Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле Страница 37

Он огляделся и заметил ее оружие у порога. Защита была примитивной, но магия крови смогла бы их предупредить.

Гетен посмотрел на изгиб ее высоких скул, красно-коричневые веснушки, ставшие созвездиями на ее щеках и носу, несколько было на лбу. Они усеивали ее грудь, плечи и бедра, и он заметил это, когда помогал с ранами. Может, веснушки были и на ее груди. Он отогнал заманчивую картинку.

Он не знал место Галины в его лабиринте теней. Воительница манила, но была непростой. Она защищала, но и сама нуждалась в защите. Она целовала его как любовница, и он желал ее больше всех. Она вызывала желание. Желание выжить, победить. И она заставляла его поверить, что он мог.

Галина была силой и надеждой.

Она была его солнцем.

Но как ему овладеть этой силой? Точно не используя ее. Она не позволит мужчине управлять ей, и он не хотел бы ее в таком случае. Не такой женщиной он восхищался.

И он восхищался ею, это было точно. Она давала ему силу и поддержку. Она держала слово, защищала его, дала ему убежище, которое было ближе к силе солнца, и люди тут понимали тепло и силу света дня.

Гетен посмотрел в окно, щурясь. Как долго он спал? Солнце не достигло зенита, но утро уже прошло. И Галина проснулась, открыла ставни, впустив солнце в комнату, и вернулась в кровать. Она могла не спать всю ночь, сторожить его.

Он убрал пальцы от ее руки, подавив ругательство, потеряв ее тепло, проклиная желание к ней. Он как можно тише выбрался из кровати и провел ладонями по спутанным волосам. Во рту будто была грязь. Он выпил чашку воды, наполнив ее из графина, выпил еще две чашки и ощутил себя человеком. А потом вытянул руки к каменному потолку и нахмурился. Он пах хуже, чем ощущалось его дыхание.

— Нужно помыться, — но он не мог отвернуться от солнца и тепла, льющихся в окно. Он не помнил, чтобы хоть когда-то ощущал такое тепло, точно не после жизни в Раните.

Он пытался призвать магию. Но хоть огонь шевелился в нем, он не мог вызвать его больше, чем мог тянуть тени.

— Все еще на грани, — пробормотал он. — Нужны время и знания, — он прищурился у окна. — Но больше света солнца.

Он прошел к подоконнику, хотел выглянуть и вдохнуть воздух пустыни, но его ладонь опустилась на что-то круглое, металлическое и холодное. Он опустил взгляд и отдернул руку. Это была монета, и металл был холоднее груди ведьмы. Он взял монету и тут же выронил. Она ощущалась проклятой.

Он всегда хранил монету над камином в Раните, пока Нони не вложила ее в его ладонь, когда они с Галиной собирались покинуть цитадель. Гетен повернул монету и посмотрел на символ сзади. Кто-то вырезал крест смерти на солнце.

— Воительница. Просыпайся.

Галина пошевелилась, ворча, веки с трепетом открылись, закрылись и снова открылись. Она огляделась с растерянным видом того, кто уснул и думал, что проснется в другом месте. А потом она увидела его и села.

— Как ты? — ее голос был сдавленным ото сна, она зевнула, пряча рот за ладонью, пробормотала извинение.

Гетен держал монету между большим и указательным пальцами.

— Я ощущал себя лучше, пока не увидел это.

Галина обвила руками колени.

— Так я нашла это вчера, — она потерла руками лицо и встала, кривясь, обошла кровать, хромая, и попыталась размять ногу, спину и руки. — Я спросила у аммы Заны об этом, и мне не понравилось, что она рассказала.

Гетен опустил монету на подоконник.

— На солнце крест смерти. Кто-то желает мне смерти.

Галина опустила взгляд.

— Кто держал монету последним в Раните?

Гетен яростно ответил:

— Я знаю, о чем ты думаешь, но я доверяю Нони жизнью. Ты думаешь, что я поверю, что она служит Ведьме инея? — он взмахнул рукой. — Невозможно.

Галина покачала головой, налила себе воды, выпила и ответила:

— Я не жду, что ты поверишь. Но что-то случилось, и Ведьма инея как-то прокляла монету.

Гетен скрипнул зубами, взял чистую тунику, штаны и накидку.

— Я хочу помыться. Я не могу думать, пока я воняю.

— Я покажу путь.

Галина повела его по коридорам и глубже в гору. Они спускались, воздух стал влажным, от стен отражался шум воды. Они вышли из широкого туннеля к ступенькам, которые вели туда, где река Сам текла из трещин и создавала широкий пруд. Шерстяная ширма тянулась в пещере, разделяя большой пруд на две части, одна для женщин, другая — для мужчин.

Галина указала ему на щетки, мыло и полотенца, прошла на женскую сторону пруда. Ее вздох разнесся в комнате, вода пошла рябью, когда она скользнула в пруд. Гетен подавил желание заглянуть за ширму. Вместо этого он разделся. Вода была удивительно теплой.

— Как она нагревается?

— Трубы от кухни тянутся под прудом и за стенами, ведут к первому этажу. Там много естественных прудов, и путники платят аббедей, чтобы искупаться и расслабиться. До ближайшего города пять дней, и там нет купален, как и чего-то цивилизованного.

Их голоса разносились эхом. Вода капала с потолка, пар на холодном камне собирался, поднимаясь от воды. Лампы озаряли помещение, бросали странные тени на стены и мерцающую воду. Камень вытерся и стал гладким за века от ног, рук и задниц.

Гетен нашел естественный выступ и сел туда. Он вытянул руки на каменном краю пруда и отклонил голову. Он еще никогда не ощущал такого спокойствия.

— Мне тепло, воительница, — сказал он.

Ее смех был веселым и озадаченным, когда она ответила:

— Ты говоришь так, словно это нечто новое, маг.

— Так и есть.

Вода мерцала под ширмой, Галина придвинулась. Она плыла. За ширмой ее рыжие волосы были в воде, и бледное тело было нагим.

«Думай о другом, пока кровь не потекла вниз».

Галина спросила:

— Тебе было холодно, пока ты был теневым магом?

Ее вопрос подавил желание.

— Быть теневым магом было проклятием, и мне было холодно, даже в жаркие летние дни, — Гетен схватил твердый кусок мыла, которое он принес к краю пруда, вдохнул чистый запах и стал тереть кожу головы и тела. — Уверен, мне было тепло в Бесере, но это было так давно, что я не помню, — он окунулся в воду, потер волосы, смывая грязь, тряхнул головой, как пес. Он снова отклонился у края пруда. — Я будто переродился, — было приятно быть чистым, теплым и с Галиной. И он хотел увидеть ее.

Ширма была на расстоянии руки. Ее темный силуэт двигался за ней, стал ближе. Очень близко. Он затаил дыхание, ладонь Галины поймала край ширмы. Она отодвинула ее и прошла дальше.

— Добро пожаловать в мир, маг солнца Гетен, — она была обнажена, он мог ее коснуться. Она смотрела на него. Вода стекала по ее ребрам. Она была бледной и не идеальной, ее груди были упругими, но в шрамах, и, как он и надеялся, в веснушках. Толстый неровных шрам тянулся от правой подмышки по груди. Он стал серебряным от возраста, искажал ее бледно-розовую ареолу.

Гетен обвел шрам, следил за пальцами, а потом посмотрел на ее лицо, его большой палец гладил ее сосок.

Улыбка Галины смягчилась, дыхание стало глубже, она пошла вперед.

— Я так и не отблагодарила тебя за спасение жизни.

Но ответ Гетена был перебит смехом и девичьими голосами. Галина опустилась в воду и поплыла спиной вперед за ширму, две девушки вошли с женской стороны купальни.

— Добрый день, маркграфиня Кхары, — сказала одна из них, другая хихикала.

— Добрый день, девочки, — ответила Галина ровным голосом.

— Байчу видела вас и мага, идущих в купальню, и сказала поспешить сюда и помочь вам одеться, ваша светлость.

Рябь прошла по воде, Галина выбралась из пруда.

— Ваша бабушка очень заботлива, и ваша помощь приятна. Шнурки и пряжки невозможно соединять с этими ранеными пальцами.

Их голоса удалились от ширмы. Гетен сунул лицо в воду и застонал с пузырями. Он использовал одиночество, выбрался из воды, вытерся и оделся в чистую одежду. Благодарность Галины и его желание подождут.

Ему нужно было остаться с ней наедине. Скоро. И на часы. И ее раны были отличным поводом.