Изгнанная жена дракона. Хозяйка лавки «Сладкие булочки» - Алена Шашкова Страница 5

Я даже вздрагиваю, услышав последнюю фразу. Хотя тут же соображаю, что кучер врёт. Но полицейские об этом не знают.

– Даже мне не позволено внутрь заглядывать, – добавляет кучер.

Слышу, как переговариваются между собой стражи порядка, решая, что делать в таком случае.

И, наконец, звучит долгожданное:

– Проезжай.

Выдыхаю, только когда карета набирает ход и шум толпы остаётся позади. Неужели спасены?

Словно почувствовав, что опасность миновала, Дэйрон начинает плакать.

– Спасибо, малыш, – вырывается у меня.

Как же хорошо, что терпение Дэйрона истощилось только сейчас. Но теперь надо всерьёз им заняться. И прежде всего перепеленать и накормить.

В памяти Алтеи нет пункта “забота о малыше”, для этого существовала нянька, зато я ещё не забыла, как это делается. Осталось найти чем накормить и во что переодеть. И лучше это сделать побыстрее.

Кладу сына поперёк лавки, с одной стороны подпираю свёрнутым матрасом, с другой – подкладываю одеяло, чтобы не скатился. Открываю саквояж, в надежде, что обоняние меня не подводит, и для меня действительно положили еду. Так и есть, внутри вкусно пахнущие свёртки. Сглатываю голодную слюну. Не помню, когда я сама ела в последний раз, но это точно потерпит.

Сейчас надо разобраться, годится ли хоть что-нибудь тут для того, чтобы накормить малыша. Привлекают моё внимание два плотно закрытых кувшина. Открываю один из них. Ну спасибо, позаботились. Вино.

К счастью, во втором оказывается молоко.

Плач Дэйрона становится громче. И я ускоряюсь. Придвинув поближе одну из коробок, выкладываю свёртки. Помимо еды нахожу пару мисок и столовые приборы: нож и столовую ложку. Ясное дело, бутылочку с соской никто не положил. Придётся обойтись ложкой.

Сначала, естественно, пробую сама. Молоко похоже по вкусу на козье. Если это так, то мне опять же повезло. Коровье малыши переносят хуже. Но вырисовывается новая проблема. Молоко холодное. И давать его неподогретым нельзя. В карете нежарко, хотя и лучше, чем можно было ожидать от нежилого помещения в зимнее время.

Осмотревшись, я обнаруживаю под лавкой обогревающий артефакт. Покопавшись в памяти Алтеи, увеличиваю нагрев. Мне ещё ребёнка пеленать придётся. Но сперва всё-таки накормить.

Согреваю молоко в чашке и беру на руки раскричавшегося Дэйрона. Набираю немного в ложку и по капельке вливаю в открытый ротик. Крик сменяется причмокиванием. В наступившей тишине слышен только стук колёс по брусчатке.

Наевшись, Дэйрон начинает отчаянно зевать. И я, пользуясь его спокойствием, разворачиваю матрас и укладываю ребёнка на лавку. Теперь надо найти то, что заменит пелёнки.

Увы, это не предусмотрено. Все тюки, мешки и коробки хорошо упакованы, и копаться в чужом имуществе мне неловко. Почти отчаявшись что-либо найти, разворачиваю одело и вскрикиваю от восторга, обнаружив в нём холстину, достаточно большую, чтобы застелить всю лавку.

При помощи ножа кромсаю ткань на куски правильного размера, выбираю один из них и в нерешительности склоняюсь над заснувшим Дэйроном.

Стоит ли его будить прямо сейчас?

Вопрос остаётся нерешённым, потому что карета резко останавливается и почти сразу же до меня доносится звук открывающейся двери. Сердце подлетает к горлу, словно я лечу вниз на американских горках. Инстинктивно присаживаюсь, закрывая собой сына и приникая к самой лавке.

В карету кто-то залезает, а я перестаю даже дышать, чтобы сделать вид, что никого нет. Дверь снова хлопает, слышится щелчок поводьев, и карету дергает. Из-за перегородки доносится какая-то возня и тяжелое дыхание.

Что, черт возьми, происходит?!

Чашка с остатками молока падает с лавки с громким стуком и катится по полу кареты, разливая оставшееся молоко.

Шебуршение за перегородкой прекращается, зато раздаются тихие шаги. Шаг… Еще шаг…

– А ты… кто? – звучит удивленный женский голос.

Глава 6

Из горла вырывается хриплый стон облегчения. Не полицейские. Не Ксаррен. Девушка. А когда поднимаю взгляд и вижу ее, с меня будто сваливается груз, который прижимал к этой лавке.

– Эй, у тебя все хорошо? – повторяет она, присаживаясь и обеспокоенно протягивая руку ко мне.

В сумраке кареты особо много не разобрать, но даже так видно, что ей не больше двадцати. Мне… То есть Алтее, похоже, ровесница. Плащ плотный, но из простой шерсти, без вычурности, из-под него выглядывает такое же простое платье, а пахнет… Дымом, домашним хлебом и тушеной картошкой.

Но это все лишь служит фоном для того, что бросается в глаза больше всего. На миловидном лице с вздернутым крупноватым носом и нахмуренными темными бровями красуется синяк на всю скулу. Он свежий, еще расползается, и вся его красота наверняка расцветет только завтра.

– Откуда ты тут? – не отвечаю ни на один из ее вопросов, задаю свой и немного отстраняюсь, чтобы показать, что не стоит меня трогать.

Она еще больше хмурится, поджимает губы, но, окинув меня взглядом и, похоже, заметив что-то во мне, решает ответить.

– Дядька Шнаур сжалился, – девушка кивает в сторону возницы. – Я не знала… Что тут еще кто-то будет.

– Я тоже, – отзываюсь и поднимаюсь, проверяя Дэйрона.

Девушка охает и тут же прикрывает рот ладошкой, чтобы не разбудить малыша. Он сладко причмокивает губками и забавно морщится, а потом раздается очень характерный звук, за которым следует не менее характерный запах. Хорошо, что не успела перепеленать…

– Ох, ты, – выдыхает моя попутчица. – Похоже, тебе еще хуже, чем мне.

Я неопределенно веду плечом, но она и не ждет ответа. Вместо этого решительно стаскивает с себя плащ, закатывает рукава и придвигается ближе.

– Давай помогу. У меня младших братьев и сестер четверо было, так что опыт есть.

Замираю в нерешительности. С одной стороны, помощь не помешала бы – все-таки в тесной качающейся карете одной управляться непросто. С другой – доверять незнакомке…

Словно прочитав мои мысли, девушка мягко улыбается:

– Меня Лети зовут. И я тебя не выдам, не бойся. Сама, видишь ли, – она осторожно касается своего синяка, – тоже не от хорошей жизни здесь. Думала, вообще ноги не унесу.

Киваю, но не представляюсь, хотя, наверное, это не очень дружелюбно выглядит.

Я тоже думала, что уже все, не спасусь. Особенно после того, как мой, то есть Алтеи, муж так уверенно тыкал в меня своим мечом. И мне бы обвинять его во всех бедах, да только вот я не знаю, в чем правда. Хотела Алтея что-то сделать малышу или нет. Мне вообще, кажется, далеко не все ее воспоминания доступны.

Что же такого она натворила?

Лети деловито осматривает нарезанные мной куски ткани и кивает:

– Неплохо придумала. Только надо бы их согреть сначала.

Пока я раскутываю