Отрада - Виктория Богачева Страница 40

Не потому, что страшился старосте в глаза посмотреть. Не потому, что робел перед ним или знал себя виноватым. Испугался той яростной волны, что зародилась в сердце и захлестнула его с головой, норовя утянуть прочь, в мир черной злобы. Перед взором заплясали багровые пятна, и только тогда Храбр склонил голову. Испужался, что себя не сдержит, что принесет еще большую беду, чем та, что уже постучалась в ворота отцовской избы.

— Поучи меня еще, — староста добродушно, едва ли не ласково усмехнулся.

Нынче вольготно было ему радоваться. Храбр смотрел подавленно, говорил – через силу, каждый раз проглатывая застрявший в горле ком. Голос его звучал тускло, без былой ярости, что загоралась в кузнеце, стоило повстречать старосту.

Да. Вольготно было нынче Зоряну Неждановичу потешаться.

— Не дело это, — коренастый, крепко сложенный Третьяк ступил вперед из толпы мужчин, собравшихся за спиной старосты.

Храбр посмотрел на него с благодарностью: тот был дружен еще с его отцом.

— Как можно – мальчишку в беде бросить? Ты, Зорян Нежданович, совсем сердцем очерствел, никак?

Следом за Третьяком двумя молчаливыми тенями шагали его сыновья. Кожевник Вячко также ступил поближе и подмигнул Храбру за спиной старосты, улыбнувшись щербатым ртом.

— Верно ты говоришь, — сказал тот Третьяку. — Негоже мальчишку бросать, али мы не люди? — и он всплеснул руками.

Староста прикусил язык. Оглаживая косматую бороду, Зорян Нежданович глядел на дюжих мужиков, ставших плечо к плечу возле Храбра. С ним одним он бы еще совладал... Ссорить с частью общины было ему нынче не с руки.

— Делайте, как знаете, — выплюнул он, цокнув языком. — Вот как зимой скотина оголодает, попомните мои слова, да будет поздно уже!

— Ты нас не стращай, — прошепелявил ему вслед Вячко. — От одного раза не убудет!

Когда тот скрылся с глаз, Храбр в пояс поклонился собравшимся вокруг него мужчинам: пока спорили со старостой, подтянулись еще несколько человек, которые помнили добро от его отца.

— Вовек не забуду, — дрогнувшим голосом молвил Храбр, выпрямившись. Его глаза блестели. — У каждого в долгу буду, не смогу...

— Ты словами не бросайся, сынок, — Третьяк, бывший ниже его на целую голову, похлопал его по плечу. — Мы ничего пока еще не сделали.

Мужи закивали в такт его словам, но Храбр едва заметно качнул головой. Как это не сделали, когда пошли против старосты? Но времени спорить у него не было, и потому он кивнул, соглашаясь с Третьяком, и все вместе они ушли с сенокоса, направляясь к опушке леса. Добравшись до нее, они спустились вниз по холму, к реке.

Им предстояло пройти самым страшным и тяжелым путем: вдоль берега. Твердята мог утонуть, и тогда вода должна была непременно вынести его тело на поверхность. Храбру было невыносимо даже помыслить о таком, но он рассудил, что эту часть поисков должен взять на себя.

Белояр, Услада и несколько ее подруг пойдут дальше в лес, в чащу, в которую ночью они не смогли пробраться. А он станет искать брата у реки...

***

Отрада остановилась, смахнула с лица выбившиеся из косы пряди и запрокинула голову, всматриваясь в бескрайнее, лазоревое небо. Высокие кроны деревьев, казалось, подпирали собой бесконечный небосвод. Солнце достигло полудня и припекало даже в тени. Не спасали ни широкие ветви, ни зеленая листва, ни слабый ветерок.

С самого раннего утра они с женщинами прочесывали лес. Не так их было много, подумала она, еще когда собрались все у избы Белояра и Услады. Надеялась отчего-то, что гораздо больше не побоятся старосты да его угроз. Даже подружка ее, Стояна, на пришла. Верно, той воспретила мать.

Конечно, дурные свои мысли она оставила при себе. Только их не хватало Усладе, на которую глядеть было невыносимо. Отрада подошла к ней с добрым словом, хотела утешить, и та едва сдюжила пробормотать что-то в ответ. Вестимо, все ее помыслы занимал младший братишка.

Во главе с Белояром девки да бабы вошли в лес и двинулись сразу в глубь. Сюда Отрада редко захаживала, даже когда искала для Вереи редкие травы али лакомилась спелой земляникой. Деревья казались незнакомыми, тропы – нехожеными, а коряги и палки так и норовили зацепить подол поневы.

Они разделились, условившись держаться неподалеку друг от дружки, и изредка перекрикивались. То тут, то там звучало имя мальчишки, и с каждым часом Отраде делалось все тревожнее.

Уж второй день начался, как Твердята пропал. Без воды, без снеди... Сколько весен минуло младшему брату Храбра? Поди, не больше девяти. Как же он, должно быть, испужался. А коли и ночь провел в лесу... Отрада себя не мнила трусихой, но она бы, верно, замертво на месте мальчишки упала, коли б довелось ей такое испытать. Не зря остерегались люди ходить в лес по ночам.

— Твердята! — в который раз позвала Отрада и прислушалась: в ответ, как и прежде, доносились лишь отголоски ее же крика.

Она пошла дальше, продолжая звать мальчишку, и иногда слышала голоса других женщин. Пару раз, запутавшись в поневе, не могла устоять на ногах и падала на землю, украшая подол черными разводами. Она испачкала лицо, когда грязной рукой провела по нему, смахивая испарину.

Ее путь резко взял в гору, и Отрада тихо вздохнула. Дыхание вырывалось из ее груди тяжелыми хрипами, а по спине стекали капельки пота. Она останавливалась пару раз, с такой жадностью приникая к бурдюку с водой, что горло ходило вслед глоткам.

Немного переведя дух, она продолжила взбираться в гору и в конце пути вышла на небольшую поляну, свободную от деревьев. Внизу был пологий склон, и шумела быстрая река, разделявшая земли двух общин

Отрада глубоко вдохнула, с наслаждением подставляя разгоряченное лицо прохладному, сильному ветру. А потом вздрогнула, словно что-то случилось. Сперва она даже не поняла, в чем дело, а потом звук повторился и внутри все похолодело, а после — резко оборвалось, рухнув вниз.

Она подскочила к самому краю и посмотрела вниз, на берег реки, и увидела там Твердяту. Он лежал навзничь и полусипел-полустонал, и его голос звучал совсем тихо. Отрада начала спускаться, но почти сразу же споткнулась, упала и покатилась вниз, пытаясь уцепиться за выступавшие корни деревьев, чтобы замедлиться. Но остановиться смогла они лишь в самом конце, когда очутилась на ровной земле. Почувствовав острую вспышку боли в правом плече, она кое-как поднялась, вся