Джекпот для миллиардера. Создана для тебя - Вирсавия Вайс Страница 43

— Нет! Я бы не смогла тебя забыть!

— Тогда скажи мне, пожалуйста, откуда я знаю, что на букве «А» выгравировано «Ты моя навсегда»?

Она задышала, шумно втягивая носом воздух. Зрачки расширились.

— Ты не можешь этого знать! — прошептала она.

— Я не мог бы этого знать, — тихо сказал он, — если бы не я выгравировал эти слова. Ты моя навсегда, Катюша. Ты всегда была моей. Кстати, Ираида перенесла встречу на десятое. Я выясню всё, что с тобой произошло.

— Саш, давай просто оставим всё в прошлом. — Катя сглотнула.

— Нет, родная, я не позволю никаким демонам прошлого стоять между нами. Завтра я вылетаю. Пришли мне адрес.

Она отвернулась.

— Катя? Солнышко, ну пойми ты, наконец. Я всё равно тебя найду, или ты сама сдашься. Скоро ночь, ты готова к тому, что я опять приду к тебе? И как ты сказала? Буду брать тебя по-всякому? А потом это будешь делать со мной ты. Ты будешь брать меня по-всякому. Пока мы потные и обессиленные не упадем на влажные простыни. Но даже тогда я всё ещё буду находиться в тебе.

Она покраснела вся, даже милые розовые ушки стали красными.

— Прекрати, Саша. — прошептала она

— Никогда. Кстати, — он стал серьезным, — Ираида с тобой?

— Мама рядом.

— Надеюсь, не настолько рядом, чтобы слышать наш разговор, родная?

Катя улыбнулась.

— Передавай привет. Скоро мы будем вместе, Катюша. Я тебе обещаю.

Он поднял руку и провел по экрану.

— Екатерина Владимировна. Вы готовы?

Он увидел, как она подняла голову и кивнула.

— Скажи мне, — тихо попросил он, — скажи мне это.

— Я люблю тебя, — прошептала она и отключилась.

Алекс встал и вышел на террасу. Он помассировал затекшую шею и несколько раз глубоко вздохнул. Город уже съели сумерки. Воздух был влажным и соленым, со сладким ароматом гибискуса. Мир наполнился стрекотанием цикад и сверчков. Море тихо, маленькими волнами, накатывало на прибрежный песок и с шорохом отступало.

Алекс закурил. Вернулся в комнату и налил коньяк, рассчитывая на то, что алкоголь даст ему уснуть, и желание не поднимет его опять ночью в состоянии болезненной и чертовски неприятной эрекции.

Телефон завибрировал. Ксю.

— Да? Что ты нашла? Этого не может быть. От какого числа, можно выяснить? Октябрь десятого года? Ты уверена? Перешли мне.

Отбой. Телефон мигнул. Ксю отправила файл. Алекс его открыл. Легкая волна прошла по его телу. Он был уверен, не осталось ничего, кроме этого браслета, что послужило бы доказательством того, что они с Катей когда-то знали друг друга. Но, как обычно говорила Ксю: «Все, что попадает в сеть, остается там навсегда».

Он открыл фото, сделанное в октябре месяце, за месяц до Катиного дня рождения. Небольшой коллаж из четырех фотографий. Они тогда не пошли в школу, а уехали в Павловск. И бродили весь день по осеннему парку. Сашка тогда попросил прохожего их сфотографировать. У Катюшки на голове был венок из разноцветных кленовых листьев. И он целовал её в нос. Она улыбалась. Алекс вспомнил этот день так же ясно, как если бы он был вчера.

Он вспомнил, как они целовались. Катя стояла, облокотившись на ствол старой липы, а он целовал ей в губы, слегка касаясь их своими сухими, обветренными губами. Вот это фото. Алекс тут же почувствовал напряжение в паху.

А вот на последнем фото они пьют горячий глинтвейн, глядя друг на друга влюбленными глазами. Он помнил, как долго ему пришлось уговаривать продавщицу продать ему два бумажных стаканчика с горячим, одуряюще пахнущим напитком, разбавленным красным вином.

Он сделал два больших глотка. И написал сообщение:

«Родная, если у нас не было прошлого, тогда откуда эти воспоминания?»

Он прикрепил файлом фото, пересланное Ксю.

Не прошло и пары секунд, как телефон завибрировал.

Глава 25

— Да, Катюша? — он вышел на террасу.

— Что это? — хриплым, срывающимся голосом спросила она.

— Это мы. Ты и я. В октябре десятого года в Павловске.

— Это неправда, Саш, скажи, что это неправда!

— Родная, это самая настоящая правда, которую уже не спрячешь и никуда не денешь.

Алекс слышит, что она начинает всхлипывать.

— Это неправда, неправда.

— Малыш, скажи мне, где ты? Пожалуйста. Я буду рядом с тобой через шесть часов. Пожалуйста, родная.

Алекс ждет. Он слышит её дыхание в трубке, её всхлипы. Вздох.

— Саша, прости. Мне надо подумать.

И она отключается.

— Да твою мать! — Алекс раздраженно ударяет руками по балюстраде. — Вот на хрена! Не терпелось мне! Она сейчас опять закроется в эту свою раковину и исчезнет.

Он застонал и, одним глотком опустошив бокал, зашел в комнату.

Набрал номер.

— Эдик! Планы меняются. Джет должен быть готов завтра утром. Я не знаю пока куда. Или Пулково, или Шереметьево, или вообще Сочи.

Алекс сам не понял, почему сказал именно это. Но он научился доверять своему чутью.

Через полчаса он был твердо уверен в том, что завтра летит в Сочи. Пальцы быстро набирают номер Стаса.

— Стас! Да, супер. Тебя не касается, что между нами было и чего не было. Не обижаюсь. Нужно. Мой люкс. Завтра. Не волнует. Отлично. До встречи. Слушай, можешь выяснить, сколько частных самолетов, не арендованных, за последние три дня приземлялись в Сочи. Надо!

Отбой. Набор.

— Эдик, ты завтра все оставшиеся вопросы закрываешь тут сам и вечером летишь в Питер. Я с сыном вылетаю завтра утром. Передай экипажу, что борт летит в Сочи.

Отбой.

На часах почти полночь. Алекс заходит в спальню. В комнате стоит духота. Воздух влажный и липкий. Он подошел к окну и распахнул его настежь. Морской бриз ворвался в спальню. Раздевшись, Алекс лег поверх покрывала и прикрыл глаза, чувствуя, что веки сразу стали наливаться тяжестью.

— Малыш,