Букет незабудок - Лили Мокашь Страница 44

– Она давно перестала быть твоей! – Отец притянул к себе Владимира еще ближе, и я заметила, как кисти сомкнулись на шее вампира, как вены вздулись под кожей Кости от усилия, но, казалось, Смирнову эти прикосновения не доставляли никакого дискомфорта. Не было ни сбивчивого дыхания, ни покраснений на лице, говорящих об удушении. Доктор продолжал зло и отрывисто смеяться, делая и без того мрачную атмосферу в обеденном зале еще более гнетущей.

– В этом я глубоко сомневаюсь. Стоит мне лишь захотеть, и я пройдусь бульдозером по улочкам, что вы с таким рвением оберегаете. Сровняю с землей лес и уничтожу любое напоминание о вековом наследии вместе с его жителями, не успеете вы моргнуть или пошевелить пальцем.

– Да? Вот так просто? И жена тебе позволит? – издевательским тоном ответил отец, точно пытаясь поддеть доктора, и, судя по тому, как резко оборвался смех, слова достигли своей цели.

– Ольге не навредит то, о чем она не узнает.

Владимир, который до этого был всего лишь безвольной тряпичной куклой в руках отца, неожиданно обхватил ладонями руки Кости. Я ожидала, что он попытается ослабить хватку, но вместо этого он лишь пристально заглянул в глаза Константину и, не моргая, будто для сказанного требовалась собранность, ровным тоном произнес:

– Мы же с вами друзья, Константин. Столько лет трудимся на благо города. Плечом к плечу. Столько жизней спасли. Разве я ранее давал повод усомниться в своих методах? Навредил ли я в действительности кому-то? Пострадавших нет, а значит – и зла нет.

Его голос медом разливался по комнате, обволакивая и успокаивая. Мои губы невольно растянулись в улыбке. И как только я могла думать так плохо об этом прекрасном добром человеке, что жил вечно и посвятил время не наслаждению, а службе другим? Он, как Атлант, расправил плечи, удерживая тонкую границу между мифическими существами и миром людей, ища способ укротить жажду тех, кому не повезло обратиться слабой кровью.

От размышлений меня отвлекло внезапное прикосновение к плечу, и от неожиданности я обернулась и встретилась с янтарными, почти лучащимися золотом глазами Каандора. Он впервые был ко мне так близко, и я смогла рассмотреть существо, приметив, что силуэт, который издалека казался мне сгустком тьмы, в действительности был гладким покровом из короткой шерсти. На концах заостренных ушей торчали аккуратные кисточки, а кожаный нос слегка блестел от влаги, точно мысок недавно начищенных гуталином туфель.

«Сейчас будет больно», – предупредил Каандор и впился длинными когтями в плечо, мучительно медленно вводя их все глубже под кожу. Я взвыла не столько от боли, сколько от обиды, не понимая, за что он так со мной поступает. Сам факт того, что тело Каандора ощущалось физически, удивлял и еще больше путал мои мысли. Острая боль распространилась по венам, как по линии электропередачи. Я чувствовала, как вместе с жаром боль поднималась по горлу все выше, пока не достигла висков. Внутри бушевало синее пламя агонии, и хотелось кричать, но каждая клетка моего тела будто замерла в моменте, отказываясь подчиниться. Единственное, что я смогла сделать, – это зажмуриться.

«Так-то лучше. Теперь ты увидишь. Увидишь истину».

Вскоре все закончилось. Рука Каандора соскользнула с моего плеча, и когда я вновь открыла глаза, мой странный попутчик растворился в небытии, будто его никогда и не было в обеденном зале. Боль отступила так же быстро, как пришла, оставив напоминанием после себя лишь неприятную тяжесть в висках.

Я попробовала пошевелить пальцем, проверяя, владею ли вновь своим телом. Как только догадка подтвердилась, я бросилась судорожно ощупывать плечо, ища раны от когтей, но даже одежда оказалась цела.

Ни ран, ни крови. Так странно. Только гнетущее чувство внутри напомнило о произошедшем.

Я обернулась к остальным и поняла, что ничего не изменилось. Казалось, для других не прошло и секунды. Владимир только закончил свою речь, а на лице отца мелькнуло странное замешательство, будто он только что опомнился и не знает, почему вообще пришел в гнев и тем более излил его на доктора. Смирнов-старший продолжал особенно пристально смотреть в глаза моего отца и цепляться за его кожу, будто от этого зависела его жизнь.

– Никто еще не умирал от моего вмешательства, да и к Анастасии в больнице относились с особым вниманием благодаря моему влиянию. Вы чувствуете благодарность ко мне.

Осознание нагнало меня так же неизбежно, как стрела.

Эта манера речи. Эти слова…

Я вспомнила каждый раз, когда Ник прикасался ко мне и заглядывал в глаза похожим образом. Вспомнила, как менялись мои мысли и настроение, а главное – отношение к нему. Пазл наконец сошелся в это мгновение в моей голове, и я рванула вперед, к отцу.

Сама не ведая, что творю, я стиснула одну руку в кулак и накрыла его второй ладонью, создавая сцепление, как если бы хотела отбить мяч во время игры в волейбол. Сделала несколько быстрых и широких шагов, давая себе разгон, насколько могло позволить пространство между мной и Костей. На последнем шаге я сильно, насколько могла, оттолкнулась ногами от пола и замахнулась, вкладывая всю силу в удар, а затем обрушила кулак на место, где Владимир вцепился в Костю.

Никто не ожидал от меня такого. Более того, я сама не понимала, как приняла решение, двигаясь скорее инстинктивно. На подкорке сознания я чувствовала, что медлить нельзя, и преуспела: хватка Владимира разомкнулась. Стоило этому произойти, и я оттолкнула отца, надеясь удержать его как можно дальше от доктора.

Владимир не должен больше прикасаться к отцу, нет. Я больше не позволю путать мысли Кости. Чертовы вампиры с их чертовыми способностями!

В отличие от родителей, Стас быстро считал пространство, и не успела я открыть рот, чтобы разоблачить Владимира перед отцом, который, ничего не понимая, смотрел на меня в удивлении, как Станислав рванул ко мне. Его руки обвили мою талию в броске, и вместе мы рухнули на пол.

Послышался крик Дианы. Едва поспевая за происходящим, я почувствовала, как Стас переворачивает меня и заводит руки за спину, одну за другой, обездвиживая. Коленом он больно давил на спину, оседлав сверху и не позволяя подняться.

– Диана, прекрати орать! Лучше принеси что-нибудь, чтобы ее успокоить! У нее приступ, прямо как в школе.

– Вовсе нет, – подала я голос. – Я в полном порядке.

Стас затих на мгновение, будто проверяя заявление на прочность. Заметив, что я не пытаюсь выкинуть очередной фокус, он ослабил хватку.

Этого промедления с его стороны оказалось достаточно, чтобы застать Смирнова врасплох. Я двигалась,