Западня - Ева Гончар Страница 51

«Пока всё не зашло слишком далеко», — прочла Эрика в его взгляде и облегчённо выдохнула:

— Тогда зачем торопиться? Виноградники на побережье никуда от нас не денутся. А может, вам и не придётся… отсылать меня туда? Давайте хотя бы попытаемся разгадать загадку.

Оборотень молчал.

— Наследство Ирсоль, Феликс! Инструмент Справедливости…

— Или Инструмент Свободы.

— Или и то, и другое вместе! Вы никогда себе не простите, если сейчас бросите «Путеводитель» в печь…

Многоликий разжал кулаки, тяжело опустился на лавку и хмуро вымолвил:

— Хорошо, давайте.

В комнате снова что-то изменилось, словно воздух едва различимо завибрировал. Наследники посмотрели в книгу — та оставалась прежней. Но Эрике стало жарко над солнечным сплетением, и она моментально поняла, что это значит. Прошептала:

— Силы Небесные! Не нужно ничего разгадывать, Феликс. У нас, и правда, есть всё, чтобы отыскать тайник.

Не дожидаясь его реакции, вытащила из-за корсажа мятые и тёплые листы бумаги, забытые там с вечера — страницы, вырванные из фолианта в замковой библиотеке. На одном из листов, она помнила, кроме чертежа, была карта местности, прилегающей к Замку. Нашла этот лист, повернула картой вверх, поспешно расправила, приложила к линии разрыва в «Путеводителе» — и лист мгновенной к ней прирос, как будто был здесь всегда. В верхнем углу карты, отмечая место, проступила лиловая чернильная стрелка.

* * *

То ли потому, что Многоликий-горностай начал привыкать к полётам, то ли потому, что Эрика выполнила его просьбу и летела, стараясь не менять высоты и не кувыркаясь ради озорства в воздухе, но в этот раз оборотень почти не испытывал страха. Удовольствия, правда, не испытывал тоже — да и откуда взяться удовольствию, когда скрученное кольцом гибкое звериное тело ноет от напряжения, а обзор закрыт широким принцессиным шарфом? Но, во всяком случае, иррациональная животная паника не застилала рассудок, и Феликс спокойно ожидал приземления.

Настолько спокойно, насколько вообще мог быть спокойным человек, который оказался не в состоянии выполнить ни одного своего решения! На себя Многоликий злился сейчас нешуточно. Ведь он же так хорошо всё придумал! Не показывать Принцессе своих чувств и оттолкнуть её цинизмом и грубостью, если она вздумает вешаться ему на шею. От греха подальше отвезти её к матушке Аржни. О Наследстве Ирсоль, единожды чуть его не погубившем, забыть на веки вечные, словно он и слов-то таких никогда не слышал.

И что получилось?

Стоило лишь увидеть, каким расстроенным стало личико Эрики, когда она услышала, что Феликс собирается с ней расстаться — и все его благие намерения пошли прахом! «Злыдни болотные, я же едва не признался ей в любви… Да ладно, кого я обманываю — признался!» Стоило Эрике лишь намекнуть, как сильно ей хочется завладеть Наследством — и аналогичное желание, которое он гнал от себя всё это время, разгорелось в нём с новой силой. Раньше он рвался утолить свою жажду справедливости, теперь же его душа просила обычного человеческого счастья: «А вдруг девочка права? Вдруг эта штука, чем бы она ни была, даст нам право не расставаться?»

Так или иначе, к пункту, обозначенному на карте, Многоликий и Принцесса, не сговариваясь, решили отправиться немедленно — как только разобрались, где он находится. Стрелка указывала на самую дальнюю точку глубокого зигзагообразного ущелья, рассекающего северную, противоположную Замку часть горы Эск.

— Там есть пещеры, я помню, — сообщила Принцесса. — Очень красивые. Однажды нас с мамой возили на экскурсию в горы.

Пещеры так пещеры, вполне подходящее место, чтобы спрятать волшебный предмет, какой бы сильной ни была его аура. Потоки магической энергии, льющиеся из трещин в горной породе, наверняка достаточно мощные, чтобы замаскировать что угодно. Вместе склонившись над картой — держаться на расстоянии друг от друга Феликсу и Эрике было всё сложней! — наследники прикинули, сколько времени им понадобится, чтобы достичь ущелья в обход больших городов, и стали собираться в путь.

Многоликий был взвинчен до предела: предвкушение чуда смешалось в нём с тревогой за себя и за Принцессу. Девушка же, казалось, совсем не нервничала. Он маялся ощущением, что должен объяснить ей нечто важное, но не мог сообразить, что именно. Всё, что он сумел сделать — попросил её взять с собою все её вещи, кроме части драгоценностей из тайника.

— Ваше высочество, я не берусь загадывать, как мы поступим, если найдём Инструмент. Но если не найдём… кто знает, что с ним могло случиться за семьсот лет…

— Это очень долгий срок, — кивнула она.

— Если мы его не найдём, сюда возвращаться не будем. Передохнём в какой-нибудь деревне и двинем в Империю…

— На виноградники?

— Да. Поверьте, так будет лучше для нас обоих!

— Договорились, — неожиданно легко согласилась Эрика и тут же занялась сборами.

Она не нервничает, потому что абсолютно уверена в успехе, догадался Феликс. Но про себя порадовался, что сумел поймать её на слове.

Пока за окнами медленно густели сиреневые зимние сумерки, наследники собирались в путь. Небо по-прежнему было затянуто дымкой, обещая ночь, идеальную для перелёта — не слишком тёмную и не слишком светлую, в самый раз для того, чтобы летунья осталась незамеченной, но не заблудилась.

Принцесса управилась быстро — упаковала свой нехитрый скарб в поясную сумку, добавила к нему полученный от Феликса фонарик. Многоликий провозился дольше: вытащил из сундука охотничью куртку и начинил её многочисленные карманы всем, что могло понадобиться новоявленным кладоискателями; сложил туда же половину принцессиного «золотого запаса», приличную сумму денег, немного сушёного мяса и шоколада и две плоских фляжки — с водой и с крепким алкоголем, на всякий случай. В глубоком внутреннем кармане устроил «Путеводитель». Куртка отяжелела и раздулась, Феликсу пришлось приложить немало усилий, чтобы застегнуть её на себе.

— Пора? — глядя, как он воюет с пуговицами, спросила Эрика.

— Пора.

— Да помогут нам Серафимы, — сказала она и светло улыбнулась.

Ему хотелось стиснуть её в объятиях, но он не решился.

Зато теперь объятий было хоть отбавляй! Жаль только, Многоликому-горностаю, обвившему принцессину шею, это обстоятельство не доставляло и сотой доли той радости, которую доставило бы Многоликому-человеку. Полёт продолжался уже не первый час. Зверь начал уставать и раздумывал, какой сигнал подать Эрике, чтобы она догадалась сделать привал, когда летунья вдруг шарахнулась вправо, резко поднялась вверх, потом снова переместилась вправо…

— Какой сильный ветер, Феликс! — услышал он её звонкий голос. — Похоже, будет метель.

Принцессу снова тряхнуло и потянуло вбок, шум ветра становился всё громче. Языки холода добирались даже до хорошо укрытой звериной кожи.

— Я