Я и мои истинные - Яна Арская Страница 40

— Ли, ты чего? — осторожно поинтересовалась я, не понимая, почему маленькая наложница такая взвинченная.

— С чего бы начать… Багрот объявил нам войну. Во дворец только что пришел гонец от их короля.

— А хорошая? — убито спросил Аттис, явно уже прочитавший все в мыслях разгневанной лисы.

— Матушка-драконица носит под сердцем будущего правителя. Возрадуйтесь, только не слишком громко. Все равно за вас это уже сделал каждый кролик в Нан-Шэ!

— Так порошки все же подействовали? — неуместно громко ляпнул Шиан. Его слова повисли в глухой тишине.

36. Глава про веревки и краску

— У них ведь есть технологии, не освоенные Шаа. А из-за стремительного убывания женского населения им нечего терять!

— Дорогая?

— Да-да, сейчас… Просто понять не могу, о чем Шиасад думает? Мы все висим над бездной на тоненькой ниточке, а он решил устроить войну прямо во время природного кризиса. Безумие.

— Кхм!

— А еще эти разговоры про ребенка Бринны — мол, он вовсе не от императора. Хотя подобное бы сразу вскрылось драконами. Бедный Аттис. Его теперь из дворца выпускают только с гвардией!

— Можно я продолжу? — Луис в очередной раз откашлялся. Стоять на одном колене ему было тяжело, учитывая, что последние дни он оставался связующим звеном между моей семьей и дворцом, кипящем от обилия новостей.

— Прости-прости!

— Я получил должность магистра. Наконец-то! Твоя подруга из пещерных, кхм, из кроманьонцев стала отличным доказательством нескольких моих теорий. Теперь ничто не мешает нам заключить брак, — Он гордо улыбнулся. — Ты рада?

— Но ведь тогда тебе придется переехать из этой роскоши в мой скромный особняк, — фальшиво ужаснулась я и развела руками, как бы призывая насладиться открывающимся видом.

Холостяцкая квартира ученого находилась в квартале одиночек, и ее нельзя было назвать сверхкомфортной. Стол, пара стульев, узкая кровать, на которой спали реже, чем того требовали приличия, и огромный шкаф, до потолка забитый книгами. Попав сюда впервые, я испытала ностальгию. Как в университетской общаге, только голодных и озабоченных парней в разы больше.

— Я готов пойти на такие жертвы, — смиренно признался Луис.

— Там будут дети, мечтающие пожевать твой хвост. Или — что хуже — залить чернилами твои записи!

— Ты меня сейчас отговорить пытаешься? Поздновато спохватилась. Я еще в плену у многоногов все для себя решил. Так ты станешь моей супругой или как?

— Ну… даже не знаю. А что полезного ты привнесешь в наш быт? Стирать умеешь?

— Укушу.

— Фи, какие мы грозные, — Я надула губы, наслаждаясь знакомым блеском в узких зрачках любимых глаз. Луису нравилось, когда его дразнят.

— Я люблю тебя, невыносимая моя, — промурлыкал ученый, опуская подбородок мне на колени и хитро поглядывая снизу вверх. — Примешь мою метку, которую бы следовало поставить при свидетелях, не будь твой поехавший дракон таким патологическим ревнивцем?

— Приму с благодарностью и всевозможным почтением.

А вот Каина можно было понять. Только недавно от его брата отбились, а тут уже новое пополнение.

— Прошу. Кусай, — Стол подо мной слегка скрипнул, когда я отстранилась и протянула ему босую ступню.

Было в этом жесте нечто глубоко сакральное. То, как он касался меня; то, как смотрел и скользил губами по голени. Даже место, выбранное мной, говорило о нашей связи гораздо больше, чем могли представить чужаки.

Зубы, погруженные в кожу. Короткая вспышка боли, сменившаяся волной возбуждения.…

И все закончилось.

От большого пальца ноги и до лодыжки шел карминовый рисунок. Четкие линии и острые углы.

Я чувствовала себя разгоряченной, Луис дрожал, прижимаясь лбом к моему колену. Ритуал планировался таким образом, чтобы иметь в запасе несколько свободных часов, принадлежащих лишь нам.

— Это было, — хрипло отозвался лис, — непередаваемо. Не думал… не представлял, что будут настолько сильные ощущения.

— Интересно, что ты скажешь, когда увидишь мой подарок.

В руках у меня появился рукодельный ошейник, больше похожий на чокер, чем на средство дрессировки. Внутри было вышито два иероглифа: «Принадлежит» и адаптация моего собственного имени.

— Никто в абканате не будет знать, а ты все-таки мой и только мой, — прошептала, наклоняясь, чтобы застегнуть украшение на длинной шее пятого супруга.

— Почему не предупредила? Я ничего не подготовил…

— И не надо. Обойдусь без сотой побрякушки или платья!

— Хм, кстати, обычно связь укрепляют спариванием. Так говорят, — ненароком обронил лис. Ну, кто бы сомневался. Наш ученый магистр никогда не отрицал сладострастности собственной натуры…

Я бы могла замучить его одним только приказом отжаться пятьдесят раз, но в этот день хотелось чего-то особенного. Чего-то, что позволит не думать о плохом.

37

— Это немного не то… на что я рассчитывал, — голос Луиса дрожал, как задетая пальцем струна. — Ты… ах… щекотно!

Шелковые веревки и баночка алых чернил пришлись к месту.

Держать в руке перо было привычно и даже приятно. Нагое, связанное и очень белое тело красиво выделялось на фоне полов из темных пород дерева, а еще забавно вздрагивало каждый раз, когда я макала отточенный острый кончик в краску и возвращалась к нему.

У Луиса не было бугров мышц, столь ценимых в зверином обществе, что не мешало ему быть привлекательным. Длинные ноги, обтянутые тугими мышцами, впалый живот. Розовые соски потемнели на свежем воздухе.

— Что ты там пишешь? — зажмурился ученый.

— Ругательства всякие. В основном на русском языке, можешь не переживать.

Я легонько куснула нового мужа за щеку и продолжила выводить узоры на идеальной коже. С губ Луиса сорвался стон. Мужское достоинство, слегка сдавленное петлей шелка, окрепло еще сильнее, натягивая оковы.

— А как же ты?.. Я хотел, чтобы сегодня и тебе было хорошо… угх…

— Главное — мне весело.

Короткий укол. Он дернулся, и алая клякса расползлась паутинками там, где должна была быть роза.

— А ведь так красиво получалось, — вздохнула я. — Ты все испортил. Теперь придется