Соблазнение в академии - Ти Шарэль Страница 51

К счастью наступило время обеда, и подруги с сестрой отвлекли меня от непривычных терзаний. А после я направилась на артефакторику вместе с Марийкой. Неважно куда, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями.

Расписание вторника не изменилось, закончившись изнурительным занятием наставника Долохова. Зато я заснула быстро и спала без сновидений.

Среда началась с нового предмета для иллюзионистов и зельеваров третьего года, так что мы с подругами снова оказались на одном ряду.

— Анатомия человека, — Есения скривилась, — надеюсь, показывать будут не на трупах?

— Думаешь, лучше живых людей резать? — насмешливо откликнулась Вера.

— К бесам тебя, — беззлобно выругалась Еся. — Предпочитаю бездушные макеты.

— Это вряд ли, — протянула я, разглядывая нового наставника. Мужчина пришел раньше срока и сейчас был занят тем, что крепил на доске обучающие плакаты. На нас он внимания не обращал. — Скорее всего нас ждет чистая теория.

— Ну, курс рассчитан на два года, успеем перейти к практике, — сказал Тихон, сидящий прямо за нами. — Мне Дашка говорила, что их возили в городской морг уже несколько раз в этом году.

— Ну нет, — Есения сдала вид, что ее тошнит. — Зачем?

— Глупый вопрос, — отмахнулась от подруги Вера, — ты собираешься работать лекарем, тебе ли спрашивать?

— Я еще не решила, — буркнула Еся, — может лучше…

Но договорить подруга не успела, наставник громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание учеников.

— Надеюсь, вы знаете зачем вам анатомия, — в сравнении с хлопком голос наставника показался тихим и текучим, как песок в старых часах. — Или нет?

Вера тут же вскинула руку и, получив разрешение, четко проговорила:

— Знание анатомии позволяет зельевару понять, как различные вещества воздействуют на организм. Например, чтобы создать зелье, повышающее выносливость, нужно знать, как работает сердечно-сосудистая система и как улучшить кровообращение. Или же, создавая зелье для улучшения памяти, необходимо учитывать работу нервной системы и мозга.

Я уважительно покачала головой и этим привлекла внимание наставника:

— Сударыня Вяземская, вы же иллюзионист. Для чего анатомия вам?

— Чтобы понимать как двигаются люди? — предположила я.

— И это тоже, — прошелестел наставник. — А приходилось ли вам изображать ранения?

— Да.

— Получилось?

— Не вдавалась в подробности, — призналась я, — просто кровь на одежде.

— Я считаю, что знание анатомии необходимо любому образованному человеку, — наставник прошел за кафедру, — но всем вам в особенности.

Мужчина говорил монотонно и тихо. Сначала я честно старалась слушать, но вскоре мои мысли потекли в другом направлении. Том самом, куда я им запрещала.

«Чем сейчас занимается Демьян? Наверняка, чем-то более интересным, чем я».

Класс погрузился в вялую дремоту, в которую хорошо вписывалась шуршащая речь наставника. Кажется, не только мне было тяжело на ней сосредоточиться. Есения рисовала цветочки в альбоме, Тихон о чем-то задумался, и лишь Вера слушала внимательно и даже иногда согласно качала головой. Восхищаюсь.

Еще два дня до выходных протянулись так же долго, как урок анатомии. Единственным ярким моментом стало общее занятие в пятницу, когда вместо истории магических учреждений мы начали изучать правовые и моральные аспекты магии.

Марийка вела себя так образцово, что вызывала смутное беспокойство. Не думаю, что сестра что-то затевала, скорее следовало переживать за ее душевное здоровье. Но я отмечала это отстраненно, словно погрузившись в дремоту.

Жизнь замедлилась и выцвела. Я училась по инерции, делала задания и проверяла новый отчет. И перестала гнать от себя мысли о Демьяне, ибо только они были яркими и красочными.

«Я люблю его».

Седьмица, проведенная с ним, и седьмица без него что-то изменили. Словно качели в моем яблоневом саду. Движение вперед, движение назад. И снова вперед, уже сильнее и выше.

Мне было страшно. Мне было до жути страшно, что движение назад, если оно случится, что-то убьет во мне. Что-то хрупкое, нежное и незнакомое. И одновременно глупое и дурное. Которому невозможно объяснить, что Вольский — бабник и интриган. Кажется, я все-таки начала понимать, о чем писали в тех дамских романах.

«Жду в мастерской».

Такое короткое сообщение, а вызвало целую бурю эмоций. Я скатилась по лестнице, быстро выпила малинового отвара, обожглась, тихо выругалась, чтобы не разбудить Марийку, и шустро оделась. Выскочила за дверь и, поскальзываясь на тонком насте, рванула к воротам. Чтобы практически врезаться в Яна.

— Не смог ждать, — просто сказал он, жадно разглядывая меня.

А для меня мир словно вновь обрел краски. Снег стал белее, небо синее. А мужчина, что стоял передо мной казался таким красивым, что на него было больно смотреть.

Мы качнулись друг к другу одновременно. Я спрятала пальцы в его меховом воротнике, успела вдохнуть дурманящий запах его одеколона. Демьян притянул меня к себе и без паузы поцеловал.

Несколько мгновений прежняя я пыталась достучаться до разума, но оказалась сметена и погребена под новыми ощущениями. Такими яркими и сильными, что у той прежней меня просто не было шанса. Я таяла. Нет, плавилась. Жаркое, почти болезненное чувство разворачивалось в теле, выжигая страхи и сомнения. Ноги стали слабыми, и я сползала бы на снег, если бы Ян не держал меня так крепко, что мне нечем было дышать. Поэтому я дышала им.

20-е Снеговея

— Тебе не кажется, что все происходит слишком стремительно?

— Нет, Вера, не кажется, — я чуть улыбнулась. — Мы знакомы с Яном больше трех месяцев.

— Люди присматриваются друг к другу годами.

— А мы не люди, — влезла в разговор Есения, — у нас есть обряд.

— Это не панацея, — Вера нахмурилась.

Я вздохнула. С тех пор, как сказала подругам, что дала согласие на помолвку, прошла седьмица, и такой разговор заводится по несколько раз на день. А Вера все еще настроена скептично. Как и Марийка. Та вообще воспринимает Яна в штыки.

— Не панацея, — легко согласилась Еся, — гарантия.

— Чего? — скривилась Вера, прекрасно зная ответ.

— Счастливой совместной жизни, — не обманула наши ожидания подруга.

— Ну подумай сама, — тоже не в первый раз, сказала я. — Что мне терять? Я люблю Демьяна, он любит меня. Государь с радостью одобрит нашу помолвку. А порталы станут гарантией мира.

— Звучит слишком гладко, — непримиримо заявила Вера.

— Ну хоть что-то у меня должно быть гладко? — мягко сказала я.

— Прости, — тут же сбавила тон подруга, — я знаю, что у тебя было не самое легкое детство. И вся это ответственность…

— Тебе не за что просить прощения. Я знаю, ты волнуешься за меня. И ценю это.

— Поговорим после занятия, — ткнула меня в бок Есения.

Вера тоже заметила нового