Усадьба госпожи Аннари - Юлия Шахрай Страница 4

Поднявшись, чувствую, что сегодня сил у меня прибавилось. Умываюсь и переодеваюсь в платье, надеваю туфельки и отправляюсь обследовать место, в котором оказалась.

Пол настолько пыльный, что явно заметна дорожка, ведущая к лестнице, расположенной в середине коридора и делящей его на два крыла. В каждом крыле по четыре двери. Из любопытства заглядываю в ту, что расположена напротив моей, и обнаруживаю там кабинет. Стол и кресло закрыты чехлами, шкаф у окна выглядит обшарпанным, в углах паутина, всё покрыто пылью. Запах сырости.

Спускаюсь на первый этаж и оказываюсь в просторном холле. Здесь тоже пыльно. Похоже, экономка и кухарка совсем не убирались. По протоптанной среди пыли дорожке сворачиваю направо. Навстречу мне выбегает радостная дочка:

— Мама, ты проснулась!

Обнимает меня своими тоненькими ручками, и я обнимаю её в ответ. Спрашиваю:

— Где здесь кухня?

— Пойдём! Отведу тебя.

Малышка берёт меня за руку и ведёт по коридору, а затем открывает дверь, которой он заканчивается.

Кухня пять на пять метров. У одной стены расставлены шкафчики, мойка, плита необычного вида — четыре металлических круга на простой деревянной поверхности. В одном из углов свалены разломанные табуретки и остатки какой-то другой мебели. Повсюду мусор и грязная посуда. Более-менее чисто только на кухонном столе, где стоит сковорода с омлетом, тарелка с нарезанным хлебом и ломтями окорока.

Здесь есть две двери. За одной обнаруживаются ступени, ведущие вниз, за второй — небольшая веранда и выход на улицу.

— Дядя Рансон уже уехал и оставил нам завтрак, — важно сообщает дочка.

— Садись за стол. Сейчас помою тарелки и столовые приборы.

— Да, мама.

Вместо средства для мытья посуды лежит мыло, а вместо губки — тряпочка. Горячая вода есть, и это меня очень радует. Сперва хорошенько отмываю тряпочку, а уже потом берусь за посуду. Чтобы не заставлять малышку ждать, мою только то, что потребуется нам сейчас, но уже твёрдо знаю, что после завтрака займусь уборкой — жить в такой грязи совершенно не хочется.

Во время завтрака узнаю, что экономка и повариха молили господина Рансона о пощаде, но он на них совершенно не обращал внимания. Связал верёвкой, сел на коня и отправился в город. Девочка рассказывает это с такой радостью, что у меня невольно вырывается вопрос:

— Они тебя обижали?

Малышка немного тушуется, а потом по-взрослому вздыхает:

— Это уже не имеет значения. Главное, что теперь ты поправилась и мы снова вместе.

Значит, обижали. Но раз она не хочет об этом рассказывать, не настаиваю.

После завтрака улыбаюсь:

— Я сейчас схожу переоденусь, мы обследуем все комнаты этого дома и начнём уборку. В грязи живут только свинки, а мы ведь не они?

— Конечно, не они! — заверяет малышка. — Пойдём!

Подбегает и берёт меня за руку.

В комнате тщательнее осматриваю свои вещи. Выбираю блузку и юбку из тех, что похуже, а потом мы с дочкой отправляемся обследовать дом.

На втором этаже, помимо комнаты, в которой я проснулась, и кабинета, находится библиотека, каморка с лесенкой, ведущей на чердак и перекрытой решеткой с навесным замком; ещё две спальни, гостиная и ванная комната с деревянной ванной. Из окна коридора можно рассмотреть ворота и просёлочную дорогу, которая начинается сразу за ними. А ещё крохотную деревеньку на горизонте. В остальном же кругом луг и лес.

На первом этаже рядом с кухней располагается спальня с отдельной ванной комнатой. Судя по оставленным вещам, здесь кто-то жил. С противоположной стороны за дверью обнаруживается коридорчик с четырьмя маленькими и не особенно уютными комнаткам, явно предназначенными для прислуги, и маленькая ванная комната.

Дочка проводит меня в одну из спален и произносит:

— А я вот тут жила. Видишь, за окном грушевое дерево? Можно перелезть через подоконник и сразу же покушать.

При взгляде на тонкий матрасик и латаное одеялко сердце сжимается от жалости. И когда дочка гордо демонстрирует свои «сокровища» — тканевую куклу без одной пуговицы, которой обозначались глаза, в замызганном платье; камешек с дыркой; несколько лоскутков и крохотное зеркальце — становится ещё грустнее.

— А где твоя одежда? — интересуюсь я.

Она открывает небольшой сундучок, в котором находятся два летних платья, два более тёплых и три ночные рубашки. Вещи выглядят не так плачевно, как я ожидала, и это меня приободряет.

Ещё в этом крыле обнаруживается вторая спальня с остатками вещей, кабинет и просторная столовая, рассчитанная человек на двадцать.

Во втором крыле первого этажа расположились гостиная, туалетная комната, огромный бальный зал и выход в зимний сад, который сейчас выглядит засохшим — вероятно, его давно никто не поливал.

В комнатах пыльно, часть мебели скрыта чехлами, часть сломана. Выделяются светлые пятна на стенах — раньше, по-видимому, тут висели картины. Нет статуэток, подсвечников или других вещей, создающих уют.

Закончив с осмотром дома, выходим через главную дверь во двор. Передо мной дорожка, через двадцать метров заканчивающаяся покосившимися коваными воротами, и сад с фруктовыми деревьями, буйно заросший сорняками. Справа от ворот тропинка, ведущая к сараям. Заглянув внутрь первого, обнаруживаю там пустые стойла для десяти лошадей. Во втором сарае нахожу сломанную карету и кучи мусора.

Возвращаясь к дому, замечаю, что он каменный. Когда-то побеленный, но теперь побелка растрескалась, пожелтела, а местами и отвалилась.

Свернув на дорожку, огибающую дом, обнаруживаю дверь на кухню.

Прохожу дальше и попадаю на скотный двор. Никаких животных, кроме трёх кур и одного петуха, тут нет, но зато сами строения вполне неплохо сохранились.

Продолжая огибать дом, добредаю до выхода из зимнего сада, который я не заметила изнутри. Здесь небольшая мощёная площадка, с расставленными на ней каменными скамейками; клумба, заросшая сорняками, и дорожка, ведущая вглубь сада. Она приводит нас к небольшому прудику и полуразвалившейся беседке.

Возвращаемся в дом. Отыскиваю в одном из кухонных углов метлу, швабру и ведро. Поскольку занавески в этой комнате дырявые и отремонтировать их не представляется возможным, решаю пустить их на тряпки.

Прежде чем приступить к уборке, вместе с дочерью спускаемся в подвал. Он довольно большой — десять на пять метров. Вдоль одной из стен расставлены бочки из-под вина, но когда открываю краны, из них ничего не льется. Над бочками полки для вина, но бутылок на них нет.

С другой стороны с потолка свисают крюки. На одном из них висит окорок. В коробках и ларях у стены обнаруживаю около трёх килограммов муки, пару килограммов