Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли Страница 5

Даже они не знают, где я живу. И пусть это остается неизменным. Меня устраивает мое уединение несмотря на то, что большую часть дня я нахожусь у здания завода и упаковываю синтетик.

Элвис закатывает глаза. Он не понимает моей одержимости скрывать место, где я живу. Как–то он пытался проследить за мной, но я заметила это и оторвалась. Элвис не знает о том, что я увидела его в ту ночь. Пусть все так и остается.

– Тогда к Монике, – говорит Сид.

Девчонка кивает.

– Мама на работе. Не знаю, придет ли домой.

Мама у Моники работает на третьей улице. Там, кроме проститутских домов и наркопритонов, ничего нет. И могу уверить вас, мама Моники никогда не употребляла наркотики. Она выживает, как может. И кто будет винить ее в этом? Уж точно не я. На прошлой неделе она предложила мне место. Одна из девочек перебрала с синтетиком и не увидела машину, что неслась на запредельной скорости. Та сбила ее. Проститутку, вышедшую из строя, даже не потрудились похоронить, она ведь не жена мэра и родственников у нее не было, или они предпочли превратиться в невидимок и оставить все, как есть. На следующий день обычная уборочная бригада смыла останки с мостовой и выкинула в контейнер, который позже переправили за пределы купола.

Мы поднялись на семнадцатый этаж. Ноги гудели, но я продолжала шагать по круглой лестнице. Маленькая темная квартира встретила нас чистотой. Не было разбросанных вещей, пыли, да и обычной грязи, присущей нашему дому.

– Мама любит порядок, – словно в оправдание сказала Моника.

А мы тем временем заливали пол потоками дождевой воды. Она стекала с нас вперемешку с грязью.

Элвис не парился по поводу чистоты. Он сел прямо на пороге и начал раскладывать все, что сумел снять с покойной. Остальные принялись делать то же самое.

В итоге у нас оказалось семь браслетов, пять цепочек, три брошки, пара огромных сережек, семь колец и огромный бриллиант. Да уж, мэр решил показать, насколько дорога была ему жена. Поговаривают, что он действительно в ней души не чаял. Я не была ни на одном из парадов или праздников, где бы имела удовольствие видеть это.

Больше возможности и не представится.

– Это жесть! – восклицает Элвис и проводит руками по взлохмаченным темным волосам. – Мы богаты! Мы, мать вашу, богачи!

С краденым на руках – мы преступники.

– Когда нужно это отдать? – спросила я.

– Завтра. В полночь.

– Кто тебе заказал это? – поинтересовалась я, снимая промокшую куртку.

Я уже трижды спрашивала об этом у Элвиса, но он постоянно уходил от ответа. Догадываюсь, что это кто–то из толстосумов, ведь только у них есть марки в электронном виде. Перевожу взгляд на запястье. Штрихкод, на котором запечатлена вся моя жизнь. Но не это важно, скоро на нем появятся марки, и я смогу обеспечить себе сносную жизнь на какое–то время. И мне не придется соглашаться на предложение мамы Моники.

– Не важно, – отмахнулся от меня Элвис. – Я все устрою, а деньги отдам вам уже послезавтра. Условие заказчика, чтобы кроме меня никто не был в курсах этого дела. Я и так пошел на риск, сказав вам об этом… приключении.

Сид смыкает зубы и шипит:

– Если ты нас кинешь…

– Дружище, ты знаешь, где я живу, как думаешь, я настолько глуп, чтобы кинуть тебя?

В маленькой комнатушке становится слишком мало места для недоверия. Я молчу, но это не означает, что я доверяю Элвису. Нет. В нашем краю доверие обернется к тебе задом. А про обнажить душу я и вовсе молчу. Любая слабость – это оружие, которым другие воспользуются.

Пообщавшись еще около двадцати минут, мы разошлись. Все ворованные драгоценности остались у Элвиса.

Немного послонявшись по зданию, я отправилась к себе. Забралась на сорок третий этаж. Выше меня жили только птицы. Толкнула дверь и протиснулась в единственную комнату. Раньше я жила на тридцатом этаже, но после смерти Мэри, перебралась выше. Не спрашивайте, причины этого глупого бегства я не знаю до сих пор. Тут мне было спокойнее. На два этажа ниже меня никого нет, а выше и подавно. Раньше я жила в квартире с тремя комнатами и кухней, здесь же только одна комната, ни о какой кухне не может быть и речи. Но есть ванная – моя отдушина.

Разуваюсь и прохожу в ванную. Скидываю с себя мокрую одежду, забираюсь под душ, включаю воду и ополаскиваюсь под тонкими струями холодной воды. Натягиваю трусы, спортивный лифчик – лучшее, что есть в моем гардеробе, спортивные штаны и футболку с длинными рукавами. Закидываю мокрые вещи в поддон и обследовав карманы достаю оттуда