Клаудия Грэй - Звездная ночь Страница 38

Мама сильнее сжала мое плечо. Ее рука дрожала. Я с любопытством глянула на нее, но мамино лицо оставалось непроницаемым.

Папа, кажется, вообще не услышал того, что сказала миссис Бетани.

— Призраки ненавидят вампиров. Они враждебны и очень опасны. Вчерашний вечер доказал это, не оставив и тени сомнений.

— Этого я не оспариваю, — подтвердила миссис Бетани. — Я имела в виду только одно: мы по-прежнему должны придерживаться наших собственных целей, а не устраивать истерику из-за призраков.

Слова отца напомнили мне о вопросе, возникшем у меня после того, как я впервые поговорила с Балтазаром о привидениях.

— А почему призраки ненавидят вампиров?

Мама с папой переглянулись, явно не зная, что сказать и говорить ли вообще. Миссис Бетани сложила руки. Ответила мне именно она:

— Никто точно не знает своего происхождения: ни вампиры, ни люди, ни призраки. Мифы весьма отличаются друг от друга, а наука мало что может сказать тем из нас, кто сумел пережить свою смертную жизнь. Но сохранились легенды, в которых содержатся крохи истины.

— Легенды?

— Когда-то существовали только люди, — сказала миссис Бетани. — Очень, очень давно. До появления исторической науки, даже до появления истинного человеческого сознания. Следовательно, это было время до... нравственности. Намерение. Эмоция. Человек жил, как животное, в единении с радостями плоти и не пытаясь понять собственную душу. То, что сегодня человечество называет сверхъестественным — предвидение, чтение мыслей, умение проникнуть в чужой сон, силы, превосходящие возможности плоти, — все это в те времена было частью природного мира, такой же простой и очевидной, как земное притяжение. Но человек эволюционировал. Развивалось сознание. А вместе с сознанием появилась способность грешить.

Я молча уставилась на миссис Бетани. Мне никогда не доводилось слышать ничего подобного, и, судя по напряженному молчанию родителей, им тоже.

Миссис Бетани продолжала, и впервые ее голос не звучал ни холодно, ни презрительно:

— Настал день, когда один человек убил другого: не обдумывая этого заранее, без намерения, даже не понимая, что значит отнять чужую жизнь. Но когда этот удар был нанесен, узы между естественным и сверхъественным мирами порвались. И хотя жизнь первой жертвы завершилась, ее существование не закончилось. Сверхъестественная часть первого убитого раскололась надвое — на тело и на душу. Вампиры — это тело нежити. Призраки — души нежити. Наши силы непохожи. Наши сознания различны. С тех пор и навсегда мы отделены от них и от человечества.

От избытка новой информации голова у меня кружилась.

— И все это правда?

— Доказать этого я не могу, но многие из нас давно в это верят, — призналась миссис Бетани. — И сама я тоже склонна верить.

— Вы хотите сказать, всякий раз, как возникает новый вампир, возникает и привидение?

— Нет. Наше «генеалогическое древо» расщепилось с тем самым первым убийством. Вампиры могут создавать и других себе подобных. Призраки... им приходится быть более изобретательными. — На губах миссис Бетани играла странная улыбка. — И все-таки они тоже могут появляться спонтанно. Определенные виды убийств, в особенности те, что связаны с предательствами и нарушением обещаний, влекут за собой появление привидений. Это редкость, но это случается.

— Но если вампиры и призраки больше не имеют между собой ничего общего, почему они нас ненавидят?

Она пристально всмотрелась в меня и только потом произнесла:

— Большинство призраков не могут долго поддерживать физическую форму. Должно быть, это сводит их с ума — видеть мир, но быть не в состоянии стать его частью. Подумайте, как бы вы себя чувствовали, мисс Оливьер, если бы оказались в такой ловушке: в бессилии наблюдать за существованием живых мертвецов, которые по-прежнему в состоянии чувствовать, действовать и наслаждаться своей земной жизнью. Подумайте, насколько мы ближе к настоящей жизни. Теперь вам более понятно?

— Да, думаю, теперь понятнее.

— Разумеется, если вы увидите еще что-нибудь, немедленно мне сообщите. Адриан, Селия, благодарю вас за то, что вы так быстро привели ее ко мне.

— И это все? — Мама тряхнула головой. — И мы ничего не можем сделать, чтобы защитить учеников?

— Ученикам всего лишь нужно не проводить слишком много времени в одиночестве. — Миссис Бетани вскинула бровь. — В особенности в уединенных помещениях, далеко от преподавателей, в надежде, что вот-вот придет их возлюбленный.

— В следующий раз я пойду туда только вместе с Балтазаром, — пообещала я.

Миссис Бетани сердито нахмурилась, но родители чуть не прыснули.

Мы шли из каретного сарая, где находился кабинет миссис Бетани, обратно в школу. День был пасмурный, не по сезону холодный, и я пожалела, что не надела более теплую куртку. Папа обнял меня:

— Ты встревожена?

— Нет. А вы?

— Нет, — сказала мама, но, увидев мое лицо, вздохнула. — Ну ладно. Да. Но не по какой-то особой причине, а просто потому, что мы твои родители и любим тебя.

— А что миссис Бетани подразумевала под «конструктивным способом» избавиться от привидения? — полюбопытствовала я.

— Будем надеяться, что эта проклятая штука уже исчезла, — сказал папа. Это как-то мало походило на ответ, но прежде чем я успела задать следующий вопрос, папа заулыбался и помахал рукой. — Смотри, кто там.

К нам навстречу шел Балтазар в длинном пальто и темно-синем шарфе, небрежно намотанном на шею.

— Ну, как прошел допрос инквизиции?

— Ты и сам можешь представить, как весело, — буркнула я.

— Что ж, раз это место населено привидениями, думаю, нам не мешает сменить обстановку. — Балтазар продемонстрировал свою самую обворожительную улыбку. Просто неправдоподобно обворожительную. — Разумеется, с вашего разрешения, мистер Оливьер, миссис Оливьер.

— Что ты имеешь в виду? — спросила мама.

— Если вы не против, то я надеялся время от времени вывозить Бьянку из кампуса. Может, начиная прямо с этих выходных. Мы могли бы съездить в Ривертон или еще куда-нибудь. Она помогла бы мне освоиться в двадцать первом веке. А я могу рассказать ей о том, где бывал и что видел. — Балтазар преподнес все как свежую идею, словно мы с ним не продумывали это в течение нескольких недель. — Я знаю, она еще слишком юна, чтобы ходить на свидания вне кампуса, но до тех пор, пока у нас тут живет призрак, я буду чувствовать себя в большей безопасности где-нибудь в другом месте. Держу пари, и Бьянка тоже.

— Безусловно, — поддержала я. — Совершенно точно.

У родителей не возникло ни малейших подозрений. Если честно, они просто пришли в восторг. Конечно, я знала, что им нравится Балтазар, да и кому бы он не понравился? Но мне казалось, что родители просто из кожи вон лезут, чтобы нас сосватать. Однако до тех пор, пока это было нам на руку, я не собиралась спорить. Папа сначала обратился к Балтазару: