Гордость и булочки, или Путь к сердцу кухарки (СИ) - Лили Вейла Страница 57

— Как вам вечер, Сибилла? — Ветинари одарил её традиционной светской улыбкой.

— Чудесно, — с готовностью отозвалась та. — Открытие бала — выше всяких похвал, электрический свет выглядит поразительно, в нём чувствуется… Будущее. А что это за танец? Говорят, это ты привёз его откуда-то из Убервальда?

— Из Овцепиков, если точнее, — отозвался патриций. — Там его называют “танго”. Но за это нужно благодарить леди Гленду, если бы не её таланты…

— Вы! — наконец подала голос Гленда. Щеки у неё налились краской, глаза метали молнии. — Вы… И вы ещё… Да как вы смеете?

— Леди Гленда?

О, как хорошо Ваймс знал этот “непонимающий” тон патриция! Сколько раз ему в подобных случаях хотелось врезать по его наглой холёной роже! Новоявленная леди Гленда, очевидно, испытывала похожее желание, и сдерживалась только потому, что вокруг было слишком много народу.

— Зачем вам это понадобилось? Титул — кухарке! — наконец процедила она. — Сделать из меня посмешище?!

— Посмешище? — “искреннее” изумление, вздёрнутые брови — Ваймс радовался тому, что сейчас не он был объектом этого спектакля патриция, но Гленде сочувствовал от всей души. — Позвольте, но разве титул делает человека посмешищем? — он повернулся к Ваймсу.

— Радуйтесь, мисс, что вам хотя бы не приходится носить трико и плюмаж, — со вздохом отозвался тот.

Гленда оторопела — очевидно, попыталась представить себя в трико. По тому, как сверкнули глаза патриция, Ваймс заподозрил, что и он что-то такое представил.

— Но ваша работа хотя бы согласуется с вашим титулом, — тихо отозвалась Гленда, опустив глаза, и стало ясно — именно это волнует её сильнее всего. — Аристократка на кухне, командующая поварятами — отличное шоу! А уж сколько тем для светской хроники. Как бы Сахарисса от радости не спятила.

— Аристократия… — задумчиво протянул патриций, будто ни к кому конкретно не обращаясь. — Я читал, это значит “власть лучших”, достойнейших. Как вы считаете, сэр Сэмюэль, много ли достойнейших среди наших благородных господ и дам?

— Я бы сказал — немало, при условии, что вы не станете уточнять, чего именно я считаю их достойными, — фыркнул Ваймс.

— О, не сомневаюсь, в уточнении фигурировали бы топоры или на худой конец цепи с кандалами, — усмехнулся Ветинари. — Как по-вашему, командор, не является ли одной из важнейших задач главы города позаботиться о том, чтобы среди достойнейших людей этого города были не только те, кого главе городской Стражи хочется волоком притащить к воротам Танти?

— Ну, — Ваймс откинулся на спинку стула, откровенно наслаждаясь ситуацией, — если графиня выполнит свою недавнюю угрозу и огреет вас сковородкой за сегодняшний сюрприз, то мне, увы, как раз-таки придётся препроводить её в Танти, но, разумеется, за этот поступок я бы не стал тащить её волоком.

— Безусловно. Полагаю, за такое вы снарядили бы для неё парадную карету, — Ветинари сказал это, не глядя на Ваймса, но не сводя глаз с Гленды. Гленда вскинулась. Ветинари улыбнулся. Ваймс подавился ответной репликой.

Ветинари не мог улыбаться так, не имел права! Так улыбаются нормальные люди — люди, которые способны чувствовать: радость, боль, надежду, разочарование, счастье наконец. Да, именно — Ветинари сейчас не изображал счастливую улыбку, которую Ваймс хорошо знал (как и цену этой улыбке). Нет — сейчас патриций на самом деле улыбался счастливо. Это было так же странно, как если бы он вдруг сплясал на столе голым.

— И что изменится для города от того, что у меня появился титул? — Гленда сложила руки на груди и прищурилась, но гнева в её голосе поубавилось.

— Во-первых, дорогая мисс… Простите, леди Гленда, не только у вас, но и у Леонарда с Диком Симнелом появились титулы — это была справедливая награда за ваше общее изобретение. Конечно, у Леонарда уже был фамильный титул, а у мистера Симнела — рыцарский, но в этом вопросе сложно переусердствовать. Во-вторых… Бывают ситуации, когда каждый голос разума на счету, и чем больше веса у этого голоса — тем лучше. А ваш разум несомненно достоин того, чтобы придать его голосу как можно больше веса.

Гленда глубоко задумалась, а Ветинари провернул свой излюбленный трюк — ловко сменил тему:

— Что вы думаете о хорьках, леди Гленда?

— О… О чём? — новоявленная леди неаристократично закашлялась, подавившись воздухом.

— О хорьках, — на этот раз улыбка Ветинари была дежурно-вежливой. — Видите ли, в Королевской геральдической палате Анк-Морпорка живёт семейство хорьков, и, по словам капитана Моркоу, который интересуется такими вещами, они пребывают в бедственном положении — если никто не согласится сделать их частью своего герба, их придётся выпустить в дикую природу. Главы Гильдий настаивают на сокращении расходов, но хорьки совершенно ручные.

— О, боги. Хорьки. Ну ладно — почему бы и нет, пусть будут хорьки, — Гленда явно всё ещё пребывала в шоке, ничем иным Ваймс не мог объяснить подобную покладистость.

— Я не сомневался в вашей доброте, — патриций поднялся. — Прошу меня простить, — сказал он, кивая Ваймсу и Сибилле, но не сводя взгляда с Гленды, — говоря о голосе разума, я вспомнил, что сегодня множество других голосов, увы, не отягощённых вашими достоинствами, ждут возможности достичь моих ушей.

— Если вам это так не нравится, могу оборвать вам уши, настроение как раз подходящее! — Гленда явно вышла из ступора и даже перестала сердиться — в её голосе не было угрозы, но было веселье, с каким люди, по мнению Ваймса, просто не могли обращаться к сухарям, вроде Ветинари. — И не вздумайте сказать, — повернулась она к Ваймсу, — что это незаконно, таскание за уши — великая анк-морпоркская традиция, упомянутая, между прочим, в нашем гимне!

— Справедливости ради, — возразил Ветинари (Ваймс снова едва не подавился воздухом от того, насколько по-человечески звучал этот ответ), — в гимне не уточняется, что именно мы делаем с ушами врагов наших, но я не хотел бы поощрять вашу фантазию на эту тему. И должен заметить, я бы согласился на безусловно заслуженную кару, если бы она имела смысл. Увы, распространение грамотности среди нашей аристократии, вернее, того, что они принимают за оную, не позволяет мне надеяться, что обрывание ушей решит проблему. Благородные господа просто увеличат количество письменных обращений в мою канцелярию, и Стукпостук вам этого не простит.

— Что ж, придётся оставить ваши уши на прежнем месте, — притворно вздохнула Гленда. — Я только-только помирилась с вашим секретарём, не могу допустить новой ссоры.

— Да благословят боги мир между канцелярией и кухней, — смиренно и торжественно произнёс Ветинари, явно пытаясь добиться того, чтобы Гленда не выдержала и рассмеялась. — Не буду мешать вам наслаждаться заслуженным триумфом, леди Гленда. Но, сэр Сэмюэль, — он перевёл взгляд и на мгновение Ваймсу досталась порция предназначенного Гленде восхищения. Ваймс порадовался, что закуски ещё не подали, а не то он бы в этот момент подавился не только воздухом. Нет уж, пусть свои влюблённые взгляды патриций прибережёт для юной мисс. — Я бы попросил вас, — продолжал тем временем Ветинари, — рассказать леди Гленде о том послании, которое я отправил вам накануне выдвижения анк-морпоркской армии в Клатч.

— В Клатч? Но вы же ничего…

— Вот именно. Хорошего вечера, сэр Сэмюэль, леди Сибилла, леди Гленда.

Ветинари сделал шаг в сторону и каким-то загадочным образом моментально исчез из виду, а Ваймс почувствовал на себе пронзительный взгляд Гленды. Взгляд этот был ненамного легче того, каким нередко одаривал командора партиций, когда хотел получить нужный ответ, и Ваймс наконец понял, что не только с ним, но и с патрицием у этой леди немало общего. Возможно, даже больше, чем Ветинари думает.

— То есть, — хмурясь переспросила Гленда, когда Ваймс закончил рассказывать о письме, в котором главным было не содержание — пустой лист, а адрес: “Сэру Сэмюэлю Ваймсу, рыцарю”. — Он хотел вам напомнить, что вы имеете право собирать собственную армию, но сделал это так, чтобы никто не мог уличить его в подстрекательстве к мятежу?