Короли-драконы. Их одержимость - Татьяна Демидова Страница 5

Киран сминает мои волосы в кулаке, расправляет их, пропускает сквозь длинные сильные пальцы. Чуть тянет, заставляя меня наклонить голову и глубоко втягивает носом воздух у моей шеи.

— Я легко мог угадать, как сладко будет держать тебя в объятиях, вожделенная моя Амелия, — хрипло, низко, сильно произносит Киран. — Но теперь знаю, что все мои предположения лишь пыль по сравнению с реальностью.

Он резко отпускает меня, поворачивает к себе. Властным давлением на поясницу вжимает в своё высокое мощное тело, и я невольно ахаю, ощущая животом всю твёрдость его внушительного желания.

Не знаю, чего больше пугаюсь, его силы и страсти, скорости, с которой он перешёл в атаку, или того, как я откликаюсь на его действия, на его прикосновения, на его взгляд, на его притягательнейший запах.

Я сама — в оцепенении, но моё тело выгибается, льнёт к нему, а голова запрокидывается, встречая его горящий взгляд. Между нижних губ увлажняется, и меня пробивает дрожь от того, как он хищно раздувает ноздри, как в его глазах появляется торжествующий блеск.

— Я легко мог угадать, что ты захочешь близости со мной, — медленно улыбается он, приближаясь губами к моим губам, — но узнать это… вдохнуть запах твоего желания, осязать, как ты дрожишь в моих руках…

Его губы ещё ближе.

— Не хочу угадывать, что испытаю, поцеловав тебя, желанная моя. Хочу узнать.

— Пусти, — из последних сил взываю к остаткам своего разума.

Киран каменеет. Стискивает меня почти до боли — жёстко, властно. Дракон схватил вожделенную добычу и не собирается её отпускать.

Сила его желания пугает. Мои вспыхнувшие чувства к нему, моё собственное стремление познать его поцелуй — погружает меня в нарастающую панику.

— Киран, ты пугаешь меня, — как можно твёрже говорю чистую правду. — Всё слишком быстро.

— Не вижу смысла тянуть, — жёстко усмехается он. — Разреши поцеловать тебя. Если не захочешь остаться со мной сегодня, отпущу сразу. Даже если откажешься от новой встречи, не буду больше преследовать.

Его губы ещё ближе к моим, его горячее дыхание обжигает, наполняет всё тело трепетным восторгом, жаждой и предвкушением.

— Разрешаешь поцеловать? — жарко шепчет он.

— Да… — согласие вдруг само срывается с моих губ.

Глава 6. Поцелуй

— То есть нет! — торопливо поправляю я себя.

Поздно.

Его губы обрушиваются мои с неотвратимостью камнепада.

Жёстко сминая мои губы, властно раскрывая их, врываясь языком в глубину моего рта… почему-то податливо раскрывшегося ему навстречу.

Не понимаю, что со мной.

Почему позволяю целовать себя — так подчиняюще жадно, возбуждающе умело.

Его рука давит на мою поясницу, сильные пальцы срывают ткань с плеча, отрывают рукав моего платья.

Киран вдруг отпускает мои губы, придерживает меня, прижимая к себе, а я, совершенно ошеломлённая, слабею в его руках — если бы не держал, я бы точно упала.

Всё моё тело наполняет жар, растекаясь от пылающих после поцелуя губ — вниз, обжигая горло, воспламеняя дыхание, опускаясь в низ живота.

И тут же вспышка похоти, охватывающая всё тело.

Я дрожу, я горю, я… сама цепляюсь за его широкие плечи, смотрю в его горящие изумрудным предвкушением глаза с пульсирующими вертикальными зрачками.

Так смотрел бы великий мастер на величайшее произведение искусства, только что завершённого им, после финального мазка.

Я вдруг понимаю, что до одури, до боли его хочу. Желаю его настолько яростно, что никогда не испытывала ни одного чувства сильнее, чем это.

Мне жизненно необходимо, чтобы он сорвал с меня мешающую мне ткань, провёл ладонями по голой коже, засадил в меня глубоко-глубоко свой внушительный каменный член, всю вожделенную твёрдость которого я так ярко сейчас ощущаю.

Ведь он меня прижимает к себе крепко-крепко. Я чувствую его всей кожей.

Жажду его, моего истинного дракона, единственного, того самого, принадлежать которому я рождена.

— Как ты это сделал?! — шиплю я, из последних сил борясь с нарастающим вожделением.

— Поцеловал, — широко улыбается он.

И я стону в голос от того, как он становится красив в этот момент своего торжества. До чего же притягательный гад.

Запоздало понимая свою ошибку, ярясь на свою суть, уже догадываясь, почему он настаивал на поцелуе, я всё же требую ответа:

— Расскажи! Иначе сдохну за порогом, но уйду.

Его глаза восхищённо расширяются, его улыбка становится ещё ослепительней, хотя казалось бы, это невозможно.

— Ух, горячая какая красавица, — он опускает глаза на мои губы, вызывая у меня новую обжигающую волну похоти. — И ведь сделаешь же. Воли хватит. Не будем портить удовольствие тебе и мне. Расскажу.

Он приближает губы к моим губам.

Я сама тянусь к нему, страстно желая снова ощутить восхитительный вкус его подчиняющего поцелуя.

Киран не даёт — зарывается свободной рукой в мои распущенные им волосы, сжимает их — удерживает меня, не позволяя поцеловать себя.

— Ты красная графиня, Амелия. Ами моя, я же могу тебя теперь так называть.

— Я знаю, кто я, — яростно шепчу я, нащупывая дрожащими от нетерпения пальцами ворот его бешенно дорогущей шёлковой рубашки, — почему я так себя… после поцелуя?

Он так и держит меня в руках, любуясь. Но не мешает мне дёргать на себе драгоценную ткань, так, что пуговицы разлетаются по всей спальне.

— Во мне кровь королевских драконов, вожделенная Ами, — охотно рассказывает он, — красные графини рождены, чтобы вызывать желание лучших, сильнейших из драконов. Ты само совершенство, перед твоей красотой, страстью, огнём в твоей крови не устоит ни один король-дракон, не говоря уже о герцогах, графах и прочих благородных.

— Почему не могу… почему не могу я устоять перед тобой? — спрашиваю, наконец-то справляясь с его пуговицами.

Закусываю губу почти до боли, едва не зажмуриваясь от блаженства — одно прикосновение к его идеальному рельефному торсу, его восхитительно голой коже, ощущается единственно правильным и верным.

— Ты, несравненная моя, рождена пленять лучших. Я лучший. Поцелуй лишь пробудил желание, проявил его. Хотя ты почувствовала потребность стать моей, едва меня увидела. С первого взгляда.

— Ты знал, что так будет! — обвиняю его, стягивая с его плеч ткань, испытывая ненависть к ней за то, что она мешает мне видеть его обнажённым.

— Конечно знал, — широко улыбается он. — Хочешь уйти?

Смотрю в его наглющие красивые глаза, и