Я твоя пленница - Алёна Рю Страница 38

Принц приподнял густую бровь.

– Какой неожиданный выбор.

– Открою тебе тайну, мой принц. Но ты должен поклясться, что никому не скажешь.

Алтимор прижал ладонь к сердцу.

– Клянусь.

– Я совершенно не умею петь, – призналась я. – И всю жизнь этого стеснялась.

– Значит, исправим. Будет тебе пение. И даже танцы, если захочешь.

– Это бы тоже пригодилось.

Мне захотелось принца поцеловать, но я ограничилась благодарной улыбкой.

Нельзя сдавать свои позиции в первую же минуту.

Глава пятнадцатая. Игрушка Его Высочества

– Как ты, моя милая? – поинтересовалась Августина, найдя меня в гостиной принца. – Смотрю, сияешь, как новая монета.

После разговора на крыше я всё не могла перестать улыбаться.

– Между вами что-то произошло? – понизив голос, поинтересовалась женщина.

– Нет, – я мотнула головой. – Но я… Кажется, я на минутку почувствовала себя счастливой.

– Что ж, тогда давай сделаем сегодняшний день еще лучше.

Августина умела общаться с портными на их языке. Она знала, как называются ткани, даже как называются разные типы швов. Мне оставалось только стоять, пока снимают мерки, и отвечать «да» и «нет» на различные варианты. Надо сказать, дело это оказалось утомительным, но по сравнению с днями в седле всё-таки не настолько.

Пока мы занимались платьями, слуги подготовили мою комнату. Мне подумалось, что вот у Кириана была в покоях вторая спальня. А у принца нет. Интересно, почему? Об этом я между делом спросила Августину.

– Видимо, во второй спальне не было необходимости, – она пожала плечами. – Насколько я знаю из дворцовых сплетен, у Его Высочества не было постоянной женщины, чтобы ее туда поселить.

Вот как… Неужели получается, что я теперь постоянная женщина?

Когда портные удалились, принц предложил нам с Августиной пообедать втроем. Но вдова отказалась, сославшись на какие-то дела.

– Ты ей нравишься, – заметил Алтимор. – Но она явно злится на меня.

Мне вспомнилось, как Августина сказала, что каждый из двух мужчин будет держаться за меня до тех пор, пока боится, что меня уведут. Значит ли это, что правильнее вызвать ревность Алтимора и что-то сказать про Кириана?

Нет, делать этого мне не хотелось. Может, и надо научиться играть в местные игры. Но всё это казалось неискренним, и душой я выбирала честность. И с собой, и с принцем.

– Надеюсь, со временем все уляжется, – пожелала я.

Алтимор кивнул, и мы сменили тему. Принц попросил меня рассказать о лингах, о наших традициях и богах.

– В природе все едино и взаимосвязано, как в одном организме, – заметил он, когда мы заговорили о вере. – Не логичнее ли предположить, что за созданием мира стоит единый разум и бог всего один?

– Но как тогда объяснить, что он сегодня к тебе благосклонен, а завтра нет? – возражала я. – Гораздо логичнее предположить, что богов несколько, и каждый из них видит мир по-разному. Бог войны потворствует солдатам, а богиня плодородия – матерям. Одни хотят убивать, а другие – давать жизнь.

– Хм, – качнул головой принц. – Никогда не смотрел на это так…

Разговаривая с Алтимором, я поймала себя на том, что наслаждаюсь беседой. Не потому, что он принц, и даже не потому, что он мне нравится. С ним оказалось неожиданно интересно. Он не давил своим мнением, как иногда делал Кириан, а казалось, искренне интересовался другой точкой зрения. Даже если был с ней не согласен.

И в целом всю трапезу принц вел себя вежливо, не пытаясь дразнить, и ни разу, даже невзначай меня не коснулся.

А мне бы этого хотелось? Ох, Ниа, о чем ты думаешь!

К нам подошел слуга и доложил, что прибыли учителя и ждут в библиотеке.

– Благодарю за беседу, Ниада, – проговорил Алтимор, поднимаясь из-за стола. – Я провожу тебя в библиотеку, но потом буду вынужден снова уйти в дела. Думаю, с Ройсом тебе будет привычнее.

Он махнул, и карауливший у двери здоровенный воин подошел к нам ближе.

– Ваше Высочество, – он вытянулся по струнке.

– Ройс, с этого момента ты личный охранник Ниады. Если с ней что-то случится, то сначала тебя четвертуют, а потом укоротят на голову. Это понятно?

– Так точно, Ваше Высочество!

Пока мы шли по коридорам, навстречу нам то и дело попадался кто-то из слуг. Они скользили вдоль стен, как тени, уступая дорогу принцу. Но я чувствовала на себе взгляды, полные недоумения и неприязни. Рабыня, одетая в платье как у благородной леди. Дикарка и чужестранка, которой они обязаны прислуживать.

Те же взгляды я замечала и у учителей, когда принц представлял нас друг другу. Седовласые профессора, казалось, умели держать лицо. Но во взглядах нет-нет, а проскакивало презрение. Историк оказался поклонником трактатов о лингах-дикарях. Географ в первый же урок поспорил со мной, что нет ничего севернее наших земель. А теолог настолько невзлюбил мои взгляды на богов, что сослался на внезапную болезнь и отказался преподавать. Учитель пения едва ли не морщился, стоило мне открыть рот. И только учитель танцев, казалось, испытывал ко мне что-то вроде сочувствия.

И тем не менее я не собиралась сдаваться. Каждый день рано вставала, исправно ходила на уроки и выполняла все задания. Изучать историю оказалось интереснее всего. Узнавать, как империя строилась по кирпичикам. Конечно, по мнению моего преподавателя, все завоеванные народы были жуткими дикарями, и если бы не первый император, никогда бы не слезли с дерева. Но если пропускать мимо ушей личные оценки, сами факты были любопытны. По всему получалось, что у ангорцев остался только один соперник на континенте – Риферот. Но за последние годы тот успел подмять под себя юго-восточные земли и теперь был не менее силен, чем империя. Хорошо, что пока с ними успешно шла торговля. Но по мнению того же историка, рано или поздно государства должны будут столкнуться.

– Почему нельзя всем жить в мире? – не понимала я.

Профессор посмотрел на меня как на глупенькую, но все же ответил:

– Потому что такова логика исторического процесса.

Забавно, что на тот же самый вопрос Алтимор отвечал куда проще:

– Потому что нет пределов человеческой жадности. Сегодня ты довольствуешься тем, что есть. А завтра тебе хочется больше. Сильный жрет слабого и забирает все его ресурсы. В этом и заключается пресловутый «исторический процесс».

Принц часто бывал занят, и вместе мы ели далеко не каждый день. Я понимала, что он не мог взять меня на семейный ужин, и уже радовалась, когда удавалось хоть сколько-то времени провести вместе.

Однажды вечером, когда мы обедали вдвоем на крыше, меня угораздило ляпнуть:

– Не думала, что у наследника трона