Василиска 3 - Ольга Анатольевна Чумаченко Страница 39

— Жаль! — выдохнула Лиска. — А сам, смог бы нанять для своих отказников учителя? Сейчас бы им хотя бы грамоту и счёт освоить, а через год… видно будет, тем более, один учитель тебе задолжал. Можно же предложить ему договор на год. Тем более, потом, ты сам сможешь написать ему характеристику, указав, что он и магически одарённых детей обучал. И уехать отсюда он сможет, ни как побитая шавка, а как уважаемый человек.

— Не получится, — пробурчал рыжий. — Если я заявлюсь с таким желанием — нанять для уличных детей учителя, даже за долги, решат, что я скрываю прибыль. Тут даже разбираться никто не будут, сумму налога повышенную назначат, и придётся мне продать таверну и податься… вон, с ребятами обозы охранять. Если возьмут.

— Ну, тогда, надо, чтобы всё было по закону, — кивнула Лиска, понимая его. Кое-что в местных законах она уже знала. — Тогда, возьми сначала детей под свою опеку, а потом, предъяви долг учителя местному управляющему. Должнику нужно будет явиться, подтвердить свой долг, сказать, что согласен отдавать его по своей специализации. Значит, единственный способ, это учить твоих детей. Вам придётся заключить договор, так как за работу даже должнику положено платить, естественно, часть, как твоего долга, так и его заработка, в таком случае, будет идти в казну. Но ты можешь договориться, чтобы проживание и питание входили в ту самую оплату ему. Плюс, маленькое денежное довольствие. Посильное для тебя. Но по истечению сроков договора, он так же сможет получить именно от тебя свою характеристику. — Мужчина задумался. Опека над детьми — это ответственность. Он и так делает, что может. Кормит, одевает беспризорников. Конечно, долг тут, но это же он будет платить учителю. — Один год! Тот же документ опеки на год можно взять. — Подкинула Лиска информацию, о которой он не знал. — Но это не всё! У нас говорят, появился ребёнок, Бог даст и на ребёнка.

Да, Лиска уже решила, что если дети — ничьи — и ему не нужны. Она себе их заберёт. Это же чего ему стоило, воспитать их сплочёнными, не склонными к попрошайничеству и воровству. Видимо, долгая служба в наёмной службе способствовала. А с помощью, если этот мужчина возьмёт под опеку детей. Она сделает всё, чтобы им всем помочь. Конечно, опять придётся крёстного подключать.

— Мне надо подумать, — потёр мужчина лысую голову.

Наёмники за время их разговора привели в порядок своего пострадавшего друга. Перебинтовали так, как она сказала. Из-под своего укрытия, в виде капюшона, поглядывала белянка вместе с шамой на происходящее вокруг. На бросаемые молодым мужчиной взгляды в её сторону. Ну, пощупал, и что так реагировать? Пф!!!

— Мне бы поесть и малыша своего покормить, хочу вперёд обоза уйти, — дотянулась белянка до своей кожаной обуви, достав из одного мягкого кроссовка монетку. Золотую! — Только у меня только это осталось. — Положила Лиска её на стол, одев, и завязав шнурки. Рыжий хозяин невозмутимо поднял голову, соображая, где взять сдачу? Поднялся, но деньги пока не взял. Наёмникам сказал, чтобы и они не торопились, сейчас завтрак будет. А то, сколько потом не смогут увидеться? — Можешь, не прощаться с ними, они ночью к тебе со стражей из города заявятся. — У-у-у… глаза округлили. У всех! — Ночью кто-то пытался моего ездового ящерка увести. А на нём охранка. Так что получили они небольшие ожоги. Но это не всё! Ночью кто-то пытался и к детям на чердак влезь. А я медитировала. К тому же, не люблю, чтобы непонятные личности лезли туда, где я сплю. Дети это одно, а вот мужчины… Лестницу я с ночным визитёром столкнула со стены. И типчик, покряхтев, убежал. А свой бы не сбежал! Разорался бы любой, кто без злого умысла. И, заметила, что он что-то швырнул под стенку. А мне показалось, что это что-то он собирался подкинуть детям. А если это что-то ворованное? Ну, не верю я в добрые помыслы таких личностей! Пришлось немного помагичать. Утверждать не могу, не видела, но слышала, как в лесу, там, за дорогой, шуршали ветками и листьями. Прятали что-то.

Наёмники переглянулись, и было кинулись в двери. Это же, если у них тайно обоз обворуют, им штраф платить. Не-нет! Так дело не пойдёт! И им не хотелось и Лиске. Остановила она их, предупредив, чтобы её в свои дела не втягивали. Сказала, чтобы сделали вид, что просто обход и проверку перед отправкой делают. И, заодно, обход территории. Если они всё вернут, то случай займут. Огласка никому не нужна. Ни простому люду в обозе, ни наёмникам. Это если бы было открытое нападение. Бой! А тут…

— Кто?.. — прохрипел хозяин таверны.

— Не ваши, не местные, но подставить, по-моему, именно тебя с детьми решили, — задумчиво произнесла это Лиска. — А предложений, случайно, не получали, продать таверну? — Рыжий насупился. Глубокая складка появилась на его лбу. Было дело. Было. — Тогда, смотрите! Если моё предложение тебе не подойдёт. Я перекуплю долг учителя. И условия для него не изменю. Будут всё приемлемо. Давай, поем, сходим к управляющему. Сразу напишу, что если ты не справишься с возложенной на тебя ответственностью, буду ждать должника в соколином имении. Мне как раз нужны простые учителя. И, на всякий случай, напишу, что провела с твоими подопечными весь вечер и ночь. И служитель это подтвердит. Мало ли?

Хозяин пошёл на кухню, по выскобленному деревянному полу. Чисто. Да, место у него не проходное, останавливаются на постой, в основном, работяги, везущие грузы с местных аналогов добывающих предприятий. Но, как догадывалась белянка, проходили здесь и браконьеры. Место здесь не приметное.

— Родин, — произнесла Лиска ему в спину. — Дети у тебя хорошие. Если откажешься, я их заберу. Всех!

Глава 23

Как же быстро идёт время⁈ На некоторое время Лиска осталась в помещении, заставленном деревянными столами и лавками, вдвоём с пострадавшим наёмником. Привалившись к стеночке, он не сводил с неё глаз. Потом, всё же не выдержал испытание тишиной.

— Ты же девочка, и не боишься без сопровождения ездить? — лекарства, видимо, подействовали, так как в его голосе не слышалось отголосков недавней боли.

Забрала Лиска со стола свою золотую монету, зажав в кулаке и, пошла к мужчине, развязывая по пути шнурок на капюшоне.