Невеста темного генерала. В объятиях дракона (СИ) - Элин Морт Страница 43

Приехал с императором… Тоже знак. Но знак чего?

Я невольно напряглась, выпрямив спину и сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться. Сейчас от меня требовалось сохранять абсолютное спокойствие.

Ричард приблизился и почтительно поклонился герцогу Валмору, который секунду внимательно смотрел на него, словно взвешивая, позволять ли ему приблизиться ко мне. Наконец герцог кивнул, давая разрешение.

Ричард остановился передо мной и слегка поклонился:

— Госпожа, вы позволите пригласить вас на танец?

Я слегка растерялась от неожиданности и напряглась еще сильнее, но постаралась не показать этого. Невольно я взглянула на Валмора, убеждаясь, что он действительно не возражает. Герцог стоял в стороне и сохранял невозмутимость, и я поняла, что согласие уже дано.

— Конечно, господин, — ответила я.

Ричард протянул руку, и я осторожно вложила в нее свои пальцы.

Когда он повел меня в центр зала, я не удержалась и оглянулась на Кайдена. Он по-прежнему стоял ровно и неподвижно, но в его глазах я ясно увидела легкую тревогу, которую никто другой не заметил бы. Он кивнул мне, и это короткое движение помогло мне почувствовать себя немного спокойнее, напомнив, что я не одна и в любой момент могу положиться на его поддержку.

Ричард положил ладонь на мою талию, осторожно ведя в танце. Он был молчалив, внимателен и сдержан. Музыка была медленной и тихой, танец едва начался, но я уже понимала, насколько важен и опасен был этот момент.

События вокруг нас набирали новый оборот, и сейчас я ясно осознавала, что даже невинный танец мог иметь огромное значение. Это приглашение не случайность. Нам с Ричардом предстоял разговор. Но хотела ли я его начинать?

Глава 51

Мы медленно кружились под тихую, тягучую мелодию, и каждый мой шаг был осторожным, словно я ступала по тонкому, хрупкому льду. Шелковое платье плавно струилось вокруг ног, чуть слышно шурша тканью и едва касаясь отполированного паркета. Музыка обволакивала, усиливая напряжение, отчего мои движения становились еще более выверенными. Каждое касание руки Ричарда заставляло меня быть настороже.

Он держался уверенно и прямо, а нечто невидимое не позволяло мне отвести взгляда от его лица ни на секунду. Его глаза, темные и глубокие, отражали мерцающий свет сотен свечей, и казалось, что в них я вижу настойчивый и тревожный вопрос, словно Ричард надеялся увидеть за моей тщательно выстроенной маской хоть крупицу истины.

— Интересный вечер, не правда ли, госпожа? — произнес он негромко, будто обсуждал незначительные новости. — Кажется, все идет именно так, как задумал мой отец.

Я взглянула на него, приподняв бровь в деланом удивлении.

— Герцог всегда знает, чего хочет, — ответила я, тщательно подбирая слова, словно передвигая пешки на шахматной доске. — Но вы говорите так, будто сомневаетесь в его намерениях.

Это формальное обращение напрягало, но я понимала, почему он продолжает говорить именно так. Сейчас здесь шли переговоры не двух адептов, а двух представителей враждующих семей… враждующих стран. То, что будет сказано, повлияет на все.

Ричард улыбнулся с едва заметной горечью, его пальцы чуть крепче сжали мою талию.

— Намерения моего отца редко совпадают с желаниями окружающих, — его голос звучал тише и глубже, чем прежде. — Вы ведь уже успели это заметить, правда?

Я сделала еще один плавный шаг, удерживая ритм.

— Я доверяю только тому, что вижу сама. Пока у меня нет причин жаловаться.

Он пристально посмотрел на меня, и во взгляде мелькнуло нечто отчаянное, почти болезненное, прежде чем снова скрыться за вежливой маской безразличия.

— Иногда глаза видят только то, что им позволено видеть, — проговорил он. — Мой отец искусно создает иллюзию, чтобы мир видел именно то, что он хочет показать.

По спине скользнул холодок, но я усилием воли сохранила ровное дыхание и невозмутимость.

— И какую иллюзию он создает сейчас, по-вашему?

Ричард помолчал, ведя меня дальше по кругу. Я слышала шелест своего платья, дыхание партнера, ставшее немного глубже, и отдаленные аккорды музыки.

— Красивую и убедительную, — сказал он, наклоняясь ближе. — Но от нее отчетливо пахнет кровью и ложью. Я был уверен, что вы уже чувствуете это.

Его слова прозвучали так открыто, что внутри все невольно напряглось, но я заставила себя сохранить спокойную улыбку.

— Чувствовать и знать — не одно и то же, — ответила я, глядя ему в глаза. — Слухи разносят многое, но решения нельзя строить на догадках.

Ричард усмехнулся, чуть качнув головой, и теперь его взгляд стал острым и почти вызывающим.

— А если я скажу, что слухи не лгут? Что мой отец виновен в смерти своей жены и едва не отправил меня самого на верную гибель? Этого будет достаточно, чтобы начать мне доверять?

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба, внутри меня что-то болезненно сжалось, но внешне я осталась спокойной, продолжая танец и сохраняя вежливое выражение лица.

— Вы говорите слишком опасные вещи, Ричард, — ответила я. — Но любые слова ничто без доказательств. Верность покупается и продается легко.

Он кивнул, глядя на меня с решительностью, которой раньше я в нем не замечала.

— Моей верностью распоряжаюсь только я. И вы можете рассчитывать на это. В нужный момент.

Я прищурилась:

— Почему вы рассказываете это сейчас? Вы ведь не знаете, как я поступлю с этой информацией.

Его улыбка стала почти теплой, словно он впервые позволил себе приоткрыть завесу настоящих эмоций.

— Потому что я думаю, мы хотим одного и того же. Мы оба не желаем, чтобы мой отец получил абсолютную власть, о которой он так мечтает.

Я вновь шагнула в танце, не позволяя себе расслабиться ни на миг, и заметила:

— Ваши слова слишком прямолинейны для придворного бала. Не кажется ли вам, что мы должны быть осторожнее?

— Осторожность не значит бездействие, — ответил он негромко, почти вкрадчиво. — Я всего лишь пытаюсь понять, есть ли у вас свой план, или вы согласны быть лишь пешкой в чужой игре.

Я взглянула на него с легкой, сдержанной улыбкой:

— Планы есть у всех. Только время покажет, чей окажется лучше.

Он чуть одобрительно кивнул, и в его глазах мелькнуло уважение, которого прежде там не было.

— Тогда, госпожа, я