого поселка.

Наверно, если бы я тогда безразлично закрыла глаза, как это сделали остальные измученные пленники, — сон, единственное, что спасало от нескончаемых мук, и никто не хотел им жертвовать, — скоро погибла бы. Но я приподняла голову, потом с усилием встала сама, потревожив толпу мух, накинувшихся на кровавую трапезу.

— Что с тобой? — тихо спросила я.

Но мальчишка не реагировал, исступленно убивая себя о толстые прутья.

Я сковала его магией и развернула к себе, пытаясь поймать взгляд. Но мутные глаза мальчишки на разбитом в кровь лице в отчаянии смотрели куда-то мимо меня.

— Что с тобой? — настойчиво повторила я вопрос, осознавая, как нелепо он звучит в этой клетке.

— Они почти сожрали меня! Я готов вырвать свои волосы, лишь бы убрать их с себя! — стиснув зубы, с ненавистью простонал мальчишка.

Я на миг задумалась, надеясь, что он больше не будет крушить свою голову, вежливо спросила:

— Ты готов расстаться со своей прической?

Он безучастно посмотрел на меня, но так и не ответил. Я робко пообещала:

— Хуже не будет! Хотя мухи… но от них никуда не деться. — Я вопросительно на него посмотрела. — Но, если ты не против, я уберу твои волосы полностью.

Отчаянно махнув рукой, он сел на землю передо мною, подтянув к себе свои острые колени, и в отчаянии обнял их тонкими длинными руками.

Я медленно провела рукой по его голове, мягким огнем сжигая спутанные пряди.

Через десять минут с насекомыми на голове было покончено. Но радовались мы недолго, расчесанная до крови голова мальчишки показалась мухам особенно изысканным угощением. Теперь они рвались к его голове, наседая как ненормальные. Так что сжиганием волос я не отделалась, пришлось искать, чем прикрыть лысую голову.

С огромным трудом я разорвала одну из своих нижних юбок и повязала ему на голову розовый лоскут:

— Теперь ты похож на настоящего пирата, только серьги в ухе не хватает… — довольно заметила я, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, чтобы рассмотреть мальчишку, словно лично сотворенное мной художественное произведение.

— Че, правда? — воодушевился паренек, осторожно щупая руками шелковую ткань на голове.

— Ну конечно! — уверенно сообщила я, магией выдувая из клетки сожженные волосы. — Цвет немного подкачал, но одна ночевка на земле, и все станет рыжим, — горячо заверила я.

— Ладно, посмотрим… — удовлетворился моим ответом парень.

Он не стал больше разговаривать со мной и даже не поблагодарил за помощь, как я ожидала. Отошел к противоположному углу, туда, где находился до этого, и молча лег, устроив спасенную от насекомых голову прямо на земле.

Я села на свое место. Досада на неблагодарного мальчишку была недолгой, очень скоро дремота затянула меня в свои спасительные объятья, спасая от сожалений и мух.

Утро началось с того, что нас вновь облили водой. Если бы они это делали днем, в самую жару, это было бы просто сказочно прекрасно. Но, увы, нас обливали сонным прохладным утром, когда каждая капелька тепла на вес золота.

Потом охранники привычно пошвыряли в клетку плошки с чем-то слизким и одну фляжку с водой на всех. Насельники с ожесточением набросились на еду.

Я отстраненно сидела в своем углу, от нечего делать, наклоняя грязную плошку так, чтобы склизкое содержимое медленно скатывалось по помятой стенке, и думала, как скоро найдут меня папа или мама. Старший братик или дядя Лорм. Или…

Вчерашний мальчишка уже в порыжевшей бандане приблизился ко мне, прервав грустные размышления словами:

— Зря ты ее не ешь. Просто ее еще вчера сварили. На жаре постояла. Потому такая противная… Ну кто тут будет тебе завтрак из трех блюд готовить? — подметив мой брезгливый взгляд, брошенный на кашу, с сарказмом пояснил он.

Я медленно подняла на него глаза, не прекращая свою игру со склизкой массой в плошке, но отвечать ему не стала. Оказывается, мальчика все это время протягивал мне флягу, пытаясь напоить.

— Пей…

Вяло покачала головой.

— Обойдусь…

— Ты что думаешь, что ты первая эльфийка здесь?

Высокомерно подняла брови, что он этим хотел сказать? Мальчик продолжил:

— Пей, без воды, может, и не умрешь, но очень измучаешься.

Позади него уже стоял глухой рокот недовольных, которых силой лишили воды, так щедро предложенной мне. Но открыто никто не возмущался, этот парень здесь был самый взрослый и, видимо, самый сильный.

— Не